Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда

Кипя от злости, я делаю глубокий вдох. — Ты не можешь пойти одна, — огрызаюсь я.

Руэн смотрит на меня так, словно я сошел с ума. Так и есть, но это было так давно, что я больше по этому поводу не заморачиваюсь.

— Ты будешь слишком выделятся, — отвечает Руэн, как будто чувствует мою растущую потребность привязать к себе эту женщину, несмотря на ее ложь и предательство — возможно, из-за них.

— Я пошлю кого-нибудь из своих фамильяров, — говорю я, как раз в тот момент, когда говорит Теос.

— Я пойду с ней.

Все взгляды падают на Теоса, включая меня. Я осматриваю его, на нем какой-то плащ, возможно, если другая одежда. Я бросаю взгляд на худощавого парня, стоящего наполовину позади Мейрин. Может быть, если они поменяются одеждой, это могло бы сработать.

Однако, прежде чем я успеваю что-либо сказать, Теос подходит к Кайре и поворачивается лицом ко мне и Руэну. — Я не приниму отказ, — огрызается он. — Вы двое знали, что происходит, раньше меня, вы, блядь, у меня в долгу.

Мне это не нравится. То, что не иду сам. От этого мою кожу покалывает от раздражения. Мы с Руэном переглядываемся. Обычно это мы с Теосом выступаем вместе против стоической и раздражающе педантичной натуры Руэна. Странно оказаться с ним на одной стороне. С тех пор как умерла моя мать, я не чувствовал ничего подобного — или, возможно, это воспоминание просто затаилось где-то в глубине сознания, ожидая подходящего момента, чтобы вновь всплыть и напомнить мне о сделке, которую я заключил с братом.

— На закате, — наконец говорит Руэн, отворачиваясь от меня. — Ты уходишь с наступлением темноты и возвращаешься до рассвета. Это понятно?

Облегчение мелькает на ее лице, прежде чем она сдерживается и протягивает руку, поправляя лацканы пиджака, засовывая записку внутрь — без сомнения, улики она сожжет позже. Я видел остатки старых записок, превратившихся в пепел, в металлическом подносе ее подсвечника на тумбочке.

— Нам тоже пора возвращаться в наши комнаты, — объявляет Мейрин. — Поскольку занятия отменены, я не думаю, что увижу кого-либо из вас какое-то время.

Мой взгляд устремляется на нее и темнеет. — Каликс, проводи их. — В приказе Руэна слышится предупреждение. Улыбка расползается по моему лицу сама собой.

С удовольствием, думаю я, зная, что следить за тем, чтобы эти двое не выдали тайну нашей маленькой лгуньи, — ещё одна причина, по которой он взвалил на меня эту задачу.

Большие карие глаза Терры поднимаются, чтобы встретиться с моими, прежде чем из его горла вырывается писк, похожий на писк испуганной мыши, и он снова опускает голову. Мейрин хмуро смотрит на меня и подходит ближе к нему, как будто я намереваюсь напугать это жалкое подобие мужчины. Закатив глаза, я отворачиваюсь от своих братьев и Кайры и направляюсь к двери.

Обойдя Мейрин и ее Терру, я открываю дверь и выпроваживаю их обоих наружу. Пара слов предупреждения, приправленных моей собственной силой убеждения, скорее всего, заставят этого человека обмочиться. Мейрин же, скорее всего, пообещает выпотрошить меня.

Почему моя маленькая лгунья хочет держать таких слабаков рядом с собой, я никогда не пойму.

Глава 46

Кайра

Странный зловещий страх поселяется у меня в животе, когда мы с Теосом выходим из Академии через час после захода солнца. Хотя он хотел подождать еще немного, мои инстинкты кричат мне прислушаться к своей интуиции, а моя интуиция говорит, что я должна вернуться к мадам Брион. Как только смогла, я отправила сообщение Регису, а не Карселу, проинформировав его о некоторых изменениях, произошедших с раннего утра. Карсел, скорее всего, немедленно побежит к Офелии, и я лучше попытаюсь придумать лучший способ сообщить ей эту новость вместе с Регисом, прежде чем она узнает о том, каким ужасным разочарованием я стала с тех пор, как она видела меня в последний раз.

