Фиалковое утро - Харлан Сати

А нужна ли была ему правда? Больше похоже на то, что он опять искал причину выплеснуть на меня раздражение.

Я нашла в себе каплю выдержки и распределила ее по всему телу, придавая ему показную стойкость.

– В моей лжи не было злого умысла. Я боялась, что вы меня прогоните, Ваше Величество.

– Ложь остается ложью, как ее ни оправдывай.

– Этого больше не повторится.

Авриил скривился.

– Ты мне это уже говорила.

– Тогда накажите меня. – Пусть получает желаемое.

Я вскинула подбородок, придавая словам уверенности.

Король недобро сощурился, убрал руки за спину и стал медленно обходить меня по кругу, подражая хищнику.

– Наказать? – задумчиво протянул он, нагнетая. – Наказать. Ты этого хочешь?

– Да, Ваше Величество.

– Нет, Гарэт, – резко оборвал он за моей спиной. – Честность – одно из самых важных требований к Ворону. Мне нужно подумать, а пока я не решил, что с тобой делать, ты отстранена от должности Первого Ворона.

И он ушел, оставляя меня с небьющимся сердцем.

Когда я смогла вновь двигаться, достала трясущейся рукой часы.

– Ты должен был прийти только через двадцать минут, Рил.

Еле сдерживая рвущую горло обиду, я натянула шарф и повернула к спальному закутку Воронов, надеясь скрыться в своей комнате на ближайшие несколько часов.

У двери Алура недвижимо стояла Элейн, источая жалость, глубокую вину и полную растерянность. Корзинка все еще была у нее.

– Так и не открыл? – едва слышно спросила я, остерегаясь выдать охватившую тело дрожь.

– Нет, – так же тихо ответила она, пряча влажные глаза. – Я не хотела тебя подставлять, Гарэт.

– Вы не виноваты. Никто не виноват. Лгал мой язык.

– Я поговорю с братом! Он не посмеет тебя выгнать!

Элейн сорвалась с места, не давая возможности ее остановить, а я и не хотела этого делать. Если есть шанс на прощение Его Величества, он должен быть использован.

Вырвался предательский всхлип. За ним еще один. И еще. Сквозняк прилетел на жалкие звуки и подул на щеки, пытаясь осудить текущие по ним горячие ручьи.

Не Ворон, а жалкая девчонка.

Щелкнул замок. Из-за приоткрывшейся двери выглянули два потрясенных медово-карих глаза.

– Гарэт, ты плачешь?

Увидев мое лицо, Алур тут же подскочил и сгреб в медвежьи объятья. Удивительно, но злости у меня на него не было. Я ощущала только горькую обиду. Обиду на Авриила Вембранта.

– Прости, я не думал, что все так обернется. Я сейчас же пойду к королю.

Он отстранился, но я его поймала, заставляя вернуть меня в кокон утешительных объятий. Мое тощее тельце нуждалось в опоре, и араканская фигура-гора Алура могла это дать, пусть это было и не совсем то, что мне было нужно.

– Его Величество дорожит тобой, он простит тебя.

– Раз Его Величество готов выгнать меня из-за такой глупости, то не так уж сильно он мной дорожит, Алур. – Я размазала слезы по его тунике и подняла взгляд: мелкие морщинки, короткая черная борода, аккуратно зачесанные назад волосы. Лицо прямо кричит о надежности этого человека, но на деле он сплошное неуклюжее недоразумение – ребенок в теле зрелого мужчины. – У меня неожиданно появилось свободное время. Сложим пару-тройку фигурок?

Алур просиял и тут же запихал меня к себе в комнату. Позже к нам присоединился Брит и, услышав о произошедшем, совсем не огорчился.

– Подумаешь, – фыркнул парень, складывая лист пергамента пополам. – Можно подумать, мы не найдем себе другой работы.

– Например?

Я завернула последний уголок бумажной фигурки и любовно осмотрела маленького кривоватого лебедя.

– Так вот же! – всплеснул руками Брит и обвел комнату Алура.

Повсюду: на комоде, на подоконнике, на прикроватной тумбочке и даже на полу – лежали разнообразные фигурки. На первый взгляд и не скажешь, что они из бумаги. Вот сидит самый настоящий заяц, рядом лежит ленивый кот, а вот ползет кусачая змея.

