Собственность заключенного (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie"

Возвращаюсь обратно к Захару, он наклоняется и словно между прочим замечает:

— Баха не смотрит на тебя, как на врага, Евгения. Ты что, разбила нашему отшельнику сердце?

Отшельник? Это его второе прозвище? Если так, то оно Бахметову очень подходит.

— Оно разве у него есть?

— Помни мои слова о влюбленном мужчине…

И к чему Захар все это говорит? Как паук плетет паутину, так он плетет интриги. Ни за что не поверю, что он обычный заключенный.

— Да начне-е-тся месиво! — орет в мегафон ведущий, после чего эффектно спрыгивает с бочки и бьет битой в гонг.

Парни стоят друг напротив друга. Пекарь что-то зло шипит в лицо Бахе, но тот и бровью не ведет. Отступает на шаг, словно предлагая первому ударить. Пекарь громко ревет, точно животное, а затем наносит несколько резких ударов, но… Все проходят по воздуху. Дамир с поразительной гибкостью и ловкостью отклоняется от каждого удара. У него что, вместо костей пластилин?

Это еще больше бесит Пекаря, но через минуту становится абсолютно понятным, что Бахметов его дразнит, доводит до белого каления. И, судя по вздувшимся венам на лбу у Пекаря, у него это отлично получается.

Когда Пекарь теряет концентрацию Дамир наносит первый удар ногой в живот, отчего тот сгибается. Бахметов не успевает отскочить и Пекарь в ответ наносит сильный удар в плечо.

Игры закончились. Теперь оба бойца максимально сконцентрированы.

Наносят удары один за одним, иногда они успевают ставить блоки, но судя по ранам и кровоподтекам не особенно часто.

Я ахаю, прикрывая рот ладошкой, когда Пекарю прилетает в челюсть, затем в кадык и голень, отчего он падает на колени.

— Мочи его, Баха!

— Врежь ему!

Раздаются возгласы с разных сторон, но Бахметов не успевает. Пекарь делает подсечку и Дамир падает. Они начинаются кататься по полу, продолжая наносить беспощадные удары.

— Как долго будет длиться бой? — с нескрываемой тревогой в голосе спрашиваю.

— Пока один из них не потеряет сознание, — как само собой разумеющееся произносит Захар.

Проклятье!

От нервов сжимаю руки в кулаки, напряженно следя за боем.

Пекарь сидит сверху на Бахметове нанося удары… Черт, неужели все-таки этот монстр победит?

Закрываю глаза, считаю про себя и молюсь, чтобы Дамир не сдавался.

Он же сильный! Он боец. Такие держатся до последнего.

— Смотри, Евгения. Не смей закрывать глаза. Это мужчины убивают друг друга из-за тебя, — точно сам дьявол шепчет мне на ухо Захар.

Я бы сказала, за что они убивают друг друга…

Распахнув веки ожидаю того, что Дамир валяется в отключке, но уже он сидит сверху на Пекаре, буквально вбивая того в пол. Когда Пекарь пытается сбросить Бахметова с себя, он ловко переворачивается и делает захват под горло. Кажется, это называется удушающий прием.

Пекарь пытается вырваться, но тщетно. Бахметов держит крепко. Пекарь буквально слабеет на глазах, его движения становятся все более смазанными, а затем он теряет сознание.

Ведущий подбегает к бойцам, и Дамир наконец-то отпускает Пекаря.

— Один… Два… Три… — когда счет доходит до десяти, ведущий объявляет: — Победа за Бахой! — после чего поднимает руку Дамира.

Кто-то выкрикивает гнусности, кто-то наоборот радуется, а я в свою очередь облегченно выдыхаю.

Слава богу, не Пекарь.

— Все-таки ты редкая счастливица, Евгения, — усмехается Захар.

И, пожалуй, именно сейчас я с ним согласна.

— Ну что, победитель? Готов забрать свой приз? — весело спрашивает ведущий.

Без лишних слов Бахметов обходит этого тощего типа, спрыгивает с ринга и направляется к лестнице, что ведет к нам в «лоджию».

Несмотря на то, что выиграл Дамир мне все еще страшно. Переступив с ноги на ногу, обеспокоенно озираюсь вокруг себя. Тот полный, заметив это движение, с насмешкой кидает:

— Не бойся, Евгения. Баха умеет доставлять девушкам удовольствие. Знаешь, как медсестры его хвалят?

И знать не хочу!

