Трафарет (СИ) - Рог Ольга

Он развернулся и пошагал прочь, не оглядываясь. Знал, что она семенит за ним, возмущенно пыхтя как обиженный ежик.

«Хочешь, я тучи для тебя разведу руками?» — пришло воспоминание из их встреч, когда Даниил звал ее погулять вечером. Даша говорила, что будут осадки, туча темная гремит и неминуемо надвигается. Но, что тогда им было до какого-то дождя? Первая любовь не знала преград.

Молодо – зелено. У них, как только дальше поцелуев дошло пока матери дома не было, так после второго раза, он и уехал. Обещал звонить, писать сообщения. Но, как в той песне у «Иванушек»: она ждала и колечка не снимала…

Давно это было, давно. Четырнадцать лет прошло.

«А сейчас, боится намокнуть» — Даша поджала губы, мечтая поскорей уже приехать, и чтобы он ушел. Знала бы, ни за что не согласилась жить у тети Зои. Та же всю жизнь в медицине, ни семьи, ни детей. Откуда они вдруг стали родня?

Забившись в машине в уголок, Дарья дышала в стекло, делая вид, что рассматривает городские улицы. На заднем сидении у него захламлено. В придачу, детское кресло говорит само за себя… Да.

— Ну, как поживаешь, Даш? — он непринужденно крутил «баранку», не обращая внимание на ее зажатость и демонстрацию молчания.

— Нормально, — пришлось разжать зубы, чтобы не думал там себе разного…

— Говорят, ты замуж вышла… А, я вот, недавно развелся. К дочке только по выходным, — он невесело ухмыльнулся, насупив брови, вполне объяснив, что за кресло в бардовых тонах маячит позади. — Не сошлись характерами.

И сделал губы в трубочку, будто признание его тяготит.

«Угу, чеши давай. Характеры у них не сошлись!» — скрипел голос внутри Дарьи, как у старой бабки. — «Один тоже так говорил! Не-не! Никаких больше разведенцев с детьми. Права была мама, ох права. Будут бегать к первым женам, тешась бесценными воспоминаниями, которые не отнимет ни время, ни новый брак. С нее просто хватит… Наелась на десять лет вперед, едва ноги унесла от Егора».

Дальше беседа не ладилась. Вяземский пытался поддержать разговор, но его спутница только односложно отвечала, а то и просто мыкала в ответ.

— Приехали, — тормознул Даня свою сильно подержанную иномарку у пятиэтажки. Развернулся к ней, будто ожидая каких-то ответов.

— Спасибо, Даня, дальше сама. Можешь дать мне ключи. Номер квартиры я знаю, — она выставила тонкую ладошку вперед, выманивая у него связку.

— Калинина, что за дела? М? — набычился он, претензионное сузив глаза. — Ты меня решила просто бортануть? Свиделись, называется. И не надо тут мне делать большие глаза! Вытряхивайся из машины и пошли, я тебя заведу в квартиру, как тете Зое пообещал.

Даша поняла, что план: «Одна против всего мира» претерпевает изменения. Свалился же на ее голову помошничек?

Глава 14

Погода стоит переменчивая. Шрам заживший тянет, будто там еще остались нитки и одна за что-то зацепилась. Даниил, что бодренько поднимается по лестнице, показывая ей дорогу.

На какой-то из ступеней захотелось просто развернуться и сбежать. Куда? Совсем не важно. Лишь подальше от навязчивой, такой ненужной и непереносимой заботы того, кого видеть совсем не хотелось.

Вяземский будто не замечал ее раздраженного молчания. Вставил ключ в замочную скважину, толкнул от себя двери. В прихожке замерцал слабый свет, а Дарья все топталась у порога, не желая за ним втягиваться внутрь жилья.

Скинув ботинки, он прошел дальше, поставив сумки в проходе. Дальше стоять истуканом перед входом было глупо. Даниил ведь все равно уйдет и оставит ее в покое, и эта пытка прошлым и застарелыми обидами закончится.

На кухне кипел чайник, создавая конденсат на верхней дверце шкафчика. Маленький стол, не рассчитанный на гостей. Две табуретки. Занавески на окне с вышивкой ее матери, подаренные на какой-то там праздник. Пахло лекарствами.

— У тети Зои диабет. Странно для женщины, которая всегда вела правильный образ жизни, — будто прочитав ее мысли Вяземский открыл холодильник, чтобы вынуть надрезанный лимон в блюдце. — Так что, варение и маринованные грибочки можешь отдать мне.

