Дикие птицы - Эдвардс Миранда

– Я избавился от него, – понизив голос, добавляет Эктор. – М не в курсе. Прости, hermana, я обещал, что буду защищать тебя. Я могу что-то для тебя сделать?

Стискиваю телефон до скрипа.

– Да, хватит называть меня сестрой! Я не состою в вашей банде! – рявкаю я. – И прекрати притворяться, что заботишься обо мне. Ты не сможешь вечно играть за две команды.

Не дожидаясь ответа Эктора, отключаю звонок и кладу телефон на край раковины. В голове гудят мысли. Брызгаю в лицо холодной водой и тяжело вздыхаю. М подозревает Эктора. Босс всегда рассказывает ему о своих планах. Теперь что-то изменилось. М, возможно, считает, что Эктор слишком сблизился со мной. Его непослушание не останется без внимания.

К черту, это не моя проблема. Пусть Эктор сам разбирается со своим дерьмом.

Поднимаю глаза и смотрю на свое отражение в зеркале с подсветкой. Ванная комната была выполнена в схожем со спальней стиле. Она огромная. Есть и душевая, и ванна, отделанная мраморными плитами, в которую поместилось бы как минимум трое. Дерево разбавляет мрачноватую, на первый взгляд, комнату.

Все ящики встроенные, и мне требуется несколько минут, чтобы понять, как их открывать, и найти зубную щетку. Быстро привожу себя в порядок, надеваю новые шорты, майку и рубашку, которые нахожу в ванной, и спускаюсь вниз по стеклянной лестнице с деревянными перилами. Мои глаза разбегаются от великолепной отделки дома.

Я росла в не меньшей роскоши. Просто за пятнадцать лет я отвыкла от такого. Наша с бабушкой съемная квартира в Бруклине с одной спальней была не лучшим жилищем, как и немного обветшалый дом в Эл-Эй. Холодные полы и тонкие стены стали привычнее, чем камины и стильный ремонт. Однако я ничуть не скучаю по родительскому дому. Там всегда обитало слишком много призраков и монстров.

Спустившись на первый этаж, ощущаю прекрасный аромат свежей выпечки и, повинуясь своим инстинктам, ступаю туда, откуда доносится запах. Повернув за угол, захожу в современную и идеальную, как и весь остальной дом, кухню.

Николас, стоя ко мне спиной, возится с чем-то на столешнице, насвистывая знакомую мелодию. Кажется, это «Pink» от Aerosmith. Подхожу к кухонному мраморному островку и прислоняюсь к нему, наблюдая за Николасом. Или скорее пялюсь на его мускулистую спину. Николас одет лишь в домашние штаны, и при каждом движении его мышцы завораживающе двигаются. Его кожа гладкая и загорелая. Когда Николас протягивает руку в сторону, замечаю небольшую татуировку. Одно слово, выведенное красивым почерком.

– Воспитанные люди не подкрадываются, – вдруг говорит он и кидает на меня взгляд через плечо. Николас одаривает меня слишком сладкой для утра улыбкой, но я все же слегка улыбаюсь ему в ответ. – Ты голодная?

Киваю и запрыгиваю на стул. Николас достает из шкафа кружки, ставит их на поддон кофеварки и включает ее, а мне приносит тарелку, доверху наполненную едой. От одного вида яичницы, бекона и свежеиспеченного хлеба рот наполняется слюной.

– Ты сам печешь хлеб? – недоверчиво вскидываю бровь, глядя на Ника. – Скажи, что нет, иначе у меня появится комплекс неполноценности.

Николас заливается смехом и качает головой. Кофеварка пищит, сообщая о готовности напитков, и он ставит передо мной кружку с ароматным кофе.

– Это не так трудно, как кажется, – говорит Николас и садится напротив меня. – Жена моего брата заставляет нас всех готовить вместе на праздники. После ее пиццы ты не сможешь есть ее в ресторанах, клянусь.

– И вы, четыре огромных мужчины, слушаетесь женщину? – не скажу, что Николас производит впечатление человека, который начиняет индейку на День Благодарения и выполняет указы невестки.

Николас подцепляет бекон и кладет его в рот.

– Если бы ты ее увидела, то не спрашивала бы, – усмехается он. Выражение его лица становится нечитаемым, но глаза лучатся теплом, когда он говорит о семье. – Селена страшна в гневе.

