Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Это все, чем являются Боги.

— Скажи мне. — Кэдмон нежно поглаживает меня по щеке, избегая областей, которые пульсируют сильнее. — Что ты нашел в них такого, что помогло тебе?

Что я нашел в своей семье? Это просто. Я увидел в них печаль, желание, которые соответствовали моим собственным.

Кэдмон что-то напевает, и даже если я не произнес эти слова вслух, я понимаю, что его пальцы на моем лице, все еще касаются моей кожи, и вопросы приходят одновременно с моими ответами. Может ли он слышать мои мысли?

Однако вместо ответа на этот вопрос Кэдмон продолжает. — И это причина, по которой ты отказываешься от всего, что знаешь?

На этот раз я говорю вслух. — Нет. — Это единственное слово — сплошной хрип, когда я открываю глаза и вижу мужчину, который всегда был для большим отцом, чем Бог Силы. — Именно все остальное заставило меня отказаться от того, что я знаю.

Он кивает.

К черту Богов. К черту смерть. Выживание — это все, что у меня есть. Это все, что я есть, и я должен выжить. Для них.

Пальцы Кэдмона тянутся к веревкам, удерживающим меня на каменном полу. — Тогда тебе пора дать отпор. Пришло время тебе помочь ей.

Глава 43

Кайра

Академия Ортус — кладбище пустых тел. Смертные Боги и ложные Боги одинаково бродят по этим залам, не подозревая, что они призраки, населяющие это место. Я вижу это сейчас, после объявления Трифоном о Пиршестве, после того, как он продемонстрировал состояние Руэна после пыток, и тут же его утащил, все, что я вижу, — это призраки, которые преследуют это место.

Лица, старые и новые, знакомые и незнакомые, окружают меня, когда нас ведут из зала для собраний в наши комнаты. За Каликсом, Теосом и мной внимательно следят Нубо и Залика. Пустое выражение лица Нубо и улыбка Залики, похожая на улыбку раскрашенной куклы, заставляют мое тело дрожать от желания убить.

Нас ведут в наши спальни, как заключенных, которых готовят к виселице. Я почти смеюсь, когда вижу, что лежит на кровати Руэна, когда меня ведут к ней. Потому что они знают, что он сюда не вернется, и они знают, что я не буду спать в своей комнате. Они знают все.

Морс паллиум лежит на краю матраса, похожий на дамский халат. Ткань такая же прозрачная, как и в первый раз, когда я его надела. Это платье отличается в нескольких отношениях. Старое, как я тогда думала, было создано, чтобы обнажить как можно больше кожи. Но это — хуже. Большие вырезы из полупрозрачной ткани отсутствуют вовсе, оставляя длинные полосы обнажённой плоти когда Залика сама натягивает на меня платье.

Я все время метаю в нее кинжалы, удерживаемая от убийства по одной — единственной причине — и это не имеет никакого отношения к настоящей армии Терр, стоящих в коридоре и ожидающих, когда она отдаст приказ. Нет, я их не боюсь. Я чувствую, как моя собственная сила сжимается в груди, распространяется по конечностям, готовится, ищет возмездия.

Я позволяю Залике командовать мной и запихивать меня в Морс паллиум, потому что знаю, что это приведет к Руэну. Я снова увижу его на Пиру.

— Боги предупреждали меня, что ты будешь гораздо более дерзкой, — говорит Залика, подталкивая меня к туалетному столику, который принесла та самая Терра, которую я помнила раньше — Айза молчалива и совсем не такая, какой была несколько дней назад. Смертная Терра была жива тогда; Теперь нет никаких сомнений в восковом оттенке ее плоти или мертвом пустом взгляде, который вообще ни на что не обращает внимания, когда ею командуют Залика и Нубо.

— Какой в этом был бы сейчас смысл? — Я отвечаю, пока Залика распускает мои волосы и позволяет им рассыпаться по спине.

Мои кинжалы лежат на кровати вместе с моей старой одеждой. У меня больше нет оружия, но это нормально. Я — оружие.

Залика издает горловое урчание, звук фальшивый, но, тем не менее, веселый. — Возможно, ты умнее, чем я изначально предполагала, — говорит она. Оскорбление произнесено с такой небрежностью, что больше похоже на комплимент. — Хотя, должна признать, я ожидала большего от внучки Царя Богов.

