Ловцы снов (СИ) - Аникина Анна

Дедушка Витал Виртанен учил Алису различать голоса птиц и находить стороны света. Показывал звезды. И даже разрешал им с братом пользоваться телескопом.

Вечером сонную Алису уносил наверх по скрипучей лестнице отец. Укладывал в кровать под пёстрое сшитое бабушкой одеяло. Сладко было засыпать под звук разговоров на веранде и просыпаться зная, что на кухне бабушка уже печёт пышные оладушки.

А потом они все вместе перемещались в другую сказку. Летели в Германию к родителям папы в поместье, где был самый настоящий замок Раттенбург. Там лесная фея Алиса превращалась в принцессу Алису Хельгу фон Ратт, у которой были собственные покои в замке и чудесная кровать с балдахином.

Бабушка Мария и дедушка Фридрих фон Ратт были самыми настоящими бароном и баронессой. Алекс помнил и прадедушку — барона Вальтера фон Ратт. Но Алиса тогда была совсем маленькой.

В замке была и галерея с красивыми окнами и портретами их предков, и огромная библиотека. А ещё у Алисы был собственный пони.

Быть маленькой принцессой Алисе нравилось. И соблюдать этикет под строгим взглядом бабушки Марии, и говорить только по-немецки. Всё это было большой интересной игрой. Зато поздно вечером мама и папа брали их с Алексом и "шалили". Садились на кухне пить чай с бутербродами и вопреки правилам говорили по-русски. Иногда к ним с удовольствием присоединяйся и дедушка Фридрих.

Глава 20

Играть в футбол Алисе тоже нравилось. Вот только она выбрала себе игровое амплуа — вратарь.

— Я ж не дурочка туда-сюда бегать. Пусть все бегут ко мне. Или от меня, — очень серьёзно объяснила Алиса свой выбор папе.

Это было ещё одно чудесное место. Дача. Чудесная старая дача в лесу принадлежала маминой подруге — тёте Лёле Кузьминой, которая работала в той же школе учителем математики. Но отдыхали здесь всегда "большой семьёй". И Алиса искренне считала всех взрослых и детей своими родственниками. А разбираться, кто именно кому и кем приходится, не считала нужным.

Какая разница, что дядя Федя, или Федяка, муж тёти Даши Вашкиной — ещё одной маминой подруги и коллеги, на самом деле дедушка для Витюхи, Машки и Гошки. Таких вкусных пирожков, как у дяди Феди, нигде больше не найти! Никто так не умеет читать вслух книги, как тётя Даша — учитель русского языка и литературы. В её исполнении дети слушали всё, что было в школьных списках летнего чтения.

Огромной радостью всех было время, когда из училища приезжали домой Алекс фон Ратт и Игорек Кузьмин — друзья с самого рождения, выросшие как братья, из Североморска к бабушке Лёле прилетали Андрей, Саша и Алечка, а к бабушке Даше — Витя, Маша и Гоша. Вот тогда на даче начиналось бурное веселье, но которое взрослые иногда не могли контролировать.

Жившие в Москве Алиса и Сонечка Кузьмина вливались во всю эту банду с особым удовольствием. Когда лидеры — ваши такие красивые и взрослые старшие братья, можно пойти за ними в огонь и в воду.

На даче играли в футбол все, независимо от пола и возраста. С одинаковым удовольствием по поляне носились взрослые и дети. Со временем появился ритуал: команда, в которую попадала Алиса фон Ратт, перед началом игры гладила её по голове. Происхождение этой традиции со временем забылась всеми, но только не самой Алисой.

Родители Алисы всегда считали лучшим способом выучить язык — погружение. Алисе не очень хорошо давал я французский. Её мама не придумала ничего лучше, как давать дочери смотреть телевизор исключительно на этом языке. Алиса, естественно, нашла французские спортивные каналы. С тех пор Фабьен Бартез стал её любимым вратарем. А где Бартез и удача французов, там и знаменитый ритуал — на удачу поцеловать лысину знаменитого вратаря. Первым это проделал Лоран Блан. А потом и другие игроки сборной.

У самой Алисы лысины, разумеется, не было. Но традиция гладить её по голове на удачу появилась и легко прижилась. А что самое удивительное — они и правда не проигрывали.

