Скверная - Макинтайр Эмили

Она выпрямляется, но не произносит ни слова, продолжая сверлить меня своими убийственными, черт возьми, глазами.

– Ну почему же, иногда можно ей побаловаться, – отвечает она наконец. – Но, в общем, в ней нет ничего особенного. С трудом припоминаю, когда я в последний раз брала ее в рот.

Дороти морщится.

– Фу, Эви. Зачем ты так говоришь?

– Звучит довольно претенциозно, – вмешиваюсь я, раздраженный ее намеком на то, что нашу ночь, проведенную вместе, можно забыть. Я вытягиваю руку вдоль стенки кабинки, еще крепче прижимаясь к Дороти.

На лице Эвелины появляется слабая фальшивая улыбка. Из тех, когда зубов не видно, лишь едва заметно приподнимаются уголки губ. Но этого достаточно, чтобы я слегка воспрял, поняв, что вывожу ее из себя.

Интересно, помнит ли она имя, которое я ей сказал?

Может быть, она меняет парней как перчатки, а я всего лишь пунктик в длинном списке ее жертв. От этой мысли у меня внутри все сжимается.

Странно, что она мне об этом не напоминает, и я не могу определиться, чего мне хочется больше – чтобы она хранила воспоминания обо мне или, наоборот, забыла. Последнее было бы проще всего. Но в глубине души я знаю правду, как бы мне не тяжело было это признавать. Я хочу, чтобы она помнила каждую секунду проведенного со мной времени так же ясно, как это запечатлелось в моей памяти.

И вот она сидит напротив, наблюдая за мной.

На самом деле, она не переставала наблюдать за мной с того самого момента, как я вошел, словно снимая с меня один слой за другим и меняя их таким образом, чтобы все это уложилось у нее в голове.

У меня возникает сильное ощущение, что я оказался в ее власти, уязвимый и незащищенный. И это – огромная проблема.

У меня перехватывает дыхание, нервы дрожат, будто струны.

Черт, черт, черт.

– Извини, – вздыхаю я и протягивая руку, кладу ее на плечо Дороти. Внезапно я осознаю, что мне нужно несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

Она хмурит брови, слегка выпятив нижнюю губу.

– Ты в порядке?

Выдавив из себя улыбку, я киваю.

– Да, я сейчас вернусь.

Она встает и выходит из кабинки, давая мне возможность выйти, а я проскальзываю мимо и направляюсь в темный коридор, ведущий к туалетам.

Но я чувствую, как мою спину жжет чей-то взгляд. И это точно не Дороти.

Кажется, что пол горит под моими ногами, когда я спешу к маленькой уборной, распахиваю дверь и тут же захлопываю. Не мешкая, я бросаюсь к раковине, включаю холодную воду, набираю ее в ладони и брызгаю себе на лицо. Холод успокаивает мои нервы, и я крепче сжимаю край раковины, пока капли воды стекают с моего носа в раковину.

Возьми себя в руки. Это – не проблема. Она – не проблема.

Разминая шею, я поворачиваюсь к диспенсеру с бумажными полотенцами и вытягиваю охапку. Я вытираю лицо, прежде чем сделать глубокий вдох и вновь надеть маску фальшивой уверенности – которой у меня на самом деле нет, – когда выхожу из уборной и возвращаюсь в темный коридор.

Мои шаги замедляются, когда я натыкаюсь на прислонившуюся к стене Эвелину, которая явно ожидает меня.

Она внимательно изучает свои ногти, ее глаза опущены, а черные волосы зачесаны назад, демонстрируя безупречную линию шеи. Мой взгляд скользит по ее фигуре, впитывая ее, как песок в пустыне впитывает капли дождя. Она совершенно не похожа на девушку, которую я повстречал той ночью в клубе – в разорванной безразмерной футболке, черной юбке, сапогах на шпильках и серебряными кольцами на пальцах. Но этот образ идет ей гораздо больше; темно-фиолетовый оттенок ее помады почему-то кажется мне даже более сексуальным, чем розовый, цвета жевательной резинки, которым она накрасила губы в тот вечер, когда мы познакомились.

– Николас, – она наконец-то поднимает взгляд и отрывается от стены, наклонив голову. – Или мне следует называть тебя Брейден?