Я не закрываю глаза, а вместо этого встречаюсь с ее отражением, когда она берет щетку из конского волоса с позолотой и начинает проводить ею по моим волосам.

— Почему Нубо послал мертвецов на помощь Преступному Миру? — Спрашиваю я, не уверенная, что вообще получу ответ, но если она больше не пытается скрыть то, что знает, то, возможно, сейчас самое подходящее время для моих вопросов.

Залика хихикает в ответ на мой вопрос, звук получается низким, почти мужским, что противоречит ее явно женственной внешности. Ее черные косы скользят по плечам и спине, некоторые перевязаны бечевкой и золотой лентой, когда она поднимает на меня глаза в отражении. — Отвлекающий маневр, — бормочет она, — и он не работал с твоей маленькой Гильдией — он работал только с одним человеком. С тем жалким — несостоявшимся. — Она усмехается и продолжает свою работу.

— Тебе не кажется, что люди будут задавать вопросы, что случилось со всеми Смертными Богами? — Требую я, прикусывая язык достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови после того, как слова слетают с моих губ.

Залика фыркает, ее мазки замедляются, когда она качает головой. — Конечно, нет, — говорит она. — Люди примут любую причину, которую укажут им Боги. Трифон делал это раньше, хотя и не в таких масштабах. Вы все так легковерны — и люди, и Смертные Боги, — что думаете, будто Боги оставят в живых тех, кто способен их убить.

Я, прищурившись, смотрю на нее в зеркало. — Ты думаешь, он тебе не угроза? Ты — Смертная Богиня.

Руки в моих волосах становятся жесткими, когда она сжимает большую прядь у меня на затылке и рывком дергает меня, запрокидывая голову в кресло. Она скалит на меня зубы, морщинки на ее лбу и черты лица неясны в тусклом свете из окна.

— Я должна стать полноценным Богом еще до того, как закончится ночь, — огрызается Залика. — Я буду вознаграждена за свою помощь Богам, и, используя твою силу, я стану одной из них.

— Итак, кто из нас легковерный? — Я шиплю эти слова сквозь стиснутые зубы, вонзая ногти по обе стороны от кресла. Я расставляю ноги и ставлю ступни ровно на пол, готовая в любой момент вскочить и вступить в бой. Я бросаю взгляд на кинжалы, разложенные на краю кровати. Одна секунда, чтобы встать. Секунда, чтобы дотянуться до них. Третья, чтобы вспороть ее от живота до горла. Этот образ стоит у меня в голове, и, о, как я жажду почувствовать, как ее горячая кровь струится по моему клинку.

— Я бы напомнил тебе, что ты такая же, как я, — Смертная Богиня, — говорю я ей, — но это было бы ложью. Ты еще глупее, если думаешь, что Боги собираются превратить тебя в одну из них. Они вовсе не Боги. Ты не можешь стать тем, чего не существует.

Подобно птицам, которые родились и выросли в клетке, боясь свободы полета, Залика отвергает мой ответ рычанием. Она смотрит на меня сверху вниз, накручивая мои волосы все туже и туже, и острая боль пронзает мой череп. Она сопротивляется правде с такой яростью, что я почти чувствую жалость к ней. Но «почти» это не совсем жалость, и все, что я испытываю к этой женщине, — это желание покалечить и зарезать ее.

— Ты умрешь сегодня ночью, — шипит она, — а я стану Богиней.

Моя грудь вздымается с каждым вдохом. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь ей, когда она наклоняет меня назад, заставляя мой позвоночник скрипеть от неестественной позы. — Сегодня ночью кто-то из нас умрет, — сообщаю я ей. — Это несомненно.

— Ты, — настаивает она.

Когда я не отвечаю, она снова рычит и швыряет меня обратно на место. На этот раз она проводит щеткой по моим волосам грубыми, сердитыми движениями. Я улыбаюсь, потому что каким-то образом знаю, что здесь была выиграна маленькая битва.

Когда она заканчивает наряжать меня для моих предполагаемых похорон, она хватает меня за руки и вытаскивает из кресла. К тому времени, как мы выходим в коридор, солнце полностью садится, и я обнаруживаю, что все ждут. Не только Каликс и Теос, но и Мейрин с Найлом. Мне хочется выругаться, когда я вижу, что в отличие от других Терр, Найл был одет в тот же Морс паллиум, что и Даркхейвены. Возможно, у него нет собственных сил, но ясно, что Боги планируют убить нас всех этой ночью.