"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

Однако, если это определение и подходило к Джулии Уэйнрайт, все же удивительная напряженность ее существования заключалась вовсе не в нервозности, с которой она иногда реагировала на те или иные случайности жизни, в чем бы эти случайности не проявлялись: запылились ли ее лакированные туфельки, кольцо ли давит на палец или кто‑то случайно оцарапал крыло ее новенького «олдсмобиля», — нет, дело было не в том.

Подобная реакция проистекала прежде всего от поверхностного возбуждения, это было похоже на искристое мерцание водной глади под солнцем, это было необходимо, потому что хоть как‑то спасало ее от скуки — в том числе и от беспросветной скуки одиноких вечеров — когда она была одна.

Дело было вовсе не в том, а, скорее, в страшном контексте между богатой оттенками поверхностью и непроницаемым, неподвижным морским дном ее души, расположенном на такой невероятно большой глубине, что рассмотреть что‑либо было невозможно и практически никому из людей, даже прекрасно знавших мисс Уэйнрайт, этого еще никогда не удавалось.

То был контраст, в непреодолимости которого и разыгрывалась напряженнейшая игра ее души, то было несоответствие той жизни, которой она жила каждый день, и той, к которой она стремилась…

Да, каждый день ей приходилось заниматься делами, которые, по большому счету, не всегда были ей интересны: суд, слушание дел, протоколы, бумаги, бесконечные разговоры…

Нельзя сказать, чтобы Джулия не любила свою работу (хотя зачастую она, профессиональный адвокат, симпатизировала не своим подопечным, а их жертвам), она всю сознательную жизнь мечтала посвятить себя юриспруденции и добилась своего — стала классным адвокатом по уголовным делам, но в последнее время мисс Уэйнрайт все больше и больше осознавала, что главное В жизни любой, пусть даже самой что ни на есть ультрасовременной женщины — дом и семья. То, чего у нее никогда еще не было…

Сказать, что Джулия была очень влюбчива — значит, не сказать ничего.

В свои тридцать три года Джулия имела весьма богатый и разнообразный жизненный опыт — если под жизненным опытом для женщины можно прежде всего подразумевать ее отношения с мужчинами…

Впервые она по–настоящему влюбилась в семнадцать лет, в сержанта морской пехоты — этот парень, Джо Гринфильд, был из того же квартала, что и она, более того, они вместе учились в школе — с той лишь разницей, что Уилкс был старше на четыре класса.

Однажды, во времена летних отпусков Уилкс приехал к родителям на побывку из Западной Германии, где была расквартирована его часть, и за короткое время этот бравый морской пехотинец сумел влюбить в себя всех окрестных девушек.

Джулия, разумеется, не была исключением, скорее, наоборот; в отличие от других, этот парень делал ей самые что ни на есть откровенные знаки внимания. Более того, спустя неделю после их знакомства Джо признался ей в любви…

Разумеется, молоденькая девушка была очарована мужественностью морского пехотинца и была на седьмом небе от счастья после его признания. Все свободное время они проводили вместе. Совместные пикники, посещения дансингов, пляжные вечеринки — тогда Джулии казалось, что все это будет продолжаться вечно.

Однако Джо оказался куда многоопытнее, а, самое главное, как поняла Джулия, но уже задним числом — хитрее своей возлюбленной. Добившись желаемого результата, он заявил, что, будучи человеком армейским, не в праве связывать себя узами брака — во всяком случае, как минимум до срока окончания контракта. Как ни странно, но Джулия поверила ему — тем более, что Уилкс после трогательного и нежного прощания обещал ей писать из своей далекой Европы как минимум раз в неделю.

Вроем, в доверчивости девушки не было ничего странного — ведь она в том возрасте была столь неопытна, столь доверчива…

Так оно и было — во всяком случае, первый месяц… Однако потом письма стали приходить все реже и реже, пока, наконец, ее возлюбленный однажды не сообщил, что счастлив в браке с какой‑то там Лотхен — дочерью пастора из Нижней Баварии…

Впрочем, до семейного счастья сержанта морской пехоты Джулии к тому времени уже не было ровным счетом никакого дела, потому что она влюбилась в своего университетского куратора Дейла Уэбстера.

