Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Нам нужно поговорить.

Я знаю — должны. Но всё равно игнорирую. Я пока не готова.

Но терпение Каэлиса к моему уклонению, наконец, лопается. Сразу после урока по черчению я вижу его в дверях одного из залов — открытой аудитории для занятий. Я мгновенно сворачиваю, прежде чем кто-то ещё заметит, и присутствие директора вызовет больше шума, чем нужно нам обоим. Особенно теперь, когда мы снова любимая тема для слухов: все уверены, будто у нас «ссора влюблённых». Никогда бы не подумала, что начну скучать по дням, когда обо мне судачили как о беглянке из Халазара.

Он закрывает за мной дверь. Щёлкает замок.

— Это действительно необходимо? — бросаю я взгляд на замок.

— Я хочу побыть с тобой наедине и не желаю, чтобы взвинченные перед Испытаниями Тройки Мечей посвящённые ввалились сюда в поисках комнаты для занятий. — Каэлис скрещивает руки и опирается о дверь. С головы до ног в чёрном и серебре, он весь — воплощение строгого директора. По его меркам сегодняшний наряд почти скромен: безупречно сшитая рубашка, больше похожая на чёрные чернила, чем на шёлк; жилет светло-серый и брюки чуть темнее, в тон. Может, дело в свете из окна, но этот ансамбль выглядит почти жизнерадостным рядом с его привычной мрачной одеждой.

— Если уж хотел полной уединённости, стоило выбрать место, куда ученики и посвящённые не заглядывают, — замечаю я, усаживаясь на край стола между двумя стульями.

— Я бы с радостью, если бы ты когда-нибудь вернулась в апартаменты дольше, чем на ванну и смену одежды… прежде чем снова исчезнуть. — Я раскрываю рот, но он продолжает: — Потом я отправил записку, и она осталась без ответа. Ты вынудила меня пойти на крайние меры.

— Забавно, что прогулка среди твоих же учеников считается для тебя «крайними мерами».

Каэлис хмурит брови.

— Почему ты меня избегаешь?

— Я тебя не избегаю. — Я тоже скрещиваю руки.

Он громко фыркает.

— Обычно ты выдающийся лгун. А это значит, что ты прекрасно понимаешь, насколько нелепо звучит твой ответ.

Я отвожу глаза, упрямо цепляясь за свои слабые оправдания.

— Всё было занято. Я готовлюсь к Испытаниям Тройки Мечей. — Отговорка сработала с Сайласом, может, и с ним получится…

— Мы оба знаем: готовиться ты начала в тот же миг, как получила горячую еду и возможность восстановить тело после Халазара. С Испытаниями у тебя всё будет в порядке. Черчение и управление стихией — твоя вторая натура, а пройти нужно лишь два из трёх. — Его слова неожиданно звучат тепло, почти ласково. Настолько, что я не могу заставить себя встретиться с ним взглядом.

— Подготовка никогда не лишняя, — защищаюсь я. — Кстати, меня ждут друзья на тренировку. — Я пытаюсь обойти его, но Каэлис отталкивается от двери и преграждает мне путь.

— Мы оба знаем, в чём дело на самом деле.

— Да?

Он смотрит сверху вниз:

— Ты винишь меня в её смерти.

— Не будь нелепым. — Я отворачиваюсь. Одно упоминание Арины рвёт по живому. И если бы всё дело было только в её смерти… Но слова и предостережения Бристар застряли во мне занозами. Та ночь… она явно хотела сказать больше, но я не была готова услышать. Готова ли теперь? Не уверена. Отчасти поэтому я всё ещё не вернулась.

— А ты уверена? — Каэлис делает шаг ко мне.

— Конечно, я знаю, что это не твоя вина. — Руки бессильно падают, пальцы вцепляются в край стола, дрожат. Ты правда ему веришь? — звучит в голове голос Бристар. Я сама не знаю, для кого говорю — для него или для себя. Всё слишком мутно. Но я точно сорвусь, если он продолжит об этом. — Я знаю, как она туда попала. Она сама говорила, что продвигалась глубже в академию, что у неё «что-то большое». Это был её выбор — идти туда и рисковать.

Арина была женщиной, которая принимала свои решения. Слова Бристар — правда это или нет — не приносят утешения, сколько бы я их ни повторяла.

— Она должна была быть удивительной, раз сумела зайти так далеко.