Мы пользуемся тем же выходом с наложенной иллюзией, через который Руэн привел меня обратно ранее в этот же день. Теос шепчет странное заклинание древнего языка, слишком быстро и тихо, чтобы даже я могла расслышать — совсем как Руэн, — и виноградные лозы отходят от резного отверстия, пропуская нас. Оказавшись на другой стороне, мы держимся стены и крадемся по внешней стороне Академии, избегая глаз часовых.

В отличие от того, как мы путешествовали с Руэном и его иллюзией, которая маскировала наше присутствие, Теос держит меня ближе к себе, практически укрывая своим плащом, а также моим собственным, как будто это не я обучена передвигаться в тени. Как только мы оказываемся вне поля зрения часовых, я отталкиваюсь от него и шагаю к открытой тропинке, которая ведет на следующий холм и спускается в город Ривьер.

Теос долго молчит, просто идёт рядом, пока я не останавливаю одну из множества городских экипажей — мы уже зашли достаточно далеко вглубь улиц, где такие кареты встречаются всё чаще. Забравшись внутрь, он морщится от запаха пота, но не говорит ни слова и садится рядом со мной, напротив спящего и храпящего мужчины с толстыми руками, скрещёнными на выпирающем животе.

Я бросаю взгляд в окно, наблюдая за облаками, парящими над головой, расступающимися ровно настолько, чтобы луна могла просвечивать сквозь то место, где она висит вдалеке. Несколько мгновений я раздумываю, не избавиться ли от своего «хвоста» — Теоса. Как будто он чувствует мои намерения, его рука опускается, и его пальцы касаются моих. Он сплетает их вместе, и я прикусываю губу, жалея, что у меня не хватает духу отстраниться от него, но он согласился на кровавый контракт, чтобы сохранить мои секреты. Теперь у меня нет причин ненавидеть его.

И все же, в моем кишечнике поселилось неприятное тошнотворное ощущение, которое скручивает его все туже и туже, пока оно не сжимается настолько, что, клянусь, оно разорвется у меня внутри. Я закрываю глаза и считаю остановки, которые делает кучер. На пятой с того момента, как мы сели, крупный мужчина напротив нас просыпается и кричит, что пропустил свою остановку, выпрыгивая из кабины с удивительной, если не сказать неуклюжей скоростью.

На шестой остановке в экипаж садятся молодые женщины, они тихонько хихикают и непрестанно хлопают ресницами, глядя на Теоса, несмотря на то, что он переоделся в тусклую крестьянскую одежду, предназначенную для смертного, а не для Смертного Бога. К счастью, седьмая остановка — это их остановка, и они выходят без дальнейших попыток поговорить ни с Теосом, ни со мной.

— Ты собираешься молчать всю дорогу? — Наконец спрашивает Теос.

Я выдыхаю. — Ты хочешь, чтобы я что-то сказала?

— Думаю, это было бы лучше, чем это неловкое молчание.

— А что такого неловкого в том, чтобы ехать в экипаже молча? — спрашиваю я. — Мне совершенно нормально. Прости, если моё поведение оскорбляет твои тонкие чувства.

Жар его взгляда останавливается на моей щеке, заставляя меня осознать это. — Не делай этого, — говорит он.

Наконец, я смотрю на него. — Что не делать?

Золотистые глаза встречаются с моими. — Знаешь что, — говорит он. — Ты защищаешься, потому что напугана. Мы согласились на кровавый контракт, Кайра. Мы не предадим тебя. Я иду с тобой только для того, чтобы убедиться, что ты в безопасности и не попытаешься сбежать.

— А почему я не могу? — Я требую ответа. Мне становится все более ясно, что клиента нет. Все, что сделала Офелия, чтобы направить меня на путь Даркхейвенов, было испытанием, которое я с треском провалила.

— Сбежать? — уточняет он, в замешательстве хмуря брови.

— Да, — огрызаюсь я. — Ты не хуже меня знаешь, для меня было бы куда безопаснее просто исчезнуть. Тогда не было бы ни малейшего шанса, что меня разоблачат.

Брови Теоса разглаживаются, и он бросает на меня такой жалостливый взгляд, что мне хочется ударить его по лицу. Я вырываю свою руку из его и вцепляюсь пальцами в ткань своего плаща, чтобы удержаться от этого.