— Ей это знать не обязательно, — ледяным тоном отрезает, только что подошедший Дамир.

Я поворачиваюсь на звук его голоса, и не могу сдержать шокированного вздоха.

Да на нем же нет живого места! Как он вообще стоит на ногах?

— Твой приз, Баха. Я знал, что это будет зрелищный бой, — довольным тоном изрекает Захар.

— Ты сделал все для этого, — дерзит Дамир.

— В любом случае пташка теперь под твоей защитой. И все же советую не расслабляться, тут много стервятников, которые не прочь поживиться.

Бахметов переводит холодный взгляд на меня, отчего по спине проходит озноб.

— Нам пора, — резко отрезает, грубо хватает меня за руку и тащит к железной двери, через которую мы с Захаром заходили.

В спину летят пошлые комментарии, советы и руководства, что именно со мной нужно делать. И я искренне надеюсь, что Дамир им не последует.

Глава 6

Женя

Всю дорогу до одиночной камеры Дамира мы сохраняем напряженное молчание. И, когда мы заходим в камеру, точнее Бахметов меня втаскивает за собой, я ожидаю, что исходящая от него волна гнева обрушится на меня, но этого не происходит…

Бахметов закрывает дверь и прислоняется к ней, устало откидывая назад голову.

Искоса поглядываю на мужчину, отмечая про себя кровоподтеки, ушибы, раны…

Господи, да ему же наверняка больно!

— Я… — сглотнув тяжелый ком в горле, набираюсь смелости и спрашиваю: — я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Можешь, отмотать время назад и не появиться в моей гребаной жизни? — сухо кидает.

— Нет, но я могу обработать раны и…

— Я сам, — жестко припечатывает, отказываясь от моей помощи.

Ясно. Он из тех гордых мужчин, которые будут умирать, валяться в луже собственной крови, но помощь ни от кого не примут.

Бахметов наконец отлипает от стены и, качаясь из стороны в сторону, точно пьяный, подходит к железной тумбочке, достает оттуда уже знакомые мне перекись, вату и бинт.

Ладно, раз мы такие гордые…

Деликатно отворачиваюсь и смотрю в решетчатое окно, за которым уже давно наступила ночь. Бой был назначен на двенадцать ночи, еще какое-то время парни пытались прикончить друг друга (дракой то сомнительное мероприятие сложно назвать), значит сейчас не меньше двух часов ночи.

Сколько я уже здесь? Должно быть, не меньше десяти часов. Десяти самых жутких часов в моей жизни. Полные страха и безнадежности. Сколько я еще здесь пробуду?

Услышав грохот, вздрагиваю и оборачиваюсь. Бахметов едва стоит, упираясь локтями в железную тумбу и рвано хватая ртом воздух. Бинт и вата валяются у его ног.

Проклятье! Упрямый осел!

В гробу я видела его гордость! При чем такими темпами его там точно увижу!

Преодолев расстояние между нами, опускаюсь на пол и собираю упавшие предметы, не обращая внимание на глухое рычание Бахметова.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — стоит мне только осторожно коснуться его плеча, взбешенно рявкает.

Меня, признаться, до чертиков пугает этот его свирепый вид, но он единственный кто хоть немного мне знаком. Без лишнего кокетства, этот мужчина пострадал из-за меня, какие бы цели не преследовал (а он их преследует, не сомневайтесь). И, посмотрите-ка, я до сих пор жива и при своей чести, если вы понимаете о чем я… В этом есть заслуга Бахметова. Самое меньшее, что я могу сейчас сделать, это обработать его раны, хотя бы потому что моя жизнь напрямую зависит от его. Мы прочно связаны.

— Я всего лишь хочу помочь…

— Помочь? — вкрадчиво уточняет. С неожиданной силой отталкивается от тумбочки и в следующее мгновение устрашающе нависает надо мной. — Ты уверена, пташка, что хочешь мне помочь? — опаляет интимным шепотом ухо.

Немного сдвигаюсь назад, чтобы создать между нами больше пространства. Не то чтобы у меня получается. Это тюремная камера слишком тесна для нас двоих. И я не о о квадратных метрах говорю.

Задираю голову, чтобы смело заглянуть в эти выражающие голод и страсть глаза. Чувствую, как предательский румянец опаляет щеки. Жаркий взгляд Бахметова медленно скользит к моей шее, затем ниже к груди, обтянутой тонким шелком. Кажется, я покраснела от мочек ушей до самых пяток от этого откровенного изучающего взгляда мужчины.