Среди прочих преподавателей Гарварда, куда к тому времени поступила учиться Джулия, этот человек выделялся настоящими аристократическими манерами, благородной представительной внешностью голливудского положительного героя, ослепительной улыбкой и недюжинным интеллектом — качества, более чем поразившие воображение юной провинциалки.

Даже теперь, спустя столько лет, она вспоминала Дейла с благодарностью — столь сильное влияние оказал он на ее развитие. Джулия к тому времени расцвела, как майская роза — на нее заглядывалось половина курса, но сердце девушки принадлежало только одному человеку — ее университетскому куратору.

Нельзя сказать, чтобы Дейл не платил ей взаимностью, однако ни о каких совместных планах не могло быть и речи — мистер Уэбстер оказался женатым человеком, к тому же — отцом троих детей от двух жен.

Джулия и теперь, вспоминая Дейла Уэбстера, никак не могла понять, как такой обаятельный, интеллигентный, умный и глубокий человек мог находиться под каблучком у этой старой мегеры…

Короче говоря, эта сентиментальная история закончилась грандиозным скандалом, который молодой девушке устроила миссис Моника Уэбстер — сухенькая злоязычная ведьмочка, постоянно державшая мистера Дейла Уэбстера в состоянии тихого ужаса.

Скандал получил огромный резонанс в Гарварде — еще бы, Моника опозорила свою молодую соперницу на виду у всего курса, во время какого‑то званного обеда, который администрация давала для преподавателей и избранных студентов; миссис Уэбстер, которая никогда не стеснялась в выражениях, превзошла саму себя, слова «потаскуха» и «шалава» в ее гневном монологе были еще самыми безобидными и мягкими…

Впрочем, Джулия не долго переживала — после этой передряги она утешилась с неким мистером Арнольдом Уолчиком, бизнесменом средней руки, который в то время содержал небольшой ресторанчик итальянской кухни на территории университета.

И вновь повторилась все та же история — минутное блаженство, совместные времяпровождения, пламенные клятвы в любви и верности до гроба, обещания сделать для возлюбленной все, что бы та ни попросила — вплоть до развода со своей женой…

Однако и Уолчик через некоторое время бросил Джулию, твердо заявив при этом о своей приверженности ценностей святого для каждого порядочного мужчины института семьи и брака.

Разумеется, бедная брошенная второкурсница Джулия Уэйнрайт некоторое время была просто безутешна в своих чувствах…

Впрочем — недолго. За время учебы у нее было множество романов и с преподавателями, и со студентами — притом во всех случаях искренность чувств мисс Уэйнрайт ни у кого не вызывала сомнений

Даже у тех, кто был прекрасно осведомлен о многочисленных романах девушки, никогда не поворачивался язык обвинить ее в аморальности или распущенности, никто и никогда (за исключением Моники Уэбстер разве что) не называл ее шлюхой — она действительно искала свою любовь и, каждый раз не находя ее, очертя голову, вновь и вновь бросалась в новые приключения…

Кстати говоря, многочисленные любовные увлечения Джулии никак не отражались на ее учебе — университет она закончила первой в списке успеваемости. Получив диплом юриста и приобретя такую долгожданную лицензию, позволяющую заниматься частной практикой, Джулия Уэйнрайт за короткое время приобрела репутацию отличного юриста — подавляющее большинство судебных дел, за которые она бралась, блестяще выигрывалось.

Но на личном поприще она все с тем же постоянством терпела одну неудачу за другой…

Нельзя сказать, чтобы Джулия была ленива, глупа и необразованна, нельзя сказать, что она не была красива и обаятельна, однако в отношениях с мужчинами ей почему‑то постоянно не везло.

В последнее время, вот уже года три, она почему‑то начала влюбляться в своих клиентов — однако те, отвечая ей любезностями в то время, когда исход их дел зависел только от адвоката, вскоре меняли наигранную любезность на непроницаемую холодность…