Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

— Ты уверена?

Я роняю голову и тру ладонями глаза.

— Он был так же поражён, как и я.

— И ты можешь быть в этом уверена? — вопрос Бристар остаётся висеть в воздухе. Мне нечего ответить. — Этот человек владеет сумасшедшим домом, где ты живёшь. Он контролирует учения, еду, развлечения, что можно и нельзя — всё. Если бы он захотел соврать или подделать что-то, смогла бы ты различить в месте, где его правда становится реальностью? Ты действительно ему веришь?

— Он…

Бристар не даёт мне договорить:

— Клара, он — причина всех наших бед.

— Он такой же подданный своего отца, как и мы.

— Ты слышишь себя? — она качает головой с отвращением.

— Он пытается построить что-то лучшее. — Я вижу, что она мне не верит. Усилить это словами не помогает, но я всё равно повторяю. — Он пытается.

— Прости, но я не могу доверять человеку, который получает выгоду от системы и утверждает, что добровольно её разрушит. — Эта фраза звучит слишком похоже на то, что говорила я сама несколько месяцев назад. Как же я изменилась? — Я знаю о семье Орикалисов куда больше, чем ты думаешь. Больше, чем тебе открыли, даже теперь, когда ты рядом с принцем.

Мы обмениваемся долгим тяжёлым взглядом. Никто не уступает. Но первой взгляд смягчает Бристар. В нём проступает почти материнское тепло — и это только сильнее раздражает меня.

— Я надеюсь, что ты права, Клара. Очень надеюсь. И я хочу верить в тебя.

— Тогда верь в меня.

— Ты сама вынуждаешь меня сомневаться в тебе каждым своим выбором, — жёстко говорит Бристар.

— Я облажалась с Гривом, я знаю, — выдыхаю я.

Но она не даёт мне развить мысль. Бристар никогда не позволяла многое спускать.

— Ещё до этого. Твоя одержимость местью за смерть матери толкнула и тебя, и Арину на риск, на который вы не должны были идти. И теперь я снова вижу в тебе ту же самую тягу — тягу, что приведёт тебя к опасности. Ту самую тягу, что убила твою сестру.

— Не смей. — Я вскакиваю, кулаки сжаты.

Бристар даже не дёргается. Вместо этого встречает мой взгляд и бросает вызов:

— Скажи мне, что я не права, и я возьму слова обратно.

Я раскрываю рот — и крошка здравого смысла заставляет меня закрыть его снова. С глухим звуком падаю обратно на диван. В глазах жгут слёзы боли, злости и отчаяния.

— Что бы ты хотела, чтобы мы сделали? Чтобы её убийца остался на свободе?

— Я хотела бы, чтобы ты доверилась мне. Я всегда говорила: я забочусь о вас. Есть силы, что выходят за пределы твоего понимания. Я хочу узнать, кто убил её, не меньше, чем вы с Ариной. И если есть способ выяснить это и воздать по справедливости — мы сделаем это вместе.

Я сильно в этом сомневаюсь. Но вслух не говорю.

— А вот бросаться с верой в бездну ради принца — не путь к этой правде, — подытоживает Бристар.

— Это не только это, — тихо шепчу я.

— Ах да? — по тону понятно: она и так знает, что я скажу. Но я всё же произношу.

— У нас есть шанс изменить мир. — Вернуть мою семью из мёртвых и исправить всё. Моя жажда Мира удвоилась сегодня. Я уже представляю, как сформулировать желание так, чтобы получить всё сразу.

Бристар замирает, холодная и неподвижная, как чугун.

— В прошлый раз я промолчала, надеясь, что ты оставишь эти поиски. Но раз нет — слушай и запомни: никогда не ищи Мир. — В её словах отдаются материнские предупреждения. И я замираю. — Это сила, не предназначенная для смертных рук.

— Значит, ты веришь в него? — удивляюсь я. Бристар никогда не казалась мне той, кто верит в сказки. В прошлый раз она никак не отреагировала, когда я рассказала всем о Мире.

Бристар даже не колеблется:

— Он реален.

— Тогда мы должны—

— Слушай меня, Клара. Есть вещи о таро, которых ты ещё не знаешь.

— Я знаю достаточно.

— То, что принц рассказал тебе о Старших Арканах и о Мире — лишь часть картины.

— Тогда скажи всё! — Я раскидываю руки, умоляя. — Если знаешь — говори. Или молчи, как прежде, и дай мне делать то, что я считаю нужным.

