Поцелуй с тенью - Аллен Навесса

Может, я сделал ей одолжение, когда залез к ней и указал на ее ошибку?

Я поморщился. Фу. Больше никаких таких мыслей! Я, очевидно, просто пытался рационализировать свой поступок и приуменьшить свою вину, чего мне явно не стоило делать. Ведь если Гугл меня сегодня чему и научил, так это тому, что я по-королевски облажался.

Эта информация полностью подтвердилась, когда Эли подошла к своему комоду, сменила пистолет на вино, которое оставила там раньше, и осушила бокал, как студент банку пива на вечеринке. Бокал дрожал в ее руках, когда она ставила его на место, и я поморщился. Потому что, черт! Ее страх меня заводил. Я пытался не обращать внимания на свое возбуждение, но поскольку мой член заметно натянул спортивные штаны именно в тот момент, когда Эли заметно задрожала, это стало невозможно игнорировать.

Ладно, я не хотел причинять ей боль, но я хотел ее испугать. Наверное, это не совсем нормально, но достаточно далеко от худшего сценария. И в конце концов, разве это не подтверждало того, что я уже знал о себе? Да черт возьми, я регулярно покрывал свою грудь искусственной кровью, брал в руку нож мясника и пялился в камеру, как будто только что зарезал целую семью!

Я просто кончал от комментариев, где люди писали, что их одновременно и возбуждает, и немного пугает мой контент. Эти комментарии что-то во мне пробуждали, я чувствовал себя могучим, диким и опасным, как будто я могу обладать всем миром. И то, что столько других людей имели те же странные сексуальные увлечения, что и я, нормализировало мои желания. Я не чувствовал, что игры с масками – это неправильно или что я становлюсь на опасную территорию, слишком близкую к тому, чем занимался мой отец.

Казалось, что все это было создано для меня. Поэтому мне хотелось, чтобы и Эли была создана для меня. Не только потому, что она была красивой женщиной с кинком на маски, которая регулярно заигрывала с моим альтер эго, но потому что технически она стала выслеживать меня первой. Ну, во всяком случае, пыталась, если опираться на историю запросов, которую я нашел у нее на компьютере.

Как найти человека из соцсетей?

Кто такой Человек Без Лица из «ТикТока»?

Есть ли у Человека Без Лица другие соцсети?

Есть ли программы, определяющие личность по татуировкам?

Видите? Это она начала. И да, я понимаю, что на судебном заседании этот аргумент бы не сработал, но я твердо решил до конца упираться рогом и верить, что Эли тоже немного сумасшедшая. Достаточно для того, чтобы задуматься, стоит ли обращаться в полицию. А если мне очень повезет – и для того, чтобы согласиться на все те игры, которые я для нас придумал.

Видеозапись снова привлекла мое внимание, когда Эли взяла телефон и уселась на край кровати. Камера, которую я установил, была гениальным маленьким приспособлением. Она полностью имитировала ее зарядку для телефона, с рабочим USB-выходом и всем остальным. Ее гладкая белая поверхность сверху казалась абсолютно безобидной, но на самом деле это была пленка, под которой пряталась широкоугольная камера. И ее было практически невозможно различить без специального оборудования для поиска устройств. Я поменял зарядку на камеру прямо перед уходом, сразу проверил на телефоне, функционирует ли она, а потом исчез в ночи, спровоцировав еще одно замыкание для побега.

Я нажал пару кнопок и приблизил экран телефона Эли. Она была на моей страничке – наверное, собиралась либо заблокировать меня, либо написать мне суровую отповедь в личных сообщениях.

«Я знала, – сказала она, листая телефон. – Кровать. Диван. Стена».

Я нахмурился, пока не понял, что она говорит о фонах на моих видео. Я всегда снимал в своей спальне – либо когда Тайлер уходил, либо когда глубоко спал. И до спальни Эли везде использовал только эти три локации. Она заметила разницу?

Она провела рукой по лицу и повернулась к Фреду, который сидел рядом и урчал так громко, что я мог слышать его через колонки.

– Значит, он, скорее всего, не серийный убийца, заманивающий жертв с помощью контента.

