Путь отмщения - Боумен Эрин

— Да-да, знаю, ты тоже скучала, — приговариваю я.

Следом прибегает Дворняга, но когда я встаю на одно колено, чтобы погладить его, он вдруг узнает меня, отскакивает и начинает рычать.

— Вижу, твое мнение обо мне не изменилось, — улыбаюсь я.

Пес разворачивается и убегает обратно — видимо, чтобы наглядно подтвердить мои слова.

— Кэти? — раздается совсем рядом голос Джесси.

Я вскакиваю. Он стоит в нескольких шагах от меня и мнет в руках шляпу.

— Клянусь, я не брал золото. Это случайность.

— Знаю, — говорю я. — Я тебе и в первый раз поверила.

Он оглядывается на дом. Вальц стоит в дверях и ненавязчиво посматривает в нашу сторону, точно любопытный кот.

— Когда собираешься возвращаться на ранчо? — спрашиваю я. — Отсюда до цивилизации три дня пути. Или два, если поднажать.

Джесси мрачнеет.

— Я поеду в Тусон. Возможно, Клара все еще там, к тому же мне надо загладить вину перед Бенни. Сара будет в ярости, если я вернусь домой, потеряв и Билла, и один из источников дохода. Как думаешь, ты сможешь заехать к ней и рассказать, где я? Пусть она знает, что я все улажу и скоро нам не о чем будет волноваться.

Мне не хочется напоминать, что золота с лихвой хватит нам обоим и ему больше нет смысла перегонять скот ради заработка. Возможно, ему нужно вернуться к прежней работе, вести прежнюю жизнь, как будто ничего не случилось. В конце концов, золото и погубило па, когда он начал его тратить.

Однако еще больше меня беспокоит другое. Просьба заехать к Саре.

— А тебе не кажется, что лучше бы тебе самому рассказать ей обо всем? Я ведь могу и подождать в Финиксе несколько дней, пока ты не разберешься с делами.

— Не уверен, что я быстро управлюсь у Бенни. Не стоит тебе ждать меня. Поезжай, повидайся с Сарой. Помоешься в ванной, поспишь под крышей. Увидимся на ранчо через несколько дней. Ты заслужила отдых.

— Ладно. Хорошо, — говорю я, — тогда поеду прямо сейчас.

— Спасибо, Кэти. Спасибо тебе. — Джесси берет мое лицо в ладони и по-детски чмокает в губы. По крайней мере, от такого поцелуя колени у меня не подгибаются. — И золото из седельных сумок забери с собой. Оно ведь твое.

Он поворачивается и уходит в дом, не говоря больше ни слова.

Долгую минуту я не могу прийти в себя, пытаясь осмыслить случившееся. Не так я это себе представляла — что придется возвращаться одной. Я видела нас вместе: мы с Джесси, наши лошади и Дворняга. Почему он решил, что именно мне стоит сообщить Саре ужасную новость? И почему я не могу просто подождать его в Финиксе? Я бы с радостью так и сделала.

Может, Джесси хочет от меня избавиться? Я служила ему лишь костылем, на который можно опереться, пока не прошло первое потрясение от потери брата. До гибели Билла мы были друг другу никем — без конца бранились, пререкались, ссорились. И что мне взбрело в голову? Я искала возмездия, а Джесси хотел отвлечься от своего горя. Он сам признался. Мы просто использовали друг друга, чтобы получить желаемое. А теперь все вернулось на круги своя.

Господи, какая же я недогадливая. Какая слепая.

Сильви снова ржет, и я выхожу из оцепенения. Поспешно седлаю ее, накидываю уздечку. Собираю и закидываю лошади на спину свои вещи, потом оглядываюсь на ослов Роуза. Недолго поколебавшись, забираю одну сумку, а остальные оставляю Джесси и Вальцу: пусть хоть подерутся из-за них.

И снова меня охватывает чувство вины. Я ведь хотела оставить все это позади: дневник, золото, алчность.

Но в Прескотте меня ждет пепелище вместо дома, а средств на постройку нового у меня нет. Надеюсь, ничего страшного не случится, если я возьму немного золота, только чтобы обустроиться и протянуть хотя бы первые несколько лет.

Я собираюсь упаковать дневник, как вдруг мое внимание привлекает деталь, которой я раньше не замечала: смазанная подпись внизу самой первой страницы.

«Мигель Перальта».

