То ли Бахметов слишком изнеможен, то ли ему просто все равно, но он никак не комментирует это мое странное поведение. Только с глухим стоном переворачивается с живота на спину.
Налив в стакан воду из чайника, достаю две таблетки из пачки и протягиваю Бахметову вместе с водой.
Он закидывает в себя обезболивающее и, запив, требует:
— Еще.
— Тебе не будет плохо? — с сомнением кошусь на пачку у себя в руках.
Все-таки таблетки достаточно сильные, и могут быть побочные эффекты.
— Хуже, чем сейчас? — хмыкает. — Вряд ли.
— Я могу сделать укол.
— Нет, это на самый крайний случай, — категорично отказывается мужчина.
На крайний случай? А это я, прошу прощения, какой? Обычный день из жизни заключенного? Но, как говорится, хозяин — барин. Хочет мучиться — пусть.
Достав еще две таблетки, протягиваю мужчине. Дождавшись пока он запьет, забираю стакан, ставлю его обратно на стол и замираю столбом посредине камеры, не зная куда себя приткнуть.
Здесь всего лишь кровать и один стул. Выбор очевиден — стул. Ну, не примоститься же под боком у Дамира, в самом деле! Впрочем, то, что мне кажется абсурдом для Бахметова — обычное дело.
— Ложись спать.
— Эм-м, куда? — глупо переспрашиваю, на что в ответ получаю отрывистый смешок.
— А что, есть варианты? Рядом со мной. Больше здесь места нет. Можешь лечь на полу, но он холодный. Не советую.
— Я… Я не хочу спать, — произношу, и тут же, противореча собственным словам, зеваю.
— Можешь не спать, но завтрашний день будет не легче. Бунт не подавали. Никто не знает, чем это обернется. Тебе нужны силы.
Ладно, в его словах есть здравое зерно. Поэтому я действительно ложусь на самый край узкой лежанки. Бахметов немного сдвигается, и я скатываюсь ему под бок. Он не пытается ко мне прикоснуться. Одну руку вытягивает за голову, а вторая спокойно лежит вдоль тела.
Знаете, никогда бы не подумала, что усну в подобном месте, но усталость берет свое. И я даже не понимаю, в какой момент просто вырубаюсь.
*** Просыпаюсь от резкого толчка в спину. Приподнявшись, смаргиваю остатки сна и недоуменно озираюсь, не понимая, что произошло.
Снова толчок, но уже в бок.
Проклятье! Это Бахметов во сне бьется. Точнее, он хочет повернуться, но поскольку кровать очень узкая, то Дамир задевает меня локтями.
Слабые лучи света пробиваются через окно. Должно быть, солнце начало всходить. И тут в моей голове, словно зажигается лампочка. У меня есть план!
Осторожно, чтобы не разбудить Бахметова, встаю с кровати. От моих движений он что-то неразборчиво бормочет во сне, но не просыпается. Спит крепко. Фух, спасибо тебе господи!
Не отрывая от мужчины внимательного взгляда, на цыпочках двигаюсь задом к тумбочке. Останавливаюсь напротив и стою рядом, выжидая какое-то время. Все ожидаю, что Бахметов проснется, но его дыхание выравнивается и он впадает в глубокий сон.
Ладно, или сейчас или никогда! Второго такого шанса может и не быть!
Присев около тумбочки, как можно медленнее и тише открываю третий ящик, то и дело обеспокоенно косясь в сторону Бахметова. Отодвигаю затворку скрытого отсека и выуживаю телефон.
Меня бросает в холодный пот. Руки трясутся от неуемной дрожи, но я не отступаю.
Когда-нибудь нужно научиться быть смелой. Не ожидать от жизни подарков судьбы, а брать все в свои руки. К тому же, как показывает практика, судьба преподносит мне не подарки, а целые сюрпризы. К сожалению, неприятные.
С замиранием сердца нажимаю на кнопку включения телефона. Он долго грузится, а потом включается и высвечивается экран. Жду, пока появится сеть, но на значке ни одной палочки.
Какого черта?
А затем все мои надежды рушатся, точно карточный домик, потому что на экране высвечивается надпись: «SIM-карта отсутствует».
Проклятье! Зачем, спрашивается, телефон, если по нему даже позвонить нельзя?
— Может, ляжешь уже обратно? — неожиданно подает голос Бахметов.
И знаете что? Он ни капли не похож на сонный!