Я подтянулась к ласточке, притаившейся в углу, и коснулась пальцем ее клювика. Тихоня вспорхнула, закружилась, приковывая восхищенные взгляды мужчин.

– Мы могли бы давать такие представления! – Брит закатил небесно-голубые глаза. – Разбогатеем!

– Мы? – уточнил Алур, продолжая кропотливо пыхтеть над пергаментом. – Я складываю фигурки. Гарэт наделяет их временной волей. А что будешь делать ты?

– Завлекать покупателей, разумеется. – Он зачесал непослушные темные волосы набок и подмигнул мне. – Гарэт знает, что я могу быть весьма убедительным.

– Ты взял меня измором, Брит.

– Но заполучил же?

Тут не поспоришь. Засранец обладает не только завидным упорством, но и выразительной внешностью. Смуглый араканец с голубыми хитрыми глазами. Такого и при всем желании не пропустишь.

– Нет и дня, чтобы я не жалела о той зиме.

– Эй! Обидно вообще-то!

Алур тихо посмеялся и с серьезностью зрелого мужчины сказал:

– Нам один путь из дворца – в Гнездо.

Мы одновременно вдохнули, соглашаясь с его словами. Бракованный товар возвращают торговцу. Я тряхнула головой, прогоняя тревожные мысли, и с требованием повернулась к Алуру.

– Что связывает тебя и Элейн?

– Ничего, – легко пожал он плечами. – Принцесса ко всем очень добра. Ну, и ей нравятся мои фигурки. Это она предложила показать их на ярмарке.

Алур погрустнел. Во время проведения в Бакатаре ежегодной ярмарки он будет рубить харийские головы в Красной долине.

– Элейн не только добра, но и до потери рассудка красива, – мечтательно произнес Брит.

– Даже не думай! – Я поднялась на ноги и размяла спину. – Иначе Авриил тебе этот рассудок лично вправит. Не по статусу нам на королевскую кровь заглядываться. Безродные псы, вот мы кто.

Печень кольнула обида. Я не имела на нее права, но легче от этого не становилось. Тупая боль тянула грудь и царапала горло.

– Ты права, – покорно согласился Брит и вернулся к истязанию листа пергамента. Когда сотворенный Третьим Вороном комок потерял всякие очертания, он отбросил его в кучу таких же неудавшихся фигурок – его фигурок.

– Прикроете меня? Мне осталось обойти с десяток лекарских лавок. К ночи должна вернуться.

– Я могу пойти с тобой, – вызвался на редкость участливый Алур. Совесть ему не чужда.

– Не нужно. Если меня хватятся, скажите, что я пошла к Пирсу.

Это даже не будет враньем. Я действительно собиралась заглянуть в библиотеку.

Мощеные улицы освещали фонари. Спешащие домой горожане мелькали в их теплом свете и бросали непонятливые взгляды на замотанную в шарф девушку, еле переставляющую ноги. Впервые мне не хотелось возвращаться во дворец.

Я так усердно старалась быть полезной, а этого оказалось недостаточно. Три года я только и делала, что угождала Его Величеству, рвала зад, но выполняла все его приказы. И что? Недостаточно. Авриилу всегда мало. Он будто бы нарочно ищет, к чему придраться.

Месяц только начался, а у меня уже целый список прегрешений, по мнению Его Величества. Приказал устранить посла – устранила, и только Отцу известно, что бы король со мной сделал, забудь я снять харийские подковы с лошадей. Поручил разобраться с сырой болезнью, но отклоняет все мои предложения по более эффективной работе, выдает подзатыльники за самые мелкие упущения, а потом и вовсе сам взялся за дело – не доверяет. Попросил стать ненадолго его другом и потребовал быть с ним честной, а по итогу укорил в этой правде и назвал дерьмовым другом.

У Авриила Вембранта для меня всегда есть НО. И это но в моих глазах. Это невозможно исправить, а значит никогда не получить должного одобрения моего короля.

– Я сама нашла свое проклятье.

– И тебе доброго вечера, Гарэт. – Пирс стоял у письменного стола и разгребал стопки книг. – Как ты вошла? Я запер дверь.

– Не глупи.

Библиотекарь не стал отрицать глупости своего вопроса и продолжил раскладывать книги по полкам высоких шкафов.

– Зачем пришла? Сыроеда на твоем хребте я не вижу и предположу, что твой король тебя отверг.