Я откинулся в кресле. Вот что она подумала? Черт. Это точно было последнее, чего я хотел. Как я мог это исправить? Я чуть не поддался соблазну написать ей личное сообщение и объясниться, но как бы это выглядело? Привет, Эли, это я, человек, вломившийся к тебе в дом. Я как раз наблюдал за тобой через камеру, которую спрятал в твоей спальне, и хотел сообщить тебе, что ты права. Я не серийный убийца.

Господи боже.

Я знал, что не надо было соглашаться с терапевтом, когда она предложила мне слезать с антипсихотических препаратов. Очевидно, они были необходимы, если первое, что я сделал после окончания приема, – начал преследовать людей.

Я уже занес руку, чтобы выключить запись, когда Эли повернулась на кровати и, наконец, взглянула на маску. Мой палец завис над кнопкой, когда ее лицо приняло такое выражение, которого я не видел раньше. Ее полуприкрытые веки задрожали, и она так прикусила свою полную губу, что я подался вперед в кресле. Ее щеки окрасил милый румянец. Она что, собиралась заплакать?

Она снова взглянула на кота.

«Есть только один способ проверить».

Прежде чем я успел приблизить ее телефон, она уже что-то быстро печатала, порхая пальцами над экраном, прежде чем нажать последнюю клавишу. За этим последовал звук отправки сообщения или имейла.

У меня на столе завибрировал телефон.

Я замер.

О черт. Она что, отправила мне личное сообщение?

Очень медленно, как будто он может взбеситься и укусить меня, я поднял телефон. На нем высветилось сообщение: «Пользователь ‘эли. эли. оксен. фри’ отправил вам сообщение». Мое сердце трепыхалось в грудной клетке, когда я разблокировал экран и открыл сообщение.

«Это может показаться полным бредом, но не ты сегодня вломился ко мне домой, снял видео в моей комнате и оставил маску?»

Проклятье. И что мне отвечать? Если бы я ответил да, то впоследствии это могли использовать против меня в суде. Если бы я ответил нет, то она бы совсем запуталась. Был какой-то способ ответить нейтрально? Например, вопросом на вопрос, не подтверждая, но и не опровергая ее подозрений?

«А что бы ты сделала, если бы я ответил “да”?» Вот. Это казалось достаточно безопасно.

В моей трансляции у нее тренькнул телефон, и я, как зритель с первого ряда, наблюдал, как она читает и реагирует на мое сообщение. Она снова прикусила губу и резко втянула воздух, приблизив экран к лицу. Несколько прядей волос упали с ее плеча и закрыли мне обзор на ее профиль.

«Черт меня подери, он ответил, – сказала она. – Он никому не отвечает. Никогда».

Повернись вправо, чтобы я мог тебя видеть, чуть не потребовал я, но это бы выдало камеру, а теперь, когда она со мной разговаривала, я не готов был прервать запись.

Она снова начала печатать, и через секунду у меня просигналил телефон.

«Зависит от обстоятельств», – написала она.

«От каких, Эли?», – напечатал я в ответ.

Она снова втянула воздух, и я улыбнулся. Значит, ей нравилось, когда я называл ее по имени. Может, она почувствовала себя особенной, раз человек, который был явным объектом ее влечения в интернете, а также известен тем, что никогда не отвечает на личные сообщения, наконец-то решил с кем-то пообщаться, и этим кем-то оказалась она? Если так, то я собирался писать ее имя каждый раз, когда представится возможность.

«От твоих намерений», – ответила она.

Я откинулся в кресле. Мои намерения. Как было отвечать? У меня было столько опций, столько фантазий, которые я разыгрывал с ней у себя в голове. Например, о том, чтобы разбудить ее посреди ночи и приставить нож к горлу, но вместо того, чтобы вонзать в нее лезвие, вставить рукоятку между ног и довести до полного безумия, дразня ее, но отказываясь давать, чего она хочет, несмотря на слезные мольбы о разрядке. Или о том, чтобы похитить ее на больничной стоянке, отвезти в чащу леса и приказать убегать как можно быстрее, потому что я такое сделаю, когда поймаю ее, что сам Дьявол заплачет.