Кортни даже не заметила, как уснула на плече у Перла. Когда она открыла глаза, он по–прежнему сидел, прислонившись к стене и внимательно вслушивался. Кортни протерла кулаком глаза и, расправив плечи, спросила:
— Который час? Сколько мы уже здесь находимся?
Перл вдруг приложил палец к губам.
— Тс, тише.
Она удивленно осмотрелась по сторонам. Кроме пробивавшихся из‑за неплотно закрытой двери наверху лучей света, ничто не нарушало мрак и покой, царивший в подвале.
— А что случилось? — прошептала она. — По–моему, я ничего не слышу.
Перл немного помолчал, затем сказал:
— Я тоже ничего не слышу. Наверное, наверху уже никого нет. Побудь здесь, я сейчас поднимусь наверх и все проверю. Я скоро вернусь.
Он вскочил и быстрым шагом — настолько быстрым, насколько позволяла темнота — направился к лестнице, которая вела наверх. Кортни неуютно поежилась и отошла от холодной стены. Перл, действительно, очень скоро вернулся.
— Все ушли, — без особой радости сообщил он. — Мы можем начинать.
Кортни испуганно оглянулась.
— Ты собираешься?..
— Да, — кивнул он. — Я думаю, что нужно разобрать эту стену и посмотреть, что за ней. Так, где‑то здесь я заметил выключатель.
Он пошарил рукой по стене и включил тусклую лампочку, висевшую под потолком. Долгожданный свет наконец‑то, изгнал мрачную тьму подвала.
— Ну что ж, наверное, пора приступать, — вздохнув, сказал Перл.
— Ну что, можно начинать, — сказал он. — Надо разобрать эту стену.
Он взял кувалду в руки и нерешительно остановился.
— Может быть, не надо? — робко сказала Кортни. — Может быть, нам лучше позвать полицию, пусть они взломают стену? Это слишком тяжело для тебя.
Он медленно покачал головой:
— Нет, я должен сделать все сам. Я должен узнать, не зря же я прошел через все это. Мне нужно увидеть все своими глазами. Кортни, ты можешь уйти.
— Нет, — тихо произнесла она, — я останусь. Я хочу помочь тебе.
Перл взмахнул кувалдой и ударил по кирпичам. Осколки брызнули в разные стороны, стена понемногу начала рушиться.
— Я хочу поговорить с доктором Роулингсом, — говорил в трубку Пол Уитни. — Я жду уже пять минут. Что значит «не может»? Послушайте, леди, это звонят из полиции, это полиция. Он мне нужен. Алло! Алло!
На другом конце провода положили трубку. Пол в растерянности посмотрел на телефонный аппарат и пробормотал:
— Ничего не понимаю. Куда он подевался?
— Я считаю, что каждый имеет право жить так, как хочет, — сказала Джина, теряя терпение — нравоучительный тон Лили Лайт уже раздражал ее.
— Все это, конечно, так, — возразила проповедница, — но только в одном случае — если поступки человека не мешают жить другим людям. Человек должен всегда помнить о том, что рядом с ним находятся те, кто привык жить по общечеловеческим законам. Джина, я знаю, что вы пытались сделать с СиСи Кэпвеллом. Это ужасно. Счастье, что ваша попытка не удалась.
Джина нахмурилась:
— Чего вы от меня хотите?
Лили доверительно наклонилась к ней через стол:
— Я же сказала, мне хочется изменить вашу жизнь.
В зал ресторана «Ориент Экспресс» решительно вошел окружной прокурор и, заметив за дальним столиком Джину Кэпвелл и Лили Лайт, направился к ним. В руке он держал альбом с вырезками, который нашел в домике для гостей.
Остановившись возле столика, он без особых церемоний швырнул альбом на стол и возмущенно сказал:
— Мисс Лайт, как вы это объясните?
Она растерянно подняла голову:
— Где вы это взяли?
Тиммонс стал, опершись на стул Джины:
— Вы проявляете большой интерес к жизни этой женщины. Может быть, вы пишете о ней книгу? — с издевкой сказал он. — Здесь столько подробностей, что хватило бы на целое исследование.
Подозрительно посмотрев на проповедницу, Джина выхватила альбом у нее из‑под носа и стала лихорадочно листать страницы, заполненные газетными вырезками.
— Вы рылись в моих вещах? — возмущенно воскликнула Лили. — Вы не лучше преступника.
