— Я не такая…
Марк выталкивает окровавленного Николая на лестничную площадку, захлопывает дверь и несколько раз с тихими зловещими щелчками проворачивает ключи в замочной скважине.
После он ключи прячет в карман и разворачивается ко мне:
— Конечно, не такая, потому что я тебе запрещаю любые случки с другими мужиками.
У меня брови ползут на лоб.
Он серьезен. Он не шутит, и в его голосе нет ни намека на то, что решил чуток поюморить и разрядить обстановку.
— Все же логично, — он делает ко мне шаг. — Ты не сохранила семью, не удовлетворяла мужа… и тебе не о случках надо сейчас думать, а о своих ошибках в браке.
Он опять переворачивает мои слова в свою пользу, и как же ловко это у него выходит. Я не могу ничего против сказать.
Все по фактам, которые я втюхивала своим доверчивым курочкам на наших с ним женских чаепитиях.
— У тебя же есть Фаина, — шепчу я и отступаю в сторону кухни, — я стану для тебя бывшей женой.
— Я моя бывшая жена больше меня не опозорит, — медленно прет ко мне, зло прищурившись. — Мне казалось, ты это должна была уяснить после прошлого нашего разговора.
— А меня, значит, можно позорить? — дрожащим голосом спрашиваю я. — Позорить любовницей, разводом?
— Я предлагал тебе постараться и сохранить наш брак, но ты сама отказалась, — мягко и с угрозой посмеивается, — и никто из моего круга не позволяет бывшим женам скакать по другим вялым огурцам, — еще один шаг, — это вопрос уважения, моя дорогая.
Еще один шаг, и я не выдерживаю. Кидаюсь на кухню, закрываю дверь, к которой затем приваливаюсь всем телом в холодной панике.
— Такие порядки, Оленька, — мрачно заявляет за дверью Марк, — а теперь займись кексиками, хозяюшка. И ты уже придумала, как объявишь о нашем разводе? Кстати, я думаю, что это будет финальный аккорд для твоего женского клуба. Вишенка на торте.
Глава 19. Извинения
У меня дрожит рука и взмахи венчика выходят неуклюжими, дергаными и нервными. Марк внимательно за мной наблюдает. Его пиджак висит на спинке стула, а рукава рубашки закатаны.
Под его кожей выпирает четкий рисунок вен: оплетают жилистые предплечья и спускаются к тыльной стороне ладоней.
Марк замечает мой взгляд на своих руках.
Я почему-то краснею.
Туплю взгляд в миску с жидким тестом для кексов.
Замираю, когда Марк поддается в мою сторону, а после ныряет указательным пальцем в тесто.
Господи, у меня в волосах сейчас седины стало точно больше, чем было.
Слизывает тесто с пальца и откидывается на спинку стула:
— Продолжай, Оля.
Прикусываю кончик языка, крепче сжимаю ручку венчика и веду им по кругу.
— Было бы неплохо Фаину научить печь мне кексы по утрам, — хмыкает Марк, не спуская с меня пристального и изучающего взгляда.
Я опять останавливаюсь, медленно выдыхаю и перевожу молчаливый взгляд на Марка, который лениво мне поясняет:
— Я люблю твои кексы. Не хочу от них отказываться. Тем более, милая моя, своим курочкам ты провела кулинарный мастер-класс “кекс-соблазн”.
— Но они с тобой не спали, — тихо и дрожащим от ярости голосом возражаю я.
— Но были бы непротив, — самодовольно хмыкает Марк.
И мне нечего возразить, потому что он прав. Мои курочки мне невероятно завидовали тому, какой у меня горячий муж, и даже с придыханиями делились, что просят у Вселенной именно такого мужика, как Марк.
Мне это льстило, и на мастер-классе “кекс-соблазн” я шутила, что мои ванильные малыши с жидкой шоколадной начинкой не раз провоцировали мужа на страстную и чуть ли не животную близость прямо на столе.
Конечно, я опять лгала.
Кексы Маркуша мои любил кушать под кофеек из смешной кружки в форме кота, но страсть на столе я мастерски избегала.
Да и кексы я готовила по большей части не для него, а для красивых фотографий в социальных сетях, чтобы куриц своих подразнить намеками, что у меня опять была страсть на столе на кухне.