Выключив телефон, закидываю обратно в отсек, после чего закрываю шкафчик. Я даже не скрываюсь, что рылась в вещах Дамира. А смысл? Он не кретин. Догадался.
Когда я уже ложусь на свою половину лежанки, Бахметов невозмутимо интересуется:
— Ну как? Дозвонилась?
Ага, аж триста раз!
Предпочитаю хранить молчание. Во-первых, чтобы не нарываться, а во-вторых, что мне ему ответить?
— Ты уже второй раз не прошла проверку на доверие, — заключает, после чего с каким-то обреченным вздохом задает вопрос в пустоту: — И что мне с тобой делать, пташка?
Вопрос риторический и ответа не требует. Я действительно не та, кому он может доверять. Но как иначе? Я всего лишь хочу спасти свою жизнь. Сообщить родным, что жива. Это естественное желание.
Глава 8
Женя
Утро наступает стремительно. Впрочем, оно и неудивительно, учитывая, что я полночи не спала.
Луч света бьет прямо в глаза, и я прикрываю лицо рукой. С недовольным стоном отлепляюсь от подушки, чтобы удостовериться в том, что вчерашний день мне не приснился.
Бахметов проснулся раньше меня. Сквозь сон до меня доносились размеренные шаги по камере и недовольное сопение, когда он делал себе перевязку. В этой камере словно все чувства обостряются в тысячу раз. Впрочем, держу пари, этому есть научное объяснение.
Я буквально заставляю свое одеревеневшее тело принять сидячее положение. Зевнув, потягиваюсь, а потом нахожу глазами Бахметова, отчего эти самые глаза чуть не выпадают.
Да чтоб меня!
Дамир подтягивается на турнике, что прикреплен над входной дверью. Поправочка. Он подтягивается без футболки. И я буквально вижу все эти бицепсы, трицепсы, перекатывающиеся под смуглой кожей. Конечно, вчера я уже видела эту «машину», а иначе такое тело никак не назвать, в действии. Однако смотреть с двадцати метров и практически вплотную — не тоже самое. И, разумеется, я уже видела Дамира без футболки, когда обрабатывала раны, но едва ли обратила внимание, поскольку была слишком обеспокоена его состоянием.
И, посмотрите-ка, прошло всего несколько часов, а этот неугомонный мужчина уже занимается спортом!
— Ты же еще не выздоровел!
Мужчина делает последний подход, потом легко спрыгивает на ноги и, разминая шею, парирует:
— Я и не болел.
— Ты вчера еле ходил, — язвительно напоминаю.
— Ты преувеличиваешь, пташка, — невозмутимо хмыкает. — Я в душ, — сообщает, доставая полотенце из верхнего ящика железной тумбочки. — Не желаешь составить мне компанию? — с кривой ухмылкой и призывным взглядом интересуется.
Прошу прощения…?
— Нет!
— А когда пялилась на меня минутой раньше выглядела так, будто желаешь, — дразняще кидает, после чего разворачивается и топает за стену, в то самое место, которые он называет «душем».
— Я не пялилась!
— Ври себе дальше, пташка, если от этого легче! — кричит в ответ этот гаденыш. — И чай сделай, раз уж ты соизволила проснуться.
Ох, за эти несколько месяцев я и забыла насколько этот тип бывает невыносимым.
Когда чай уже стоит на столе рядом с баранками, которые я нашла в верхнем шкафу над столом, Дамир выходит из-за стены в одном полотенце обернутом вокруг бедер. Капельки воды медленно стекают по скульптурному торсу, и я смущенно отвожу глаза, чувствуя, как щеки опаляет румянец.
— Краснеешь, как девственница, — иронично замечает, отчего я, черт возьми, не то что краснею, а буквально могу освещать своей красной физиономией ночную дорогу!
Да. У меня до сих пор не было секса. И что с того? Мне всего двадцать один год. И да, я знаю, что многие мои ровесницы уже познали радость плотских утех, но я не стремлюсь переспать с первым встречным. Называйте меня наивной дурой, но я хочу только по любви!
— Да чтоб ты понимал, — обиженно ворчу, складывая руки на груди.
Не хватало еще, чтобы он догадался!
— Я очень много понимаю, пташка, — выделяя слово «понимаю» соблазнительной интонацией, произносит. — Ты только попроси, и я тебе все покажу, расскажу…