Она подходит на шаг ближе, и, как бы я этому ни сопротивлялся, в моей голове проносятся воспоминания о ее маленьком теле в моих руках. О том, как идеально она соответствовала каждому дюйму моего тела. Какой податливой и теплой была ее плоть, когда я обнял ее за талию и пронзил своим членом.

Я покашливаю, проводя рукой по волосам.

– Да, – поморщившись, отвечаю я. – Извини.

Ее глаза сужаются, и она делает еще один шаг.

– За что?

– То есть? – недоуменно повторяю я.

– За что именно ты извиняешься?

За все. Мне жаль, что я ее тогда встретил. Жаль, что мы познакомились. И еще мне жаль, что она оказалась совсем не такой, какой я ее себе представлял. Но я ничего этого не говорю. Вместо этого я запихиваю Ника Вудсворта поглубже, туда, где мне его не найти, позволив Брейдену Уолшу занять его место.

Я пожимаю плечами, криво усмехаясь.

Ее глаза вспыхивают, губы слегка сжимаются. Она делает очередной шаг.

– Есть два варианта, Брейден. Либо ты тогда солгал мне, называя свое имя, либо… ты лжешь сейчас.

– Не копай так глубоко, милая, – со смехом отвечаю я. – Я встречал таких, как ты, тысячу раз. Одинокая девушка в баре, притворяющаяся неприступной, в душе отчаянно желающая, чтобы ее трахнули. Все эти классические признаки, сигнализирующие: «Снимите меня!».

Мой взгляд скользит по ее шее, когда она запрокидывает голову и смеется.

– Ой, да ладно тебе! А кто, интересно, выпытывал у меня мое имя и увязался следом, когда я пошла в уединенное местечко?

Теперь уже я делаю шаг вперед, и мое дыхание мягко овевает ее волосы.

Черт возьми, какая же она маленькая.

Она вытягивает шею, чтобы встретиться со мной взглядом, и я делаю глубокий вдох.

Сначала я решил, что мне не хватает поразительной синевы ее глаз, какими они были в ночь нашей встречи, но вблизи сочетание темно-карего цвета с желтым и зелеными вкраплениями, порождает целый калейдоскоп цветов, таких глубоких и чертовски красивых, что они засасывают меня, словно зыбучие пески.

Мой член твердеет.

Нет, я бы все отдал, чтобы вновь увидеть ту чистую синеву.

– И это было потрясающе, – хрипло произношу я.

– Ну ты и свинья, – усмехается она.

Наклоняясь, я касаюсь губами ее уха.

– Я никогда не называл себя джентльменом, и не собираюсь извиняться за то, что солгал в ту ночь, когда насадил тебя на свой член, заставив биться в оргазме.

– Неужели? – она насмешливо наклоняет голову. – Что-то я этого не припомню.

– Ну и кто теперь врет? – ухмыляюсь я.

Она что-то напевает, поднимая руку и поглаживая лацканы моего пиджака. Я молча наблюдаю, сжав кулаки и едва удерживаясь от того, чтобы не притянуть ее к себе. И напомнить этой стерве, как сильно ей нравилось то, что я заставлял ее тогда чувствовать.

– Это и есть новая работа, которую тебе предложили? – бормочет она, не отрывая взгляда от пиджака, который продолжает поглаживать. – Ты собираешься работать с моим отцом?

– Просто новое предприятие, – бормочу я. – Так сказать, расширяю горизонты. Я понятия не имел, что он твой отец.

Она наклоняет голову, словно переваривая услышанное, позволяет этим словам отпечататься в ее мозгу, чтобы потом использовать их против меня.

Я никогда не встречал девушки, похожей на нее.

Она играет с моими нервами так, что мурашки бегут по коже. Из нее вышел бы отличный следователь.

Она сжимает мой пиджак в горсть, приподнимается на цыпочки и притягивая меня к себе. Ее губы скользят по моему подбородку.

– Николас. Брейден. Как бы тебя, черт возьми, ни звали… держись подальше от меня и от моей семьи. Тебе здесь не рады.

Она разжимает объятия и грубо толкает меня, прежде чем развернуться и уйти.

Глава 8

Оскар Норман, мэр Кинленда – примечательный персонаж, которого больше беспокоит возможность набить карманы, чем вопросы морали. Я впервые встретилась с ним в возрасте десяти лет, когда Несса пригласила его «поболтать» за ужином со стейками.