— Я с тобой согласна, Марк, — перехожу на примиряющий шепот в надежде смягчить Марка, — я заигралась.
— Верно, но Фаину в тайну кексов посвятишь, — безапелляционно заявляет Марк и скалится в улыбке. — Я же сказал. Мне нравятся твои кексы.
Я готова плакать.
— Либо, — Марк улыбается шире, — ты будешь сама кексы готовить для меня на завтрак… как обычно, по понедельникам и пятницам.
Что за игру он ведет? Он наказывает меня за мое женское самодовольство, которое задело его мужское эго?
— Марк, я готова извиниться, — шепчу еще тише.
— Думаю, ты не принесешь мне те извинения, которые бы меня, как и любого другого мужчину, удовлетворили.
Я широко распахиваю глаза. Он опять с ухмылочкой возвращает мне мою женскую мудрость, которая гласит, что если ты провинилась перед мужчиной, то он тебе все простит за верткий ласковый язычок.
Я опять краснею, и румянец сжигает не только щеки, но и лоб.
— Или готова? — изгибает бровь.
Я его моментально считываю. Он провоцирует меня. Если я надену на его голову миску с тестом с криками, что он подонок, то меня точно ждет “животная страсть” на столе.
Он накажет и отымеет меня, если я посмею сейчас огрызнуться и проявить агрессию. Он научит меня, что такое мужское доминирование.
Я сглатываю, крепко сжимая ручку венчика.
Я не хочу пугать соседей криками о помощи.
Не хочу узнать, что такое быть слабой и никчемной женщиной в грубых и жестоких руках беспринципного урода, который был моим мужем.
Я не хочу потом рыдать под душем.
— Что? — Марк с вызовом прищуривается. — Ты задумалась о том, как правильно передо мной извиниться? Мне нужны глубокие извинения, Оля.
Он насмехается. Он преподает мне жестокий урок, что я не просто заигралась, я в край обнаглела, но он меня действительно перевоспитает и укажет мне мое место. У его ног. Либо метафорично, либо буквально.
Сглатываю:
— Я научу Фаину премудростям моих кексиков, — мило улыбаюсь, в внутри кричу от ужаса. — Там ничего сложного. Справится и будет тебя радовать по утрам кексами на завтрак.
Глава 20. Я тебе доверял
— Завтра отправлю к тебе Диму, — Марк смачно откусывает от кекса почти половину.
Жует, довольно прикрывает глаза и бубнит:
— Вне всяких похвал.
Делает глоток крепкого черного чая.
Когда ему станет скучно?
Когда эти издевательства и унижения его перестанут радовать и почесывать его раздутое мужское эго.
— А то он все-таки тоже волнуется, как ты тут, — Марк отправляет вторую половину кекса в рот.
Жует, опять делает глоток чая, а я смотрю перед собой в одну точку и не шевелюсь.
Однажды я шутила со своими девочками, что каждой женщине хочется рядом жесткого мужика, который совершенно не интересуется твоим мнением.
Он умеет приказывать, он умеет подчинять, он пугает, но дико возбуждает. Это обсуждение случилось в “читательский час”: мы делились мнением о книге, которая рассказала нам о мрачном и жестоком мафиознике и невииной героине в его страстном и безжалостном плену.
Шмыгаю и опять замираю.
Я же не знала, что у меня муж такой же.
Господи, я эту книгу читала, пока у меня под боком спал Марк, не подозревая о том, что его жена читает, как его “коллега” натягивает по самые помидорчики придурошную героиню.
Я все пальцы искусала и перевозбудилась, но Марка не стала тормошить. Пошла в ванную комнату и там сбросила напряжение, ведь игрища с Марком посреди ночи были для меня утомительными.
Пока его разбудишь поцелуями и ласками, пока он поймет, чего я от него хочу… Поэтому я и побежала на цыпочках в ванную, вдохновленная воображаемым Розарио.
— Ты чего такая красная сидишь? — Марк слизывает крошки кекса с пальцев. — О чем задумалась?
Да, всем понравился Розарио, и “читательский час” нашего уютного женского клуба был занят охами и вздохами по вымышленному мужику.
