Трафарет (СИ) - Рог Ольга

Неожиданно, сбоку раздались шаркающие шаги. Егор замер, вглядываясь в сумрак той части, куда не доставал свет.

— Кто тут? — его хриплый голос дрожал раздражением и глубокой усталостью.

Стук подошвы неумолимо приближался и Егору захотелось выхватить складной нож из кармана и…

Старик! Серая ветровка. Несуразная кепка не прикрывала смешные торчащие уши и пучки седых волос. Поскольку свет падал сверху, глаз не разглядеть.

— Все такие умные стали. Ни тебе «здравствуйте», ни «как ваши дела»? — дед тащил за собой баул по земле, затирая холодную изморозь с поверхности. С такими в девяностые челночники ездили на барахолку — в синюю клеточку.

Он ворчал, как и положено старику. Присел с другого края скамьи, не обращая внимания на напряженную спину Зарубина. Зашелестел, выискивая что-то в своей необъятной сумище. Вытянул термос.

Егор сглотнул: «Сейчас бы горяченького не помешало». Вжав голову в плечи, нахохлился, пытаясь найти в себе хоть какой-то источник внутреннего тепла.

— Будешь чаю, добрый человек? — старик свернул крышку и из емкости пошел пар.

— Да, буду. Немного, — обрадовался Егор и тут же потянулся за протянутой крышкой-кружкой с желанным напитком.

Хлебал громко, отхыкиваясь довольно, что стал согреваться. Резкая судорога боли полоснула желудок. Зарубин даже вздохнуть не мог. На языке ощутился незнакомый привкус. Из онемевших пальцев выпала пластиковая часть термоса и покатилась по бетону, расплескав остатки отвара.

— Дед, ты меня отравил… Что ли? — застонал Егор, выпучив на старика глаза.

Его сознание цеплялось за мутные поплывшие образы. Казалось, что сниться страшный сон, из которого просто нужно найти «дверь».

— Для добрых людей чай, а для таких гандонов, как ты…

Дед сплюнул. Зрачки светло-карих глаз сузились как у кота. Такой знакомый редкий оттенок он уже видел.

У Дарьи.

Пожилой мужчина закурил не торопясь. Руки не дрожали и вообще он был спокоен, словно ничего не произошло. Он сегодня отдал ту малую часть долга, что давно гнобила потерянную душу. Веру и маленькую дочь он бросил, уехав вахтой на Дальний Восток. Там закрутилось, завертелось. Другие женщины, шальные компании. Срок за драку с отягчающими последствиями.

А потом было стыдно вернуться и взглянуть им в лицо. Он только написал Вере письмо, где изложил как бездарно потратил жизнь… Что такой, как он им рядом не нужен. На всякий случай, оставил номер телефона, который не поменялся ни разу за много лет.

Калинина позвонила однажды. Он узнал эту женщину по вздоху и молчанию. Всеми фибрами потерянного грешника понял, что они в беде.

— Здравствуй, Верочка. Помощь моя нужна? — пальцы едва не раздавили простенький кнопочный телефон. Где-то в сердце закололо тоской по прошлому, где был задорный веркин смех, в который он тогда влюбился и ее русая коса. Тягучим красивым голосом она пела про березоньку. И ведь так захотелось найти дерево с белой шершавой корой и обнять. Плакать, утираясь зеленой веткой.

— Нужна, — сказала Вера.

Он слушал. Она говорила. Монотонно и с подробностями описывая тех, кого в розыске с собаками найти не могут.

— Я найду, Вера, — пообещал отец Даши.

И сдержал свое обещание. Единственный звонок с заветного номера он удалил, как и контакт «Моя любимая Вера». Навсегда отрезав себя от тех, кто действительно был дорог. Такова цена его предательства.

Глава 16

Даниил знал ее по запаху — солнечному, травянистому. Ромашковое мыло и еще обязательно яблоко вплеталось. Что-то чистое и честное, как дождь, который сопровождался в их первые робкие касания и поцелуи. Дашин аромат жил в его носу с тех пор, как ее встретил… И по дурости потерял.

Выйдя из квартиры с банкой малинового варенья, он еще долго стоял у двери. Шаг вперед очень сложен, когда тебя тянет магнитом назад… Туда, где есть уже взрослая женщина. Раненая, побитая тобой и другим мужиком. Несмотря ни на что, выжившая. Права была тетя Зоя, которая просила его не лезть к Даше. Дать ей пережить горе, оправиться.

