Он раздраженно бросил трубку на рычаг и опустил голову:
— Черт побери.
Джина, которая из‑за своего столика прекрасно слышала, о чем разговаривал Тиммонс со своим помощником, вскочила со стула и, опираясь на палку, приковыляла к стойке бара:
— Что ты тут нес? — возмущенно воскликнула она. — Что все это значит?
Он нервно отмахнулся:
— Не лезь не в свое дело.
— Как это «не в свое дело»? — взвизгнула Джина, привлекая внимание окружающих.
Тиммонс так выразительно поморщился, что Джина перешла на более спокойный тон:
— Что значит «не достаточно доказательств»?
Разумеется, Тиммонс струсил, но, пытаясь хоть как‑то сохранить лицо в глазах Джины, он принялся не слишком вразумительно объяснять:
— Ты понимаешь, мисс Лайт говорила очень серьезно. Она предупредила нас, чтобы мы не угрожали Сантане, это не просто так. Она, между прочим, становится телезвездой и может создавать общественное мнение, а это для нас весьма и весьма небезопасно. Представь себе, что может случиться, если она вздумает натравить на нас тысячи своих безумных поклонников! Нас же разорвут на части! Мы должны вести себя осмотрительно. Лили Лайт — это реальная сила, с которой необходимо считаться.
Джина изумленно покачала головой:
— Я не могу в это поверить. Похоже, что ты перепугался до смерти и даешь ей победить себя.
Тиммонс сделал обиженное лицо:
— Я уступаю давлению обстоятельств. Это говорит не о трусости, а о благоразумии. Какой смысл в том, чтобы бороться с помощью индейского лука и стрел против танков? Если общественное мнение будет на стороне Лили Лайт, то мы не должны подставлять свою голову под эту гильотину.
Джина даже опешила от такого неожиданного заявления окружного прокурора:
— Но это же глупо! — снова воскликнула она, спустя несколько мгновений. — Ты ведь прекрасно знаешь, что она шарлатанка, ты прекрасно знаешь, что такие люди только дурачат легковерных простаков. А то, что ты называешь общественным мнением, не более, чем массовый предрассудок. Лили Лайт просто манипулирует сознанием людей!
Тиммонс криво улыбнулся:
— Да, она — не столп добродетели. Когда‑нибудь мы сможем ее дискредитировать, ей будут верить не больше, чем Сантане.
Без особой любезности он прижал Джину к стойке и положил руку ей на талию.
— Что это ты задумал? — подозрительно поинтересовалась Джина.
Он рассмеялся:
— Ты можешь считать, что я не прав, — он внимательно осмотрел ее с ног до головы.
— Как нога? — ехидно поинтересовался Тиммонс.
Возмущенная его столь бесцеремонным поведением на виду у множества посетителей ресторана Джина попыталась вывернуться из его настойчивых объятий, однако безрезультатно.
— Ну, так что с твоей ногой? — продолжал допытываться он.
— Лучше, намного лучше, — отрывисто бросила Джина. — А почему это тебя вдруг так заинтересовало?
— Вот и хорошо, — не ответив на ее вопрос, сказал он.
— Но я еще не закончила насчет Лили Лайт.
Он лукаво улыбнулся:
— Все, закончила, я больше не намерен разговаривать о ней. Меня сейчас интересуешь только ты. Быстрее поехали отсюда.
— Куда?
— Ко мне. Я больше не могу ждать. Странно, с покалеченной ногой ты интересуешь меня даже больше, чем прежде.
Джина удовлетворенно рассмеялась:
— Ах, вот оно в чем дело! Я ведь тебе уже говорила, Кейт, что ты любишь беспомощных женщин, в тебе есть что‑то садистское.
— А, по–моему, тебе это как раз и нравится, — возразил он, — так что хватит сопротивляться, поехали.
Сполна насладившись друг другом, Круз и Иден лежали на полу, в изнеможении раскинув руки.
— Ну, что ж, — наконец сказала она, — пойду приведу все в порядок.
Он лениво повернул голову:
— Нет–нет, не надо, пусть все остается так, завтра утром уберешь.
Она положила голову ему на плечо:
— Хорошо, не буду. Круз, когда же мы поженимся? Я так хочу, чтобы у нас было много малышей.
Круз улыбнулся, но как‑то грустно:
— Ты так хочешь?
— Да.
— Я тоже мечтаю о детях, — сказал он, — но надо немного подождать.
— Почему?
