Бесишь меня, Ройс Таслим - Хо Лорен

– Самое печальное, что все прилагаемые усилия – это лишь малая часть успеха. Стендап-комедия – это не только сильная и интересная тема, о которой ты рассказываешь. Это еще и образ, и манера держаться на сцене, и удачно выбранный момент для шутки, – говорит Лэй. – А уж чтобы добиться успеха, не помешает и немного удачи.

Я киваю. Об удаче я знаю все.

– Сегодня публика благосклонна к Кумару, потому что сейчас еще только начало вечера. На прошлой неделе его разнесли в пух и прах за то же самое выступление.

Я вздрагиваю, и у меня по спине струится пот. Лэй добр ко мне и старается подбодрить, но все, что он говорит, совершенно не помогает мне успокоиться. Зачем Таслим вообще этим занимается? Я начинаю подумывать о том, чтобы смыться отсюда, но внутри уже пробудились любопытство, гордость и соревновательный дух. Приходится остаться.

– А что скажешь о моем друге Рэе?

– О Рэе? Ты говоришь про Рэя Лима? – удивленно переспрашивает Лэй. – Он правда твой друг?

– Да, – нагло вру я. – Но его выступление я увижу впервые.

«Пожалуйста, скажи мне, что наш Золотой Мальчик – полный отстой. Пожалуйста», – добавляю я про себя.

– А-а, что ж, тогда я не скажу ни слова, чтобы не влиять на твое первое впечатление, – отвечает Лэй, к моему разочарованию, и пожимает плечами. – На самом деле никто из нас толком не знает Рэя. Он… скрытный. Но тебе наверняка известно, что говорят о комиках и их эмоциональной ноше. Поэтому мы здесь стараемся всем предоставить возможность и пространство быть теми, кем им хочется.

Я киваю. Довольно славно с их стороны. Хотя подозреваю, что Рэй скрытен совсем по другим причинам, например из-за родителей. Над чем таким интересным может трудиться здесь этот Золотой Мальчик? Он же просто сияющий образец благополучия. У него полная и, что немаловажно, очень обеспеченная семья. Да он самый везучий парень из всех, кого я знаю.

Несмотря на взвинченное состояние, я пытаюсь сосредоточиться на выступлениях. На сцену по очереди выходят еще три человека, включая одну девушку лет тридцати по имени Джина. Она и завершает первую часть шоу под бурные аплодисменты. Про себя я отмечаю ее выступление – потрясающее, на мой взгляд. Джина рассказывала, как она, австралийка по рождению, росла в Гонконге, немного напомнив мне Эли Вонг [15]. Если Кумару чего-то недоставало во время выступления, то Джине Чунг хватило всего: харизмы, образа и удачных, вовремя произнесенных шуток; и тема у нее была свежая, незатасканная.

Я начинаю учащенно дышать и, кажется, сейчас взорвусь. Лэй мягко кладет свою руку на мою.

– Это всего три минуты. Расслабься. Просто нырни в эту атмосферу.

Я одариваю его жалкой улыбкой, готовая разрыдаться.

– Хорошо.

Первыми после антракта выступают Хамид, потом Верн. Оба – молодые люди лет двадцати с небольшим. Оба знают свое дело и успешно работают, вызывая искренний смех в своих пятиминутных сетах. Я перевожу взгляд на часы и стараюсь дышать помедленнее. Проходит тринадцать минут и семнадцать секунд. И наступает моя очередь.

– А теперь, народ, – сюрприз. Я обещал вам свежачок, а что может быть лучше юной девушки? Я бы сказал, непорочной комикессы.

Толпа стонет. Кирен ухмыляется.

– Оставайтесь политкорректными и поприветствуйте Агнес Чан!

Я иду с энтузиазмом человека, которого ведут на виселицу, или человека, которому не повезло вытянуть короткую спичку, а значит, не попасть на концерт BTS. В животе тревожно урчит. Я сжимаю челюсти. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Господи, ради всего хорошего на этой земле, пожалуйста, не дай мне впасть в панику».

Я преодолеваю три ступеньки, ведущие на сцену. Нога под гипсом вспотела и зудит, руки на костыле трясутся (я взяла с собой только один костыль, чтобы свободной рукой держать микрофон, а второй оставила у бара).

