Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен

Мне следует заняться стиркой и пойти в магазин за продуктами, но я заскучала от идеи работы по дому, и мне надоело наблюдать за тем, как Стивен ублажает себя. Я немного просматриваю содержимое своего компьютера, а затем открываю файл, полный фотографий Мэг.

Она все время присылала мне свои селфи, но моя папка также наполнена и фотографиями, которые она постила на Фейсбуке. Фотографии ее смеющейся, улыбающейся, сексуальной. Здесь есть фото и нас двоих, но я не беспокоюсь, что Стивен узнает меня из социальных сетей Мэг. Когда я никем не притворяюсь, у меня темные волосы, почти черные, как и мой макияж. Если бы он был женщиной — или хотя бы мужчиной, который заботится о других — он бы распознал черты моего лица, несмотря на холодно-розовый макияж и светлые пряди отросшей челки. В конце концов, Люк узнал меня. Но Стивен не заботится о других достаточно, чтобы увидеть женщину за дурацким платьем пастельных тонов и мерцающим румянцем.

Я щелкаю фотографии, хотя уже давно запомнила каждую. Вот Мэг в бикини, корчит глупую рожицу. Вот она в снаряжении для сноубординга, и даже сквозь большой шарф видно, как сияет ее лицо. И вот ее фото в профиль: она смотрит куда-то вдаль, выглядя немного грустной и потерянной.

После ее смерти я сделала копии каждой фотографии, потому что была слишком напугана, что потеряю свой телефон, и Мэг уйдет навсегда.

Я знаю, что она действительно ушла навсегда. Знаю это. Ее больше нет в этом мире, и все что у меня есть, ― это фотографии. Поэтому я одна.

Я и прежде была одна. Я всегда ухожу от людей. Оставлю их позади. Но сейчас я ― та, кого оставили позади.

Я открываю фотографию, на которой она улыбается на камеру, ветер развевает ее светлые волосы, которые торчат во все стороны. Она была сделана у озера в мой последний визит, и следующая фотография ― это снимок нас двоих вместе. Я загоревшая и улыбаюсь, моя рука обернута вокруг нее, а ее голова лежит на моем плече. Обычно она сияла по сравнению со мной, но в тот день мы обе пытались заставить себя улыбаться. Я, потому что делаю так всегда, а Мэг, потому что Стивен разбил ей сердце.

Я все еще могу почувствовать запах ее шампуня, когда из-за ветра ее волосы ударили меня по лицу. Это был хороший день, действительно хороший, но видимо, недостаточно.

Я хочу его обратно.

Если это и есть любовь, то это ужасно. Почему люди ищут ее? И почему я всегда хотела быть такой как все? Мэг почувствовала эту боль, когда Стивен перестал отвечать на ее звонки. Она ощущала себя так, когда умер ее дедушка. Я обнимала ее, пока она плакала, хотя была абсолютно сбита с толку ее слабостью.

И вот что это такое. Любовь... Это слабость. Уязвимость. Это ожидание неизбежной раны, а потом мольбы, чтобы она когда-нибудь зажила.

Я не молюсь и ненавижу ожидание.

Я открываю фото, которое отодвинула в самый низ папки. Это селфи Мэг. Она держит телефон, вытянув руку насколько это возможно, чтобы захватить в кадр и Стивена. Она целует его в щеку, ее глаза прищурены от улыбки, пока Стивен ухмыляется в камеру.

«Я и мой Милый!» ― такую вот подпись она оставила под снимком. Ее Милый. Мужчина, который медленно разрушал ее неустойчивую уверенность в себе так же, как он пытается сделать это со мной. Краткие комментарии о том, как она выглядит, про интеллект, ее выбор, хобби. Неудобные вопросы про ее сексуальную жизнь. Затем крошечные официальные утверждения, чтобы успокоить ее боль.

Она с радостью изменилась для него. Начала носить юбки подлиннее и перестала выходить погулять со своими одинокими подругами. Она сама варила себе кофе со льдом, лишь бы не проводить много времени в «Старбаксе». Мэг перестала работать по субботним ночам в баре, даже если именно в те дни получала больше всего чаевых.

«Слишком много пьяных парней», — так объяснилась она мне. «Это действительно не очень безопасно», — слова от девушки, которая в восемнадцать пошла работать в захудалый ночной клуб.