Прокручиваю в голове всю информацию, которую предоставили люди М. Селена, насколько я помню, жена старшего Кинга, Росса. Ее досье сочли не особо нужным, потому я лишь знаю, что она на два года старше меня, мать Селены умерла при странных обстоятельствах и у них с Россом есть дочь. А вот досье про ее мужа было более… занимательным. Не хотела бы я перейти дорогу Россу Кингу, но, к сожалению, выбора у меня нет. Когда на меня начнется охота, он возглавит поход. Ему не в первый раз убивать «возлюбленных» своих братьев.

Сглотнув образовавшийся ком страха, принимаюсь за еду. Когда я откусываю хрустящий хлеб, с моих губ срывается стон.

– Боже мой, как вкусно! – с набитым ртом бормочу я.

Николас ухмыляется, смотря, как я начинаю поглощать еду. Не думала, что смогу есть после вчерашнего. Но когда Эктор сказал, что невиновен в том, что произошло, мне стало немного легче. М – мой ночной кошмар уже очень давно, и я рада, что не должна опасаться появления еще одного монстра в моей жизни.

В кухне повисает неловкое молчание. Стоит ли мне еще раз поблагодарить Ника за спасение? Или раз он не говорит об инциденте, не спрашивает, почему тот мужчина напал на меня, я должна помалкивать?

– Если ты когда-нибудь обеднеешь, то тебе стоит пойти работать поваром, – выдаю невообразимую чушь, чтобы хоть как-то разорвать тишину, потому что еще немного и я услышала бы стрекот сверчков.

Ник самодовольно ухмыляется.

– Птенчик, этого никогда не произойдет. Скорее папа римский станет сатанистом, чем наша семья обеднеет, – шутит Николас, хотя вряд ли его слова неправдивы. У Кингов больше денег, чем можно сосчитать.

Закатываю глаза и подношу кружку к губам. Во мне слишком мало кофеина, чтобы стойко выдержать разговор с высокомерным богачом, пусть тот и спас мою жизнь. Лицо Николаса вдруг становится серьезным.

Черт, кажется, я сглазила.

– Я понимаю, что ты вряд ли хочешь говорить о вчерашнем, – начинает Николас, – но все же что хотел от тебя тот ублюдок?

Замерев, опускаю взгляд на стол. Я не знаю, что должна ответить. Вдруг этот разговор – проверка. Николас уже знает, кто я, и сейчас меня схватят. От М не было никаких инструкций, потому что эта сволочь в очередной раз подставила меня.

– Он хотел ограбить меня, – прочистив горло, отвечаю я самым спокойным голосом, на который способна. – Но у меня с собой был только сотовый, за который он бы выручил меньше сотни баксов. Поэтому он разозлился и начал меня бить.

Николас перегибается через кухонный остров и накрывает мою ладонь. Прикосновение осторожное, не угрожающее, и я решаюсь поднять взгляд на него. Лицо Николаса серьезное, и весь его вид выражает сочувствие. С трудом выдыхаю, осознав, что он ничего не знает.

– Мне жаль, – тихо успокаивает Николас меня и пытается ободряюще улыбнуться. Затем поднимается со стула и загружает наши тарелки в посудомоечную машину. Облокотившись на столешницу, он вдруг замечает: – Должен признать, что меня слегка насторожило твое спокойствие, когда я прострелил ему ногу. Нормальная девушка бежала бы быстрее ветра, но ты словно совсем не испугалась.

Сердце ускоряет ритм, громко барабаня в груди. Будь Николас не таким внимательным и умным, мне было бы легче. Я уже даже молчу про его внешнюю привлекательность. Ник сбивает меня с толку и усложняет задание, сам того не подозревая.

– А кто сказал, что я нормальная? – нервно хмыкаю я и ставлю кружку обратно на стол. – Но если серьезно, ты же читал, откуда я. Там, где я провела свое детство, случались вещи и похуже.

Николас понимающе кивает. Он и правда собрал на меня досье. Эктор и другие люди М подчистили все, что могло указать мою связь с боссом. Официально я сирота, которую бабушка перевезла в Штаты после гибели родителей. На деле же все было не так. Бабушка пожертвовала многим, чтобы мы смогли получить грин-карты. Возвращение в Мексику для нас равносильно самоубийству. Федеральные службы дали нам новую фамилию и включили в программу защиты свидетелей лишь на несколько лет. После мы были предоставлены сами себе.