Брошенная. Развод с предателем (СИ) - Усманова Милана

– Вы молодец, Анна Сергеевна, – сказала Инга, спокойно собирая документы со стола. – Выдержали. Это главное. Более того, вы показали ему свои козыри. Теперь он в панике. А паникующий противник совершает ошибки. Его реакция только подтвердила – он прекрасно знает, что ребёнок его. Иначе зачем было так нервничать?

Домой я ехала в такси, и мир за окном снова представлялся другим. Я чувствовала себя выжатой, как лимон, но одновременно странно воодушевленной. Я смогла. Я посмотрела ему в глаза и не отступила. И теперь он знает о малыше. И, Слава Богу, ребёнок ему не нужен. Во всяком случае сейчас на него он претендовать не станет.

Оказавшись в своей новой квартире, я первым делом позвонила Дарье.

– Ну как? – спросила она без предисловий.

– Он впал в панику, узнав о ребенке.

На том конце провода раздался довольный смех.

– Я же говорила! Пусть видит, что у амёбы отросли зубы! – она помолчала, видимо обдумывая что-то. – Знаешь, Ань, его реакция была вполне предсказуемой. Он-то думал, что развод будет простой формальностью, а тут бац! и беременная жена. Теперь у Антошки куча проблем: алименты на ребенка – дополнительные финансовые обязательства, усложнение развода – беременная жена имеет больше прав по закону, общественное мнение – «бросил беременную супругу ради молодушки», и главное – угроза его новым отношениям. Эта Ева небось уже думает, во что влипла и как свалить. Отлично, первый раунд за нами! Отдыхай. Ты заслужила.

Я положила трубку и прошла в комнату. Страх, что Антон отберёт у меня малыша никуда не делся, он просто затаился где-то в глубине. Но поверх него росло новое, пьянящее чувство. Чувство собственной силы.

Я давно не садилась за инструмент просто так, для себя. Все время уходило на уроки и подготовку к ним. Но сейчас мои пальцы сами потянулись к старому синтезатору, купленному на прошлой неделе на «Авито» для домашних занятий.

Прикоснулась к клавишам. Но из-под пальцев полились не этюды Черни и не ноктюрны Шопена. Рождалась новая мелодия. Диссонирующая, тревожная в начале, с жестким, почти маршевым ритмом. Потом она переросла во что-то более светлое, но по-прежнему сильное и упрямое. Это была не музыка печали. Это была музыка борьбы. Тема моей личной битвы. И я знала, что под эту музыку я дойду до конца.

Глава 9

После той встречи в офисе юристов события понеслись вскачь: Инга Леонидовна не теряла времени и вскоре подала иск о взыскании алиментов на содержание беременной супруги. Еще через неделю пришло уведомление о том, что суд принял иск к рассмотрению, а Антону направлены все необходимые документы.

– Отлично, – сказала Дарья, когда я рассказала ей о происходящем. – Теперь он почувствует, что значит правовое поле. Инга действует грамотно – пока вы в браке, он автоматически считается отцом. Если хочет оспорить отцовство, пусть сам подает встречный иск и требует ДНК-тест. А это дополнительные расходы, время, нервы. Плюс его работодатель узнает, что у них в коллективе мужчина, бросивший беременную жену. Не каждому банку нужны такие сотрудники.

Антон действительно молчал, но теперь это молчание имело смысл. Он, видимо, лихорадочно консультировался со своими юристами, пытаясь найти способ минимизировать ущерб.

Я старалась верить Инге Леонидовне и Даше, но тревога все равно скреблась где-то на задворках сознания. Что он задумал? Каким будет его следующий ход? Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, я с головой ушла в работу.

Моя жизнь превратилась в череду уроков, поездок по городу и ночных бдений над нотной тетрадью. К моим ученикам добавились ещё, среди них был сын местной чиновницы, его готовили к поступлению в музыкальное училище. Я занималась с ним по старым консерваторским методикам, и мальчик, поначалу смотревший на меня свысока, начал проникаться моими знаниями и в итоге мы нашли общий язык, а после юноша очень быстро начал расти и показывать удивительные результаты.

