Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда

Я похоронил кота в его любимом месте в саду, разозлившись больше, чем когда-либо. Я не причинял животным вреда. Нет. Это были мои игрушки. Я должен был позаботиться о них. Я был неосторожен, позволив Азаю заметить мой интерес к этому своенравному созданию. Кошки были особенными. Они царапались и вцеплялись в тех, кого считали недостойными, и мне нравилось подчинять их своей воле, заставляя видеть во мне достойного их привязанности человека. Азаи убил это существо, чтобы преподать мне урок, и я этого не простил.

Это было мое. Мое. И я не смог защитить это.

Теперь я больше не играю с животными. По крайней мере, с теми, которых мог видеть Азаи. Теперь только скользкие твари, которых боится каждый другой слуга, составляют мне компанию, когда я в этом нуждаюсь. Этих тварей, я не подведу. Эти твари принадлежат исключительно мне.

— Ты слышал меня, Каликс? — Вопрос Руэна вырывает меня из моих мыслей, и я качаю головой, возвращая свое внимание к нему.

— Что?

Руэн тяжело вздыхает, раздражение заставляет мускул на его челюсти пульсировать. — Я сказал, что, по-моему, мы можем работать вместе. Азаи на нас наплевать, ты это знаешь. Он мог бы убить нас в одно мгновение, если бы захотел. Он — и все остальные Боги — просто хотят использовать нас. Ты не производишь впечатления человека, который хочет, чтобы его использовали.

Я думаю об этом. Он прав. Мне не нравится мысль о том, что Азаи использует меня в своих интересах. Он этого не заслуживает. — Тогда что же ты предлагаешь?

Руэн наклоняется вперед, темно-синие глаза сверкают намерением. Думаю, я никогда не находил его настолько интересным. Возможно, Руэн похож на того давно умершего кота, которого я потерял. Возможно, он мог бы стать другим компаньоном — гораздо более долговечным.

— Я слышал, что в Академиях все жестоко. Скоро нас отправят туда, — говорит он. — Нам нужно убедиться, что, когда мы прибудем, мы дадим понять всем остальным Смертным Богам — независимо от того, кто наш отец, — что у нас гораздобольший потенциал.

Я наклоняю голову. — И как ты предлагаешь это сделать?

Порывшись в кармане, Руэн достает пергамент. — Я переписывался с одним Смертным Богом, — признаётся он. — Он примерно нашего возраста и живёт неподалёку. Он тоже не рос в камерах учреждений, но его Божественный родитель дружит с Азаем и попросил, чтобы мы стали… друзьями по переписке. Азай знал, что ты откажешься. Он хороший парень, хотя и одинокий. Его зовут Дариус.

— Ты хочешь заключить союз с этим Дариусом? — Догадываюсь я.

Руэн качает головой. — Я хочу найти друзей, на которых мы могли бы положиться, — заявляет он. — Нам нужны союзники и нам нужны друзья. Я думаю, мы с тобой сможем выжить в этом мире — и независимо от того, что Азаи планирует для нас, — если будем держаться вместе и начнем налаживать какие-то связи.

Я не мыслитель и не планировщик — не в том смысле, в каком Руэн. Однако, пока он говорит, я вижу потенциал в его предложении. Мой взгляд снова возвращается к тому месту на полу, где лежало тело Оливии, а затем к хрустальной люстре, где была снята веревка, на которой висело ее тело. Оливия не могла помочь мне в этом мире ничем, кроме самого факта моего рождения. А Руэн, напротив…

Возможно, завязать дружбу — не такая уж плохая идея. Руэн может стать моим новым котом. Компаньоном с большей силой и настойчивостью. Руэн, в отличие от моего друга кота, не сломается под давлением Азаи. Нет, на самом деле, я бы рискнул сказать, что однажды Азаи может сломаться под его натиском.

Я хотел бы быть там и увидеть это, решаю я.

Сегодняшний день…

Старое воспоминание исчезает, когда я смотрю на женщину в другом конце комнаты. Кайра — не кошка, которая дерзит и ищет достойных товарищей. Она не одна из моих змей, преданных и которыми легко манипулировать. Она сама по себе монстр, но она подавляет это, подавляет гнев, бушующий внутри нее, и хаос, который угрожает выплеснуться наружу, пока ее смертные кости не задрожат от необходимости выпустить все это наружу.