— Мир — это опасная сила, которая не должна попасть не в те руки.

— Именно поэтому я собираюсь забрать её себе. Я была у Источника; я знаю, что сделает Каэлис, и уже планирую, как вырвать это у него. Мне только нужно найти сосуд раньше него. Или быть там, когда он призовёт карту.

Бристар замирает. По её лицу пробегает целая буря эмоций: шок, ужас, гнев, решимость. Её голос становится едва слышным:

— Ты видела Источник.

— Да. Там я—

— Тогда дальше не иди. Ни при каких обстоятельствах не позволяй призвать Мир. — В её словах слышится паника, и это только сильнее путает меня и будит любопытство.

— Скажи, почему я должна отказаться от шанса всё исправить только потому, что ты так сказала.

— Потому что твоя мать хотела бы, чтобы ты защищала Мир от этой семьи любой ценой.

Я ещё достаточно в своём уме, чтобы понимать: она права. Но я слишком разъярена, чтобы признать это.

— Не смей говорить мне, чего бы хотела моя мать.

Но Бристар продолжает:

— Твоя мать скорее осталась бы мёртвой, чем допустила, чтобы Мир оказался в руках семьи Орикалис.

Я вскакиваю, меня трясёт, глаза застилает красным.

— Как ты смеешь. — Слова едва слышны, иначе я закричу. — Как. Ты. Смеешь.

— Клара, послушай. У твоей матери были причины для всех её предостережений. Лайлис—

— Не смей произносить её имя, — рычу я. — Если ты не готова сделать всё, чтобы вернуть её или мою сестру, то у тебя нет права называть их в моём присутствии.

Бристар тяжело вздыхает и открывает рот, чтобы снова заговорить, но её прерывает звук открывающихся дверей. На пороге стоит Твино.

— Всё готово, — говорит он торжественно.

Я сама беру на себя обязанность нести кости Арины, бросив напоследок злой взгляд в сторону Бристар. Я не позволю ей превратить смерть Арины в повод для проповедей. Не дам использовать потерю моей сестры и моё разорванное горем сознание как рычаг, чтобы заставить меня поступить так, как я не хочу. Возможно, она чувствует, что я всё равно не услышу её, пока прилив боли не отступит, потому что тоже поднимается с места.

Я выхожу из комнаты раньше, чем она успевает сказать что-то ещё.

Мы собираемся во дворе. Крошечный сад едва вмещает нас всех, но мы всё равно стоим плечом к плечу. Злость снова сменяется скорбью, когда я вижу могилу, выкопанную Грегором. Желудок пуст и тошнит одновременно. В горле встает ком, который невозможно проглотить.

Все обращают взгляды на меня. Я сильнее прижимаю кости к себе, дрожа. Так не должно было быть. Я сдерживаю желание сбежать. Будто если не предам её прах земле — смогу вернуть её.

Наконец, я опускаюсь на колени.

— Ты всегда будешь с нами, — шепчет Грегор, пока я осторожно опускаю кости в яму. Она неглубокая, да и не нужна большая: нет гниющей плоти, которую могли бы растащить звери.

— Я знаю, розы были её любимыми, но всё, что я смог подобрать и быть уверенным, что приживётся, — это лилия, — говорит Рен с извиняющейся ноткой. — Я подумал, хуже будет, если цветок… ну, вы понимаете.

Умрёт, — одновременно думаем мы все.

— Она прекрасна. Арина бы её полюбила, — мне удаётся выдавить сквозь ком в горле. — Она, правда, любила все цветы.

Рен устанавливает растение над её прахом и придерживает, пока мы с Грегором засыпаем землёй. Каждая горсть — приглушённое прощание. Когда мы заканчиваем, Юра подходит с чайником — чай уже остыл — и выливает его на лилию. Земля жадно впитывает влагу, словно торопится утолить её жажду в последний раз.

Тишину прорывает низкая, скорбная нота. Давным-давно я не слышала, чтобы Твино пел. Его голос так же прекрасен, как и мучителен. Глубок, как наша скорбь. Возвышен, как всегда была возвышена сама Арина.

Рука Юры скользит в мою, и я сжимаю её крепко. Мы стоим рядом, сердца болят. Одно-единственное прощание. Глубоко внутри меня что-то разжимается. Это не облегчение, нет… далеко от него.