Скверная - Макинтайр Эмили

– Ты меня понимаешь? – добавляю я.

Он молчит, косо сверля меня взглядом, а я жду – внутри меня все бурлит, кровь стремительно бежит по венам. Наконец, его лицо расплывается в улыбке.

– Да, паршивый ублюдок. Я тебя понимаю.

Меня переполняет удовлетворение. Он хорошо сыграл свою роль.

Дороти откашливается.

– Вот, – она расстегивает свое ожерелье и кладет его передо мной на стол. – Расскажи-ка мне о нем.

Я опускаю взгляд на крупный зеленый изумруд. Мои нервы напрягаются, мышцы подергиваются; все развивается именно так, как мне нужно. Но я стараюсь сохранять невозмутимое выражение лица.

Вздохнув, я почесываю мочку уха, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

– Как насчет него? – спрашивает она, указывая на украшение. – Давай, расскажи мне. Ты ведь в этом деле мастер, верно?

Я поднимаю ожерелье и начинаю рассматривать. Мои пальцы ощущают прохладу, исходящую от тонкой цепочки из розового золота.

– Тебе это твой парень подарил? – я поднимаю на нее глаза, и левый уголок моего рта слегка приподнимается.

– Нет, мой папа, – улыбается она.

– Это теперь так называется?

Ее глаза сужаются.

– Я же сказала, это был мой отец, ты, гребаный извращенец.

Усмехаясь, я снова смотрю на ожерелье, прежде чем положить его обратно на стол.

– Ну, тогда скажи своему папочке, что ему нужно потребовать свои деньги назад.

Ее лицо вытягивается, и Зик подается вперед.

– То есть? – бормочет она, хватая цепочку и прижимая ее к груди.

– Это красивый камень, но не настоящий, – отвечаю я, пожимая глазами.

– Тогда что это? – спрашивает она, уставившись на драгоценный камень так, словно это ядовитая змея.

– Синтетика? Черт меня побери, если я знаю.

– Думаю, я бы смогла распознать синтетику, – усмехается она.

– Ты можешь думать, что угодно, но людям свойственно ошибаться.

Я беру ее ладонь в свою руку и слышу, как она резко втягивает воздух, ощутив мое прикосновение. Проведя пальцем по поверхности драгоценного камня, я поднимаю наши ладони, и он мерцает в электрическом свете.

– Смотри. Видишь? Он с желтоватым оттенком, – я чуть шевелю нашими ладонями, чтобы «изумруд» заискрился. – У настоящих изумрудов цвет либо чисто-зеленый, либо с голубоватым оттенком. Никакого желтого.

– Но он выглядит безупречно, – произносит она, задумчиво наклонив голову.

– Вот! А у настоящих изумрудов есть недостатки, милая. Как и у всех нас.

Зик покашливает.

– Как мы можем быть уверены, что ты говоришь правду?

Пристально глядя на него, я намеренно провожу большим пальцем по тыльной стороне ладони Дороти, прежде чем позволить ей лечь на стол.

– Никак.

Глава 6

В двадцать четыре года ощущаешь себя совершенно иначе.

Я уже давно перестала отмечать свой день рождения. После смерти Нессы не осталось никого, кто мог бы заставить меня это делать, и никого, кто заботился бы обо мне настолько, чтобы просто об этом вспомнить.

Но формально сегодня именно этот день.

Забавно вспоминать то время, когда я была еще ребенком. Весь свой день рождения я пыталась представить себе, что происходило, когда я родилась; как вела себя моя мама, когда я появилась на свет.

Интересно, она плакала?

Прижала ли она меня к своей груди, ощутив, как наши сердца бьются в унисон?

Сидел ли рядом с ее кроватью отец, держа ее за руку?

– Сколько еще?

До моих ушей доносится грубый голос отца, заставив мои плечи напрячься от неожиданности. Я не оборачиваюсь, продолжая смотреть на цветочный саженец в своей руке.

– Эй, есть кто дома? – лает он. – Я задал тебе вопрос.

Я вижу его боковым зрением: отец стоит, прислонившись к стене теплицы, засунув покрытые татуировками руки в карманы, его серебристые волосы зачесаны назад.

– Я тебя слышала, – бормочу я, предупреждая очередной окрик.

– И?

Я выпускаю саженец и поворачиваюсь к отцу лицом.

– Что «и»? – переспрашиваю я. – Это единственная причина, по которой ты здесь? Чтобы проверить мои успехи?