– Сет начнется или как? – ехидно говорит кто-то, кого, видимо, никогда не любили в детстве.

«Ты сможешь, Агнес. Если Таслим смог, то и ты сможешь». И мысленно бросив себе этот вызов, я начинаю свое выступление.

– Привет, народ. Мне сказали, что у меня на сцене три минуты. Три минуты! Это как десять видео в TikTok! Боюсь, мне не удержать вашего внимания так долго… Э-э, подождите-ка, ой, о чем это я?

Тишина. Я тяжело сглатываю, когда эхо моей первой шутки, которая с треском провалилась, звенит у меня в ушах. Толпа молча смотрит на меня. Горло у меня наполняется слюной, а поблизости нет даже писанг-горенга [16], чтобы закусить горечь провала. С чего это я, черт возьми, взяла, что у меня получится импровизировать?

Я смотрю на зрителей в зале, купающихся в теплом свете сценических огней. Публика собралась разношерстная: тут и туристы, и местные жители в возрасте сорока-пятидесяти лет в разной степени опьянения. И они совершенно не похожи на любителей TikTok. Именно тогда я решаю «переобуться» и рассказать о маме.

– Моя мама не похожа на других матерей с детьми моего возраста. Она родилась в середине восьмидесятых. По сути, это поколение миллениалов MySpace [17]. Мной она забеременела, когда ей было двадцать. По-видимому, это случилось, когда играли балет «Шпандау». Долгое время я думала, что она зачала меня прямо в театре, что казалось довольно изысканным. Можете себе представить мое разочарование, когда я узнала, что балет «Шпандау» – вовсе не балет, а музыкальная группа Spandau Ballet [18]. А зачатие на самом деле произошло в автомобиле. Что означает, что я, по сути, контрабандный младенец, – со значением кашлянув, говорю я.

Толпа фыркает. А меня охватывает прилив чего-то более сильного и головокружительного, чем адреналин, – чувство, которое я испытываю только когда побеждаю. Я, конечно, знаю, что это. Это сила, власть, умение завладеть вниманием.

– На днях мы с ней разругались, потому что она не хотела, чтобы я допоздна тусовалась с друзьями. Не то чтобы я так уж часто попадаю в неприятности, – я поднимаю костыль и подпрыгиваю на одной ноге, и толпа сочувственно хихикает, – но она сказала, что для того, чтобы куда-нибудь влипнуть, двигаться вовсе не обязательно. Да ну, мам, ты и вправду так считаешь? – Толпа стонет. – Я сказала, что она, наверное, не самый лучший пример, раз так рано забеременела. А она ответила, что забеременела, потому что ей было невыносимо видеть, как элитная недвижимость, – я указываю на низ своего живота, – простаивает впустую. – Зрители весело фыркают. – Конечно, мам, я понимаю, ты пыталась предотвратить кризис с низким уровнем цен. Прямо как, – я указываю на мужчину в костюме, сидящего рядом со сценой, – вот этот Джон Настоящий Банкир.

Смех, настоящий смех охватывает весь зал. Впервые в жизни я рассказала о своей боли, о том, что мое рождение на свет – это просто «несчастный случай». Только я вывернула все наизнанку и, по сути, превратила трагедию в комедию. Сказать, что я была приятно удивлена, значило бы совсем ничего не сказать. Кто-то в глубине зала трижды мигает синим светом: у меня осталась минута, и я с головой погружаюсь в выступление.

– Я хочу, чтобы мама справилась со своими проблемами и стала такой же, как все, поэтому отвела ее к психологу. Но настоящего специалиста мы себе позволить не можем, поэтому мы нашли студента-психолога. И теперь каждый раз, когда я спрашиваю, лучше ли ей, она отвечает, – я делаю паузу для пущего эффекта и сохраняю невозмутимый вид, – «Лови момент фигне в ответ».

Толпа взрывается смехом. Тот же человек в дальнем конце зала трижды мигает красной лампочкой, и я понимаю, что мое время истекло. Три минуты. Опираясь на костыль, я отвешиваю неуклюжий поклон, и зал взрывается аплодисментами. Неуверенно улыбаясь, ухожу со сцены, и, не зная, куда мне идти, направляюсь в дальний конец зала, чтобы снова присоединиться к Лэю.