Выныриваю из своих воспоминаний. Захар все еще ожидает ответа. Помня о наставлении Дамира отвечать осторожно, но не юлить, я честно говорю:
— Я обычный журналист. Он обменял меня на нескольких заложников.
— Обычный журналист, — недоверчиво хмыкает Захар, вставая. — Даже не знаю, Евгения, ты удачлива или же крайне невезуча. Возможно, сегодня раскроем этот секрет, — хитро подмигивает, после чего галантно подает мне руку.
Делать нечего. И мне приходится протянуть руку в ответ. Захар рывком поднимает меня с дивана. Он немного ниже Дамира, но все еще довольно высокий мужчина. Стройный и гибкий. В этом прикиде он выглядит как бизнесмен, а не заключенный. Почему он вообще сидит в тюрьме?
— Пойдем, Евгения, — положив мне ладонь на спину, ведет к какой-то двери, открывает и проталкивает в тусклый коридор.
— Куда? — испуганно отзываюсь.
— Приведем тебя в порядок. Ты сегодняшний приз, и должна выглядеть соответственно.
Резко останавливаюсь, точно вкопанная. Впервые в моей голове появляется мысль: «А если Бахметов проиграет?». Что тогда будет со мной? Должно быть, кто-то из зэков закончит то, что начал Хмурый.
— Послушайте, я могу заплатить! Мои родители продадут квартиру. У вас же есть возможность выпустить меня! — начинаю я тараторить. — Вы можете сказать властям, что я в заложниках и они…
— Что они? — развернувшись, впивается в меня цепким взглядом. — У нас трое заложников. Или ты думаешь, что особенная? Что твоя жизнь дороже жизней медсестер?
Стушевавшись, понуро опускаю голову и, судорожно сглотнув, выдавливаю:
— Нет, я так не думаю. Но деньги…
— Милая, на мне сейчас надето целое состояние. Возможно, стоимостью твоей квартиры. Ты действительно думаешь, что мне нужны деньги твоей семьи?
И что же он такой крутой здесь забыл, спрашивается? Однако я прикусываю язык, чтобы опрометчивые слова не сорвались с губ.
— Обычно мы платим огромные деньги, чтобы такие милые пташки как ты залетели к нам на огонек. Сегодня ты, Евгения, бесценный товар, за который заплатят кровью, — с кровожадной ухмылкой заявляет, после чего делает еще несколько шагов, останавливаясь напротив железной двери. — Пришли, — как ни в чем не бывало, сухо кидает. — Это комната для гостей.
— Гостей? — ошарашено хлопая глазами, переспрашиваю.
— Разумеется. Ты разве не знала, что за хорошее поведение заключенным могут дать выходной, когда приезжает семья? Называется свидание. А если жена, то и отдельную комнату.
— Но это не похоже на здание для свиданий, — хмуро замечаю я.
— Потому что у меня личные апартаменты, — пожав плечами, он толкает дверь, пропускает меня вперед, заходит, щелкает выключатель и закрывает на замок, поясняя: — ты пробудешь здесь до самого вечера, пока я за тобой не приду. Душ там, — указывает на деревянную дверь справа, — в шкафу найдешь чистое белье, вещи и обувь. Будь готова к одиннадцати.
Бегло осматриваю комнату. Она не такая помпезная, как та в которой сидел Захар со своей бандой. Двуспальная кровать, небольшой зеркальный шкаф, комод и стенд с книгами. Никакого окна. На его месте одиноко висят часы. Никакого телевизора или средства для связи.
— Могу я хотя бы позвонить родителям и сообщать, что со мной все в порядке? — когда Захар уже разворачтвается на выход, спрашиваю.
— С тобой не все в порядке, пташка. Не давай людям ложных надежд, — холодно отрезает, после чего выходит и закрывает дверь на ключ с той стороны.
На пределе возможностей дохожу до ванной комнаты, скидываю с себя вещи, захожу в душевую кабину и, включив воду, опускаюсь на пол, заходясь в хриплых, воющих рыданиях.
Глава 5
Женя
Смотрю на себя в зеркало безжизненными глазами. Когда истерика прошла и слезы закончились, наступила апатия. Я будто стала смотреть на себя со стороны. Словно и не со мной происходят эти жуткие вещи, а с какой-то другой Женей Архиповой.