На его лице появляется довольная улыбка, и я ненавижу себя за то, как радостно замирает мое сердце.

– Конечно, нет, Баг  [8].

Я ненавижу это прозвище.

– Ты нужна мне сегодня в «Винкиз».

Робкий лучик надежды тут же разлетается на тысячу осколков, которые, падая, обжигают мой желудок. Вздохнув, я мысленно начинаю обратный отсчет от десяти.

– Эвелина. Не игн…

Я пожимаю плечами, раздраженная тем, что он врывается в мое личное пространство в мой день рождения и ведет себя так, будто я бью баклуши.

– Я не собираюсь переться в «Винкиз».

Он недовольно выпрямляется.

– Собираешься.

– Нет, – повторяю я. – Ни за что.

Он со вздохом проводит рукой по лицу и стонет.

– Послушай, Баг. Я собираюсь нанять нового парня.

Я не говорю ни слова и медленно продвигаюсь вдоль ряда растений.

– Ты слышала, что я сказал? – спрашивает он.

– Я тебя услышала.

Честно говоря, он действительно чертовски глуп, если думает, что я еще не знаю. Я в курсе всего происходящего – как еще, по его мнению, наш бизнес до сих пор остается на плаву?

– Мне нужно, чтобы ты была там сегодня вечером в качестве моего представителя. Убедись, что мы можем ему доверять.

– А если нет? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Ну, нет так нет.

Значит, на самом деле, он хочет, чтобы я сделала всю грязную работу. Снова.

Я поворачиваю голову, искоса поглядывая на него.

– Разве ты уже не познакомил с ним Дороти? Что она думает?

Он прочищает горло, его лицо мрачнеет.

– Дороти… влюблена. Я уверен, что это чувство затуманивает ее рассудок.

Я удивленно приподнимаю брови, потому что это действительно удивительно. Дороти любит быть в центре внимания, но обычно она использует мужчин и меняет их, как перчатки, никогда не довольствуясь чем-то большим, чем обычная короткая интрижка на выходные.

То ли потому, что она не хочет связывать себя обязательствами, то ли в силу своей социопатии, я не знаю.

Честно говоря, мне сложно заставить себя о ней волноваться.

– Баг. Ты нужна мне здесь. Ты нужна своей семье.

Мой желудок сжимается от его слов – это происходит каждый раз, когда он произносит эти слова, и голос Нессы шепчет в глубине моего сознания:

«Нет ничего важнее семьи, Эви, и нет другого такого места, как дом. Мы должны держаться вместе».

– Хорошо.

– Я не знала, что ты собираешься сюда заглянуть.

Дороти появляется у барной стойки рядом со мной, недовольно поджав рубиново-красные губки.

Я смотрю на нее, макая пальцы в вазочку с зелеными оливками, которые стащила с подноса для гарнира, и широко улыбаюсь.

– Сюрприз.

Она открывает рот, но не успевает произнести и слова, как сзади к ней подходит ухмыляющийся Зик и с любопытством меня разглядывает.

– Боже, она жива! – он театрально прижимает руку к груди. – Я весь день пытался до тебя дозвониться.

Среди всех помощников моего отца Зик, несомненно, мой любимец. Он один из немногих людей, кого я могу терпеть, и за эти годы он достаточно меня вымотал, чтобы я научилась наслаждаться его обществом.

– Я была занята, – отвечаю я, отправляя в рот еще одну оливку.

– Чем? – усмехается Дороти. – Ты опять тусуешься с тем неудачником из своей школы?

Я стискиваю зубы, пытаясь сдержать рвущееся наружу раздражение. Как она меня достала своими постоянными придирками! Она, конечно же, говорит о Коди. Дороти убеждена, что мы любовники, и я не мешаю ей фантазировать, поскольку, чтобы она обо мне ни думала – меня это не касается.

Хотя на самом деле это далеко не так. Коди – компьютерный гик, и когда он сел рядом со мной на уроке химии, я поняла, что дружба с ним будет полезна мне в будущем. Поэтому я держала его при себе и терпела его общество, зная, что Коди всегда будет под рукой, когда мне понадобится. Как показало время, я поступила мудро, поскольку сейчас он один из лучших хакеров в мире. Конечно, никто, кроме меня, этого не знает, и большинство людей согласны с Дороти, считая, что он всего лишь неудачник, который потерпел фиаско в Кремниевой долине и вернулся к своей матери, чтобы жить в подвале ее дома.