«Обнадежишь девку и опять какой-то форс-мажор у тебя случится? Все-то у вас просто, по полочкам разложено: люблю, куплю, тру-ля-ля на палочке. Она должна простить и понять, ведь я парень не плохой. Разве хорошие мальчики позволяют своей женщине страдать?» — рубила тетушка, не жалея, как капусту для засолки шинковала острым ножом. — «Вы за столько лет изменились, стали другими. Не нужно тебе, Даня, мерить пальто не по размеру. Не надо заходить с «черного входа» старых воспоминаний».

Дарья скидывала с себя впечатление от встречи с Вяземским. Чего без дела сидеть, когда можно протереть полы и приготовить грушевый пирог? Быть нахлебницей и лентяйкой она не собиралась. Есть уже несколько намеченных вакансий. Нет, на почту Калинина больше не пойдет. Кожа уже не воспринимает бумагу. Письма и прочую корреспонденцию в руки брать не хочется. Если стряхнуть пыль с диплома и найти что-нибудь ближе к специальности?

Перемыв посуду по второму разу, Дарья нашла книжку про Анну Каренину. Устроившись на диванчике и включив торшер, читала выстраданную Толстым историю несчастной княжны, поверившей, что любовь есть… Прямо, как про нее. Не заметила, как уснула.

— Здесь она, Вер. Спит, — громко шепталась Зоя на кухне по телефону с давней подругой. — Пирог вон с чаем доедаю… Вкус-с-сный! Как ты печешь, один в один. Не устояла я, не удержалась. Ради такого стоит завтра на каше с водой посидеть. Инсулин? Да, колюсь, конечно… Уровень в крови постоянно замеряю. Все-все! Не бухти. Не буду больше есть. Оставлю Даше на утро. Завтра как раз на выходном, сходим с ней в одну контору. Ага, там мой знакомый начальником, — думая, что никто не видит, отщипывала от пирога по кусочку и млела от вкусовых фейерверков.

— Зой, что там Вяземский? Не лез к ней… Ну, ты понимаешь, — беспокоилась мать Дарьи.

— Ой, да провела я с племянником беседу. Ты меня знаешь.

— Зоя, я слышу, что ты опять жрешь… Да-да! Я не глухая. Прекрати сейчас же! Я переживать начинаю, что у тебя случится обострение на фоне передозировки сладкого.

— У-у-у! Весь кайф мне обломала, зануда, — ворчала Зоя, накрывая крышкой остатки залипательного десерта. — Ладно, давай по койкам, кайфоломщица. Завтра созвонимся.

Наговорившись вдоволь полноватая женщина невысокого роста, подкралась к Даше. Доброе простое лицо, усыпанное веснушками, смягчилось улыбкой. Зоя накрыла ее теплым пледом, вытянув толстую книгу из руки. Тихонько вздохнула. Своих детей Бог Зое не дал. Но, свою женскую потребность в заботе она перекидывала на пациентов больницы. И вот, у нее в квартире «ребенок». Большой, выше ее ростом… Но, все же такое хорошенькое дитя. Губки бантиком. Густые темные ресницы веером и кажутся еще длиннее от косого света ночника. Худенькая какая! Так и хочется ее откормить.

— Ну и дурак же ты, Данечка. Такую девку упустил, — покачала она головой, чуть прикоснувшись к шелковистым прядям волос. Будто жалеючи, погладила.

Потушив свет, на цыпочках ушла в другую комнату.

Глава 17

Вера Демидовна шла с работы. Вечер. Не каждый клочок ее пути освещен фонарем. Приходится сильно напрягать зрение, чтобы не запнуться об что-то в потемках. Пронзительный ноябрьский ветер налетал порывами, будто стремился сорвать с нее шапку.

Да, ей было не по пути, но Демидовна прошлась мимо развалин сгоревшего дома. Тенью стояла напротив Алькиного, прислушиваясь к музыке… Продавщица не горевала по Егору. Казалось, наоборот выдохнула. Стала чаще появляться на людях. Вовку в садик отвела.

— Вот же, кикимора! Опять с кем-то мутит… Уж не аптекарши ли это хахаль? Точно! Завела шашни с мужиком своей подружки. Совсем стыд потеряла, — Вера закипала от наглости этой особы.

Ничего рыжую стерву не берет. Столько судеб разрушила. Егора не успела похоронить… Хотя, какое там «хоронить»? Алька только постояла с краю, даже к гробу не подошла, чтобы проститься. Всю панихиду по Зарубину справила бабка из соседней деревни. Алька так и сказала, что Егор — бывший муж, он ей по сути никто. Пусть его там всякие нынешние жены финансируют.