Дед Фридрих стал для Алисы особенным человеком. Именно он первым толково и обстоятельно объяснил правила игры в футбол.

Одно дело просто носиться вместе с братом и детьми и внуками маминых подруг. И совсем другое — смотреть матчи вместе с дедом на огромном стадионе в Мюнхене, когда толпа фанатов на трибунах распевает гимны и машет флагами. Положение их семьи позволяло смотреть футбол в комфорте. Но они с дедом всё равно болели и кричали вместе с обычными болельщиками.

Глава 21

На время выпускных экзаменов тренеры благоразумно оставили Тухольского в покое. В конце концов, и в "Легии", и в сборной ещё два вратаря в наличии. Все старше по возрасту. А парню надо школу закончить.

— Марийка, как мне тебя одну оставить в этой школе? Ты ж там без меня опять вляпаешься в какой-то конфликт.

— Нормально всё будет, — Марийка опустила глаза, — Если ты про Левандовского, то он даже извинился.

— Попробовал бы твой Мирослав не извиниться!

— Ну, во-первых, не мой! — Марийка закипала.

— Тебе надо кем-то дразнить Владика? Или правда понравился этот лось Левандовский?

— Не твоё дело! Займись лучше своей жизнью! И своими девушками.

— Нету у меня никаких девушек!

— Вот и я об этом! У Кухарского, наверное, их десяток!

Спорить с сестрой не имело никакого смысла. Она в чём-то права. У него действительно не было девушки. А у Антона они менялись как перчатки. Но, кажется, ничего серьёзного.

Марийка держала Владика Зимовского "на коротком поводке". Тот ещё совсем мелким заявил, что женится на ней. Ему пытались объяснить, что Марийка Тухольская ему как сестра. Но Зимовский — это Зимовский. Лет в десять он уже вполне точно обосновал, что юридически они не родственники. И поэтому нет никаких препятствий к его "далеко идущим матримониальным планам". Прямо так и сказал. Непонятно, как вообще выговорил это слово и где его откопал.

Тогда и Михал наконец понял, кто из них кому кем приходится. Владик был сыном Алекса Зимовского. Алекс — младшим братом Збигнева Зимовского — погибшего первого мужа мамы Михала. Получалось, что Владик — двоюродный брат Леслава Зимовского. Но ни Михалу, ни Марийке он не родня. Формально так.

Взрослый Владислав Зимовский никак не демонстрировал, задевают ли его Марийкины фокусы с кучей кавалеров. И только глубокомысленно улыбался.

Михалу же было действительно не до любви. Он задумал практически нереальное. Продолжать играть за сборную и поступить на юридический факультет Варшавского университета.

— Сынок, ты понимаешь, что это… Ну как сказать… Будет очень тяжело.

— Мам, понимаю. За гранью. Но вы же с папой верите в меня?

— Конечно, — Беата кивала, но в глазах явно плескался испуг. Ей было совершенно не понятно, как Михал потащит такой воз. Ведь университет — не школа.

— Мам, у большинства наших ребят в команде, разве что кроме Леслава Цихановского, школа толком не закончена. Я так не хочу. Спортивная жизнь может быть длинной. А может — и не очень. Мне нужно это образование.

Беата обняла сына.

— Мы с папой всегда на твоей стороне. Ты же знаешь. И поддержим тебя.

Самому Михалу решение о продолжении образования далось не просто. Он сознательно душил в себе чувство собственной исключительности. Нет, он не лучше ребят из команды. У него просто больше возможностей, чем у них в свое время. И глупо их не использовать.

Вокруг было много примеров, когда "медные трубы" наступали раньше, чем сформировался характер. И тогда человек ломался. "Корона" намертво прирастала к голове. А в команде так нельзя.

То, что даже индивидуальные виды спорта на самом деле — работа целой команды, Михал узнал всё от того же дяди Миши. Теннис, казалось бы, куда индивидуальнее? Выходит один игрок. И играет с другим. А как на самом деле? За кулисами его успеха ещё десяток человек. Команда. И не просто так теннисисты в случае победы бегут именно к ней. К тем, кто не выходит на площадку, но без кого невозможно выиграть. Наденешь корону — потеряешь верных людей.