Я копила деньги с одержимостью человека, строящего ковчег перед всемирным потопом. Каждая заработанная тысяча ложилась в заветный конверт. Этот конверт стал моим символом безопасности, моим щитом. Я научилась экономить на всем: ездила на автобусе, отказавшись от такси, навязываемого поначалу Дашей; готовила простые супы и каши; покупала одежду в секонд-хендах, находя в этом даже какое-то горькое удовольствие. Я больше не была на содержании. Я содержала себя и своего будущего ребенка сама.

И я сочиняла. Мелодия, родившаяся в тот вечер после встречи с Антоном, разрасталась, обрастала новыми гармониями, меняла тональность. В ней было все: грохот рушащегося мира, боль предательства, ледяной страх и упрямая, яростная надежда. Эта музыка стала моим дневником, моей исповедью. Я играла ее на своем стареньком синтезаторе в наушниках, чтобы не мешать соседям, и эти часы были единственным временем, когда я чувствовала себя по-настоящему свободной.

***

Интерлюдия

В квартире, бывшей когда-то домом Анны, царила совсем другая атмосфера. Антон приходил с работы поздно, злой и уставший. Тишина, от которой он так хотел сбежать, теперь вернулась, но стала другой – не уютной, а напряженной, звенящей от невысказанных упрёков.

Новость о беременности Анны и поданном иске взорвала его новый мир изнутри. Ева, поначалу изображавшая понимание и поддержку, с каждым днем становилась все более нервной.

– И что ты собираешься делать? – спросила она в один из таких вечеров, когда он молча смотрел в телевизор, комкая в руке повестку в суд.

– Буду оспаривать отцовство, – мрачно ответил Антон. – Подам встречный иск, потребую ДНК-тест. Этот ребенок не мой.

– Тони, не будь идиотом! – её голос сорвался на визгливый крик. – Ты сам прекрасно знаешь, чей он! И что теперь? Ты проиграешь, суд назначит алименты! Это огромные деньги каждый месяц! Мы собирались в январе лететь на Бали, ты помнишь? А теперь что, будем оплачивать памперсы?

– Заткнись, – прошипел он. – Я все решу.

– Как ты решишь? Встречный иск на оспаривание отцовства вытянет из нас ещё больше! После придётся заплатить юристам! Твоя бывшая наняла хорошего адвоката! Она больше не та овца, которую ты выгнал! Она ведет себя очень спокойно и не выглядит невротичкой. А что скажут на твоей работе, когда узнают о всех этих судебных процессах? Твоя репутация, твоя карьера…

Антон не выдержал и резко вскочил с дивана:

– Я сказал, заткнись! Это все из-за тебя! Это ты торопила меня с разводом, ты хотела, чтобы я её выгнал!

– Я?! Я хотела нормальной жизни с мужчиной без проблем! А не вот это всё!

И заплакала – зло, обиженно, как плачут дети, у которых отняли игрушку. Антон смотрел на неё, и вместо желанной страсти и легкости чувствовал лишь глухое раздражение. Он сбежал из одной клетки, чтобы добровольно залезть в другую, еще более тесную и душную. Мысль о том, что где-то там, в своей новой жизни, Анна, его тихая, покорная Аня, строит планы и готовится к родам, приводила его в ярость. Он не мог этого допустить. Он должен был вернуть контроль. Любой ценой.

***

Приближался Новый год. Город сверкал огнями, из витрин магазинов улыбались Деды Морозы, и это предпраздничное безумие делало моё одиночество еще более острым. Это был первый Новый год за пятнадцать лет, когда я должна была встретить праздник одна.

Во время очередного визита к Дмитрию Андреевичу он, как всегда, был внимателен и тактичен. Долго слушал сердцебиение малыша, изучал результаты анализов.

– Все идет хорошо, Анна Сергеевна. Похоже, вы нашли свой рецепт душевного равновесия. Как успехи с вашим «лекарством»? Музицируете?

– Да, каждый день, – улыбнулась я.

– Я так и подумал. У вас глаза стали другими. Они горят жизнью…

Он закончил осмотр и сел за стол, чтобы заполнить мою карту. Потом вдруг поднял на меня глаза. В них было легкое смущение.