Внутри каждого из нас — моих братьев и меня — спит монстр. Для Теоса и Руэна это было результатом растущего негодования и ненависти к нашему отцу. Азаи. Что касается меня, однако, я родился с этим существом. Это тихий, неповоротливый зверь, который обычно довольствуется тем, что дремлет в моей груди и разуме. Бывают моменты, когда проходят дни, даже месяцы, а монстр не просыпается.

Теперь, когда Кайра поднимает свое бледное лицо от короткого свитка пергамента длиной едва ли с палец, зажатого в ее кулаке, монстр приоткрывает единственный глаз. Как будто зверь может почувствовать слова, которые вот-вот сорвутся с ее губ — слова, которые, я знаю, никому из нас не понравятся.

Под ее обычно яркими серыми глазами залегли фиолетовые тени. Цвет, который обычно взывает ко мне бурей и безумием, приглушен. Монстр внутри шевелится, выбитый из колеи.

— Кайра? — Теос делает шаг вперед, и когда он тянется к ней — внезапное откровение, с которым он познакомился всего несколько часов назад, похоже, никак не влияет на сильное влечение, которое он испытывает к ней, — она отступает на шаг.

Нет, нам с монстром не понравится то, что она собирается сказать.

— Мне нужно идти.

Ее заявление встречает тишина. Монстр приоткрывает второй глаз. Чешуя скользит под моей кожей. Мои десны покалывает. Мой взгляд обостряется.

— Нет. — Ее взгляд падает на мое лицо, когда я отрицаю то, что, как я знаю, не является ее просьбой.

Она напрягается, и ее губы изгибаются вниз. Неудовольствие и раздражение на мгновение сменяют выражение ее лица. Однако они быстро убираются, когда она делает то, что, я уверен, она считает успокаивающим вдохом. Хотя я знаю правду. Я знаю, что под маской вежливости, которую она носит, Кайра Незерак такая же, как я.

Внутри нее есть тьма, которая зовет меня. Ненормальное существо, которое жаждет хаоса так же сильно, как она жаждет партнера, который наслаждался бы этим хаосом вместе с ней. Она зла, хотя и притворяется не такой дикой и неуправляемой, какой я ее знаю. Подобное взывает к подобному, и ее ярость перекликается с моей собственной.

— Я тебя не спрашивала, — огрызается Кайра, комкая остатки свитка в кулаке и опуская руку обратно.

— Ты не покинешь Академию, — заявляет Руэн, прежде чем я успеваю ответить.

Кайра вздергивает подбородок, вызывающий взгляд делает ее еще более хмурой, брови сводиться, а серые глаза искрятся негодованием. — У тебя нет в этом выбора. Я должна идти. Меня вызвала Гильдия.

Мой взгляд устремляется к ее кулаку. Это было то, что содержалось в записке? Вызов? Я снова смотрю на ее лицо. Она не из тех, кого можно призвать, и все же… Сера в ее плоти рассказывает совсем другую историю.

Десять лет, сказала она. Именно столько это сидело внутри нее, медленно отравляя ее кровь, вытягивая ее Божественность. Она понятия не имеет. Если бы она это знала, то не вела бы себя так спокойно, раскрывая нам эту маленькую информацию.

— Ты только сегодня утром ушла, — рычит Руэн. — Конечно, это не может быть настолько важно…

— Мужчина, которого мы с Регисом ждали, здесь, — прерывает она его. — Я должна идти. — Невысказанное предупреждение витает в воздухе. Она должна уйти, иначе… иначе какое-то заклинание на смерть — без сомнений, куда более сильный кровавый контракт, чем тот, что связывает её с нами троими, — накажет её.

Всем своим существом я отвергаю мысль о том, чтобы отпустить ее одну. Я уже хочу наклонить ее над диваном, убрать волосы и вырвать этот проклятый осколок из ее кожи. Любые крики или стоны боли стихнут в тот момент, когда я вытащу его. На самом деле, ничего не будет иметь значения, если я просто уберу это сейчас. Я подхожу ближе, обдумывая, стоит ли это делать, прикидывая, как быстро я смогу добраться до нее и одолеть. Однако заклинания крови сильны, когда в них содержится Божественная Кровь. Даже если ее хозяин не Божественного происхождения, она — да. Если его вырвут, не зная деталей заключенной ею сделки, которая позволяет этому камню оставаться внутри нее, последствия могут быть ужасными.