Кто-то скажет что я сдалась, ну и пусть. Иногда борьбой можно сделать только хуже. Лучше затаиться, выждать подходящего момента… И сейчас явно не он. Я заперта в комнате, в которой даже нет окна. Среди преступников, для которых на данный момент я лакомый кусочек.
Бьюсь об заклад, слухи что где-то в колонии есть женщина уже разнеслись по всей колонии. А что такое молодая женщина, точнее ее тело, для мужчин, которые годами сидят взаперти? Полагаю, вы и сами знаете ответ. Чудо, что я до сих пор цела и невредима.
Часы отсчитывают последние минуты перед приходом Захара. Разумеется, в шкафу не нашлось приличной одежды. Только вульгарные платья, не оставляющие простора для фантазии. Так сказать, «приз» во всей красе. Я надела самое закрытое, что нашла. Черное шелковое платье, облегающее по фигуре и доходящее до середины бедра. Открытые руки и вырез на груди настолько низкий, что страшно шевелиться.
Также в шкафу не нашлось нормальной обуви, поэтому я предпочла остаться в своих лоферах. Волосы от грязи и крови отмыла, но укладывать не стала, хотя здесь были утюжок, плойка и даже бигуди. Еще я обнаружила кучу брендовой косметики, к которой принципиально не прикоснулась. Очевидно, на своих залетных «пташках» Захар не экономит. Привык к самому лучшему.
Еще наряжаться для этих маргиналов!
По правде говоря, мне хочется быть как можно менее заметной, чтобы я слилась со стеной, чего, конечно же, не произойдет. Ну, может, хотя бы на фоне других «пташек», которые сюда попадали, я буду выглядеть не особенно впечатляюще? К тому же сейчас я больше похожа на призрак, чем соблазнительницу.
Волосы цвета мокрого песка небрежно свисают по плечам, светлые глаза покраснели от затяжной истерики. Кажется, у меня полопались капилляры. На фоне мертвецки бледной кожи с синяками и порезами выглядит жутковато.
Я перестаю дышать и застываю, когда слышу как в двери поворачивается ключ. Бросаю взгляд на часы. Ровно одиннадцать. Даже не сомневалась, что Захар пунктуальный мерзавец.
Железная дверь со скрежетом открывается, и Захар медленно заходит в комнату. Машинально поворачиваюсь, и он тут же восхищенно присвистывает, пристально рассматривая каждую частичку моего тела.
— Евгения, да ты настоящая красавица! Бахметов везучий ублюдок! Может, оставить тебя себе?
Гребаный извращенец! Да людей в гроб краше кладут!
Мои глаза расширяются от испуга. Заметив такую реакцию, Захар весело хохочет и произносит:
— Шучу, Евгения. Договор дороже денег.
Теперь он смотрит на меня не с мужским интересом, а скорее как на товар, который хочет выгодно продать. Заметив на моих ногах лоферы, мужчина приказывает:
— Надень черные лодочки и губы накрась красной помадой от «Шанель». Ты слишком бледная. Блондинкам идет красный.
Мой план оставаться незамеченной и непривлекательной терпит крах. Не будем упоминать о том, что он заранее был обречен.
Не скрывая своего недовольства, достаю из шкафа лодочки и надеваю на ноги, после чего подхожу к столу, хватаю помаду и наспех крашу губы. Закончив, поворачиваясь лицом к Захару, чтобы он оценил мои «старания».
— Превосходно, Баха оценит! — с кривой ухмылкой комментирует. — Пошли.
Последний раз смотрю на свое отражение, и презрительно морщусь.
Выгляжу как дешевка! В таком виде только на трассу. Не то чтобы я далеко ушла…
Подхожу к Захару, и тот бесцеремонно хватает меня за руку, положив ее себе на предплечье. Открыв дверь, он выключает свет и вытаскивает меня из комнаты. Дойдя до конца коридора, мы спускаемся по железной лестнице на несколько этажей ниже. Господи, у них тут что катакомбы?
— Страшно, Евгения? — когда мы идем по каким-то едва освещенным туннелям, обыденным тоном интересуется Захар.
— Да, — честно отзываюсь.
— Так и должно быть, — невозмутимо хмыкает. — Ты молодая девушка среди мужчин с сомнительной репутацией. Могу дать слово, что до конца боя с тобой все будет в порядке.