И, конечно же, она начала посещать церковь. Она нашла Бога и выяснила, что до этого жила никчемной жизнью, полной греха. Каким-то образом грешить со Стивеном шло не в счет. Я уверена, он нашел здравое объяснение этого, особенно, когда подтолкнул ее встать на колени и сделать его счастливым. Она, вероятно, даже не задавала никаких вопросов.

Я пялюсь на ухмыляющееся лицо Стивена. То, как самодовольно изгибаются его губы. Блеск одержимости в его глазах.

Он оставил ей голосовое сообщение, пока мы были в коттедже у озера. Я прослушала его после того, как Мэг уронила свой телефон и убежала в ванную, чтобы пореветь.

«Перестань названивать мне. И хватит мне писать. Мы не будем вместе. Я никогда не женюсь на тупой шлюхе, вроде тебя. Я бы никогда не позволил тебе растить своих детей. И больше не звони моему отцу, иначе я покажу ему те пошлые фотографии, которые ты мне прислала. Ты думаешь, ему будет жаль тебя после того, как он увидит, что ты раздвигаешь ноги как кусок дерьма, которым ты и являешься? Ты позорище. Миру будет лучше без тебя».

Я открываю программу с трансляцией видео из дома Стивена и вижу, как он гелем укладывает свои волосы. И что-то насвистывает. Как только его волосы выглядят идеально, он заправляет свою кровать, а затем потирает руками, будто только что закончил большой проект. Он так доволен своей маленькой аккуратной жизнью.

Не могу дождаться, чтобы увидеть, как все это разрушится в дымящуюся кучу дерьма.

Моя кошка запрыгивает ко мне и в одобрении потирается своей мордочкой об меня. Она все прекрасно понимает. Убийство ― это весело, но игра со своей добычей — лучшая часть всего.

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ГЛАВА

— Как это платье?

Оно светло-серое и приталенное. Юбка длиной до колен, но лиф немного открывает вид на ложбинку. Поверх него на мне белый кардиган и тонкое ожерелье: золотой филигранный крест, который я купила сегодня утром.

— Хорошо, но не снимай свой свитер.

— О. Я думаю, что оно милое.

Я снимаю кардиган и двигаю своими голыми плечами. Стивен переводит взгляд от светофора, чтобы поглазеть на мою грудь.

— Оно красивое, но это не какой-нибудь грязный бар. Ты надела лифчик?

— Да! — вскрикиваю я. — Он просто без бретелек.

— Надень свитер.

— Хорошо, — дуюсь я. — Я просто... я думала, что тебе оно понравится, вот и все. Это же вечеринка.

Он похлопывает по моему колену, а затем перемещает ладонь на бедро.

— Оно мне нравится, детка. Ты сможешь продемонстрировать мне его позже, хорошо? Без свитера. Покажешь мне, какой красивой ты себя ощущаешь.

Я хихикаю и отбрасываю его руку прочь, когда он пытается поднять ее выше.

— Ты какой плохой.

— Ага, но ты веди себя сегодня хорошо, ладно? Сегодня там будет очень много важных людей.

— Поняла.

— И не пей.

— Ох. Хорошо. Если ты так считаешь.

— Это не твоя обычная компания.

Я киваю, будто не была на нескольких вечеринках в американском посольстве в Малайзии с высокопоставленными людьми со всего мира. Для меня это все равно, что дикая пивная вечеринка. Я надеюсь, что сумею остаться в своих трусиках посреди разговора о местной торговой палате.

На этой неделе Стивен вел себя очень хорошо, был обаятелен и добр, так что все идет хорошо. Я планирую переспать с ним сегодня.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, как в окне проносится мир.

Уже смеркается, и уличные фонари начинают загораться. Весь снег, что выпал на этой неделе, растаял, но под его весом опала большая часть пожелтевших листьев, и сейчас город выглядит уныло.

Мы выезжаем на шоссе, направляясь из города, к домам, с большими дворами. К тому времени, как мы достигаем дома пастора Хепсворта, расположенного чуть поодаль церкви, дворы превратились в мини-поместья, каждое владение занимало не меньше гектара земли.

— Ты вырос здесь? — спрашиваю я.

— Нет, мой отец купил это место, когда во второй раз женился. Мне было двадцать, так что я жил здесь время от времени, когда учился в колледже, но вырос я в доме в нескольких кварталах от церкви.