Круз ответил не сразу, словно раздумывая над ее вопросом:
— Знаешь, я все время был занят, но теперь хочу по–другому тратить время.
Иден ласково гладила его по волосам:
— Я знаю, почему ты увиливаешь, — мягко сказала она, — но я не отдам тебя никаким стюардессам, можешь не надеяться. Теперь ты принадлежишь только мне, только я вправе распоряжаться тобой.
Круз поцеловал ее руку:
— Об этом можешь не беспокоиться, — улыбнулся он.
Она многозначительно сдвинула брови:
— Я должна обо всем заботиться, на мне теперь лежит большая ответственность. Скоро мы станем семейной парой, и я с удовольствием взвалю на себя этот груз.
— Это тяжелая ноша, дорогая, — возразил Кастильо. — Ты сможешь нести ее в одиночку? Думаю, что тебе без моей помощи не обойтись.
Она вдохновенно рассмеялась:
— Круз, давай решим, когда мы это сделаем. Ну, не точное число, конечно, хотя бы примерно.
Круз снова умолк.
— Дорогая, мне кажется, что это все‑таки преждевременно, — после несколько затянувшейся паузы произнес он. — Чтобы получить развод, в Калифорнии нужно, как минимум, полгода. У Сантаны сейчас такое время… Я должен подумать об этом.
В глазах Иден появилась грусть:
— А о чем тут думать? — упавшим голосом сказала она. — По–моему, мы уже все решили.
Круз сжал губы, казалось, он больше не хотел об этом говорить. Но слишком затянувшееся молчание было не в его пользу.
— Ну… Не знаю, вообще‑то, меня очень волнует Брэндон. Как быть с ним? Мальчик столько пережил, и мне не хочется оставлять его одного.
Он медленно повернулся к Иден и успокаивающе сказал:
— Я действительно очень хочу иметь свою семью.
У меня уже, вообще, такое ощущение, словно мы женаты.
— У меня тоже, — шепнула она. — И я очень хочу иметь детей.
Круз кивнул:
— Нам стоит только поставить это на конвейер. Она с облегчением улыбнулась:
— Прекрасно. Значит, я превращусь в фабрику? Они одновременно рассмеялись:
— Ну хорошо, мастер, — с легким вызовом промолвила Иден, — тогда ваша рабочая смена начинается.
С этими словами она забралась на него верхом и стала покрывать поцелуями его лицо, шею, плечи…
Кирпичная кладка в церковном подвале, хотя и с трудом, начала рушиться.
— Перл, может быть, мне помочь? — робко предложила Кортни, увидев, как он вытирает вспотевший лоб и снимает с себя пиджак.
Но Перл отрицательно покачал головой:
— Нет, я сам, дорогая.
— Ты, наверное, уже устал. Эту стену не так‑то легко разрушить.
Перл попытался просунуть голову в образовавшийся проем, однако у него мало что из этого получилось — дыра была еще слишком мала, чтобы можно было разглядеть, что скрывается за стеной. Расчистив ногами пол от обломков кирпичей, он снова поднял кувалду:
— Уже скоро, дорогая, не беспокойся, осталось совсем немного. Если мой брат там, то мы его вот–вот найдем.
— А, может быть, и присоединитесь к нему.
Услышав за спиной знакомый елейный голос, Перл и Кортни резко обернулись — по лестнице, ведущей в подвал, спускался доктор Роулингс. В руке он держал пистолет, направленный на Перла.
— Извините, что помешал вам, — с издевательской улыбкой добавил он, — но, похоже, мистер Брэдфорд, ваши поиски окончены.
— Вот что я сделаю, Эмми, — сказал Брик, — поскольку эта шарлатанка Лили Лайт все время обращается к чувствам людей, умело пользуясь радио, телевидением и газетами, мы тоже не должны пренебрегать этим грозным оружием. Я сейчас поеду на радиостанцию и попрошу, чтобы мне дали выступить в прямом эфире.
— А разрешат ли они? — с опаской спросила Эмми.
— Разрешат, — уверенно сказал Брик. — Ведь они предоставляют эфир Лили Лайт по нескольку раз в день, и это если не считать того, что ее имя постоянно упоминается в новостях. Я, между прочим, тоже заинтересованная сторона и имею право высказать свою точку зрения. Чем большая аудитория узнает о том, что я думаю, тем больше шансов у нас на победу. Не может же вечно продолжаться это оболванивание, они должны услышать и другие голоса.