Он не сдержался, любуясь грустной молодой женщиной. Наклонив на бок голову, она присела и наблюдала, как мужчина ставит на стол чашки. С шелестом рвет упаковку сухого печенья, рассыпая его по тарелке. Грусть Даше очень шла, она напоминала сейчас васнецовскую Аленушку, только платка на плечах не хватает. Где та девочка с живыми глазами, которая обещала ждать его с дипломом?

«Печальная депрессия» — было ей определение сейчас.

Спустя семь лет Даня узнал, что ему соврали про Дашу. Алевтина специально ее оговорила, что Калинина спуталась с городским дачником сразу же после его отъезда. Он, дурак поверил и оборвал все связи. Учился, потом работал. Нашел другую, что умела готовить борщ. А когда прозрел, что уже было поздно. Семья и дочка связали по рукам и ногам.

Развод был инициативой жены. Сам бы он до конца жизни тянул лямку и приходил к нелюбимой. Супруга оказалась умнее и смелее его. Строит с каким-то коллегой новые отношения. Научилась готовить шурупу по-узбекски для Рустама.

Да, что он мог тогда Даше сказать? «Прости»? Столько воды утекло, они больше не те юные влюбленные. Два года назад и Дарья вышла замуж, засидевшись в невестах до тридцати лет. Перезрелая вишня.

Это его вина. Его! Так горько, что упустил свое счастье из-за обычной бабской сплетни и зависти. И уж совсем парадокс, что Даша вышла замуж именно за бывшего Алькиного мужика. Доверилась кому-то и опять в душу плюнули. Стыдно Вяземскому за себя и за весь род мужской, что незаслуженно страдает она. Несправедливо.

Смотришь на Дашу и сердце замирает, какая она стала красивая, статная. До невозможности чужая.

— Если хочешь, возьми в сумке, за пакетом из кедровых шишек, — Даша отпила из чашки несладкий чай, поскольку сахара здесь не водилось. И меда тоже.

Впервые посмотрела прямо ему в глаза и растерялась. Зачем там столько нежности и тоски? Ноздри раздувает, как самец козла, почуявший у самки течку.

Шов сбоку еще больше заныл. К дождю, наверное. Хотя… уже должно быть, к снегу.

***

Зарубин, натянув на голову капюшон куртки, старался лицо пассажирам последней электрички не светить. Ковыряя грязь под ногтями, он прикидывал, что ему дальше делать. На работу официально не устроишься. В магазинах только наличкой можно жрачку купить. Ходи и постоянно оглядывайся, не дышит ли кто в спину… Не жизнь, а сказка — чем дальше, тем страшнее. Хотелось нажраться до беспамятства, чтобы не контачило от мании преследования.

Не тот же дед его караулит. Верно? Мусолит слеповато потрепанную книжку. Или тетка, что своими габаритами заняла всю лавку и жрет, не переставая то семечки, то сухарики, сейчас конфеты распечатывает одну за другой.

Уставшая кассирша дремлет, обняв сумку с выручкой…

Егор прикинул, что если он вырвет у нее котомку и быстро спрыгнет на следующей станции, то в этой глуши его вряд ли станут искать. А деньги-то не лишние. Ему только на неделю хватит того, что собой прихватил у Альки.

Глава 15

Зарубин продрог, пока добирался по следующей станции пешком. Выпрыгнуть пришлось на платформе. До ближайшей деревни километр идти по дороге через лес. Уж лучше по шпалам, тут точно дойдешь куда-то.

Он выбился из сил, но смог докандыбать. Глубокая ночь в сыром сером тумане. Фонари неясными пятнами около небольшого строения с заостренной крышей. Какой-то сверхразум прилепил к шпилю кованого петуха. Егор бы полюбовался футуристической картиной захолустной станции, но у него зуб на зуб не попал. Не май месяц и давно уже не август. Ноги гудели так, что скоро отвалятся.

Зябко поежившись, Зарубин плюхнулся на лавку, вытянул ноги и блаженно закатил глаза. В помещение пригородного вокзальчика не попасть, да и там может быть охранник, который попросит у него документы…

Его набитый добром рюкзак вздумал перевернуться и упасть на бетонный настил. Мужчина выругался шепотом, но гулкое эхо подхватило его бормотание, унося шипящие звуки в туман.