— Это должно меня утешить? — Я резко поднимаю взгляд, и в нём есть что-то, от чего Каэлис едва заметно вздрагивает.

— Нет. — Его тон ясно показывает: он понимает, насколько это абсурдно. — Даже если всё это правда… я знаю: я часть этого мира, мира, который толкнул её к смерти.

Я ловлю себя на мысли, не подслушивал ли он мой разговор с Бристар.

— Именно поэтому я хочу построить новый мир — лучший. Хочу изменить его для всех таких, как Арина. Как ты и твой Клуб Звёздной Судьбы, — продолжает он, не замечая моих подозрений.

— В твоём новом мире Арина будет жива? — шепчу я.

— Клара…

Я обрываю его взглядом, в котором вся моя боль.

— Ты вернёшь её?

— Мир, который я хочу построить, больше, чем люди, которых мы потеряли.

— Ничто не больше них. — Мой голос ломается, но твёрд.

— Таких, как ты, бесчисленное множество, — его голос колеблется между раздражением и пониманием. — У нас будет всего одно желание. Ты не можешь пожертвовать благом бесчисленных ради собственной выгоды.

— Конечно, ты не понимаешь. У тебя же нет ни близкой семьи, ни друзей, — бормочу я.

Каэлис не дёргается. Наоборот — словно закрывается изнутри, прячась в своей крепости. Я упрямо смотрю в угол комнаты, лишь бы не встречаться с ним глазами.

Когда он снова заговорил, голос его звучал нарочито спокойно:

— Мир обладает силой изменить всё. Для всех.

Моё подбородок резко вскидывается, я бросаю ему вызов взглядом:

— Тогда измени его для меня. Верни их.

— Я не могу.

— Тогда на что он годен?! — срываюсь я. — Зачем иметь такую силу, если мы не можем спасти тех, кого любим?

— Потому что желание — это сложно.

— Нет! — упрямо качаю головой. Не делай меня снова своим врагом. Дай мне причину доверять тебе — навсегда.

— Я знаю об этом куда больше тебя, — он пытается говорить спокойно, но выходит снисходительно. А прежде, чем моё раздражение успевает взорваться, спешит продолжить: — Мир дарует одно желание. У тебя один шанс произнести свою волю, всего одну команду. Чем сложнее формулировка, тем меньше вероятность получить нужный результат. Скажешь слишком расплывчато — столкнёшься с той же проблемой. Мы должны быть безупречны. Потом колода тасуется заново. Всё меняется — включая то, кто такие Старшие Арканы.

— Я могу потерять свою силу? — шепчу, впервые осознавая, насколько привязалась к ней. Пусть я и не использовала свою карту после столкновения с Эзой, но столько преимуществ дало то, что я — Колесо Фортуны.

— Ничего не гарантировано, когда всё переписывается с нуля, — его голос тяжелеет. — Ты можешь сохранить её. А можешь и нет. Я сам могу перестать быть арканистом. Всё зависит от того, как будет сформулировано желание, и как Мир его истолкует. Поэтому я обязан быть предельно осторожным и сосредоточиться на том, что принесёт наибольшую пользу.

Я. Не мы. Его желание. Его мир.

Может, он и прав; наверное, действительно лучше думать о «величайшем благе для большинства». Более благородно, во всяком случае. И кто бы мог подумать, что я когда-нибудь скажу это о Каэлисе?

Но что «величайшее благо» дало мне? Я сжимаю край стола и тут же разжимаю пальцы. Этот мир, следующий… всё бессмысленно без тех, кого я люблю. Может, теперь отвратительная — я. Этот мир сделал меня эгоисткой и жестокой.

— Каэлис, тебе не нужно убеждать меня больше, чем уже есть, — уступаю я, лишь бы разговор не встал в тупик и не пробудил в нём подозрений. — Я знаю, что нам нужно работать. Знаю, что Испытания Тройки Мечей близко, а потом — всего семьдесят пять дней до Праздника Кубков, и к тому времени у меня должны быть не только подделки, но и способ вырвать карты у твоего отца. — Вес всего этого мгновенно наваливается, почти раздавливая. — Но руки у меня не поднимаются. Я начертила всего пару карт.

— Позволь мне помочь. — Он делает ещё шаг ближе.

— Помощь мне не нужна, я теряла людей и раньше и знаю, как проходит этот процесс, — отвечаю тихо. — Но легче он не становится. Так что дай мне пройти волну самой, и я найду тебя, когда она схлынет. Она схлынет.