Так это его дневник — того мексиканца, о котором рассказывала Лилуай! В письме, оставленном в Уикенберге, па упоминал, что нашел дневник рядом с останками ослов и людей. Должно быть, он лежал там все эти годы с тех пор, как племя Лилуай изгнало людей Перальты. Лежал и ждал, кто его подберет.

— Значит, ты его нашла, да?

Заслышав голос Вальца, я захлопываю дневник.

— Что?

Старый рудокоп кивает на седельные сумки, а я перевязываю дневник тесемкой.

— Золото, — говорит он. — Ты нашла его.

— На восточном склоне узкого ущелья, которое протянулось с севера на юг. Если смотреть от шахты, можно увидеть тропу, но снизу рудника не видно.

— Старая военная тропа в ответвлении Игольного каньона? — уточняет Вальц.

— Наверное.

Он качает головой.

— Я ходил там не один десяток раз.

— Нужное место легко просмотреть. Уверяю вас, можно пройти в нескольких шагах от рудника и даже не заметить входа. — Я провожу ладонью по обложке дневника. Мне вдруг расхотелось брать его с собой. Лучше бы я выбросила его в каньонах среди пролитой крови и костей, где ему самое место. — Послушайте, Вальц. Вы вернетесь сюда на следующий год? — Я киваю в сторону гор Суеверия.

— А ты разобралась с призрачным стрелком?

— Да, его теперь можно не опасаться.

— Тогда, пожалуй, я снова сюда приеду.

— В таком случае забирайте. — Я отдаю ему дневник. — Здесь все необходимые карты.

Старик удивленно вскидывает седые брови.

— А тебе они не нужны?

— Я не собираюсь сюда возвращаться никогда в жизни. Хочу двигаться только вперед. Оставить прошлое позади.

Вальц пожимает плечами и берет дневник.

— Спасибо тебе, девочка.

— Но будьте осторожны, — предупреждаю я. — Это суровая земля. Священная. Она не потерпит надругательства над собой ради золота.

Но старый рудокоп уже зарылся носом в дневник и быстро, не читая, пролистывает страницы.

Я качаю головой, забираюсь в седло и пускаю Сильви галопом. Пес бежит за нами некоторое время, и когда мы доезжаем до излучины — той самой, где каменная гряда перегораживает берег, — я невольно останавливаюсь и оглядываюсь на хижину.

Джесси стоит на пороге и машет мне шляпой на прощание.

Я тоже снимаю шляпу и машу ему.

А затем разворачиваюсь и скачу во весь опор.

Глава тридцать первая

Я галопом проезжаю Финикс и задерживаюсь только для того, чтобы заглянуть к шерифу. Это низкорослый, крепко сбитый мексиканец по фамилии Гарфиас, и он недоверчиво усмехается, когда я сообщаю, что Уэйлан Роуз и его парни мертвы.

— Банда Роуза? — смеется он. — Все до единого?

— Так и есть.

— Что ж, нет тел — нет вознаграждения.

— Один из трупов был в нужнике в Прескотте, хотя наверняка его давно оттуда убрали. Еще два лежат на берегу Агуа-Фриа и один — в долине Солт-Ривер. Остальные, включая тело самого Уэйлана Роуза, разбросаны в горах Суеверия.

— Там же исконные земли апачей! — ахает Гарфиас, и сигара чуть не вываливается у него изо рта. — Никто не сунется обыскивать горы, чтобы найти тела преступников.

— Вот и хорошо, — говорю я. — Просто хотела сообщить властям, что молодчики Роуза мертвее мертвого.

— Вознаграждения ты все равно не получишь.

— Я так и поняла. Хорошего дня, мистер! — Я приподнимаю шляпу и ухожу, не оглядываясь, хотя затылком чувствую озадаченный взгляд шерифа.

Обратный путь до ранчо Колтонов кажется вполовину короче, чем наше путешествие на юг, и вдвойне одиноким.

Погода благоприятствует поездке — жара адская, но ни одной пыльной бури, — и вскоре я снова двигаюсь вдоль пересохшего каменистого русла Хассаямпы, направляясь в Уикенберг.

Сара совершенно убита известием о гибели Билла. Задать бы сейчас Джесси хорошую трепку! Это он должен сидеть здесь, на ранчо, держать Сару за руку, гладить по спине и обещать, что все наладится. Он, а не я. Трус, сбежал в свой Тусон, отговорившись срочными делами.