Тиммонс надменно усмехнулся:
— Ну, что вы! Много лучше. Я — окружной прокурор, и я думаю, что вы не станете подавать жалобу на то, что я ворвался в ваше жилище, иначе ваше пребывание здесь сильно осложнится. — Он победоносно улыбнулся. — Так что это такое и что все это значит?
Джина с потрясенным видом разглядывала собственные фотографии и газетные статьи, посвященные ее амурным и прочим похождениям:
— Для чего вам это все понадобилось? Вы что, решили, завести на меня тайное досье?
Лили спокойно встала из‑за стола:
— Это не тайна, мне дал это Мейсон. Я прочитала и поняла, как вам необходима моя помощь.
Джина захлопнула альбом:
— Да вы же просто мошенница! — гневно воскликнула она. — Вы что‑то задумали! У вас заговор против меня! Мало того, что вы пытаетесь учить меня жизни, так еще и интригуете против меня.
Она возмущенно вскочила, но Лили, как ни в чем не бывало, пожала плечами:
— Мне жаль вас обоих, мистер Тиммонс и мисс Кэпвелл. Я знаю, что вы из себя представляете, какие вы на самом деле. Я говорила с Сантаной, и я ей верю.
Окружного прокурора охватил едва ли не истеричный смех:
— Поздравляю! — издевательски заявил он. — Вы — единственная в Санта–Барбаре, кто верит ей. Она же наркоманка. Я вообще не понимаю, как можно слушать этот бред. К тому же, Сантана никогда не отличалась правдивостью, она всегда предпочитала говорить то, что ей было выгодно в данный момент. А то, что вы ей верите, говорит либо о вашей безграничной наивности, либо о каком‑то тайном расчете. Сантана, насколько я помню, лгала всегда и везде.
Лили усмехнулась:
— Нет, вы манипулировали ею. Причем делали это весьма умело. Однако, вы не предвидели одного важного обстоятельства.
Джина бросила на нее подозрительный взгляд:
— О чем это вы?
Лили победоносно выпрямилась:
— Вы не учли в своих расчетах одной крупной величины, вы не знали, что я появлюсь в этом городе. Люди могут не верить Сантане или Крузу Кастильо, но они обязательно поверят Лили Лайт. Если я публично приму ее сторону, то вам будет о чем поволноваться.
Джина снисходительно улыбнулась:
— Зачем вам волноваться о ней? Ведь Сантана не даст вам того, чего вы хотите. Она небогата, и никакой пользы забота о ней вам не принесет.
— Я знаю, — спокойно возразила Лили. — Я еще не решила, как буду действовать, а пока примите мой совет — перестаньте угрожать мне и Сантане, иначе вы потеряете все.
С этими словами она забрала со стола свою сумочку и альбом с вырезками и, оставив Тиммонса и Джину в напряженном молчании, покинула зал ресторана «Ориент Экспресс».
Джина попыталась скрыть свою растерянность, набросившись на окружного прокурора:
— У тебя такой вид, Кейт, как будто ты веришь этой авантюристке. Похоже, ты так и собираешься сидеть, сложа руки, — с наигранным спокойствием произнесла она. — Думаю, что тебе нужно немедленно что‑то предпринять, иначе она действительно так развернется в этом городе, что нам здесь не останется места.
Тиммонс молча отвернулся. Он плотно сжал губы и, казалось, вовсе не хотел говорить на эту неприятную тему:
— Ладно, Джина, — наконец сказал он, — мне нужно срочно позвонить. Ты пока посиди здесь, выпей чего‑нибудь. Я думаю, что тебе тоже нужно успокоиться — Лили Лайт обладает удивительным даром заводить людей.
Джина презрительно фыркнула:
— По–моему, ты испугался. Ладно, звони, похоже, от тебя сейчас все равно никакого проку.
Она снова опустилась на стул и, подозвав официанта, заказала «Шардонне».
Тиммонс направился к стойке бара и попросил телефон. Набрав номер, он дождался, пока на другом конце провода снимут трубку, а затем сказал:
— Это я, Кейт. Слушай, попридержи пока дело по обвинению Сантаны Кастильо. Что? У меня не достаточно доказательств. Да, до завтра. Что? Да, я буду завтра утром. И не надо нервничать, мы во всем спокойно разберемся. Все, пока.
