Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Блядь.

Тем временем Лэй продолжал молчать, ведя нас к двери. Он открыл ее и вывел меня из удушающей атмосферы дома.

Прохладный, свежий воздух окутал меня, и по телу разлилось облегчение.

Фух. Мне это было так нужно.

Спускаясь по ступеням, он повел нас прямо в сторону сада.

Пышные цветы и зелень встретили меня. Аромат земли и распустившихся бутонов наполнил мои чувства и еще сильнее оживил мой дух. Это было похоже на шаг в мирный, ухоженный рай.

Но Лэй не остановился у края, чтобы поговорить со мной, он продолжал идти, ведя меня все глубже к самому сердцу сада.

И чем дальше мы шли среди этой природной красоты, тем легче мне становилось.

Он знал, что так и будет?

Я отогнала все мысли о Лео и взглянула на Лэя.

Выражение его лица оставалось строгим, взгляд был устремлен вперед.

Мы шли мимо идеально подстриженных живых изгородей и цветущих роз, а воздух наполнялся ароматом жасмина и лаванды.

Солнечные лучи искрились на лепестках.

Чем дальше мы заходили, тем уединеннее становилось. Звуки дома, церемонии, слуг и репортеров постепенно превращались в далекое гудение.

Наконец, Лэй остановился у нашей сакуры. Ее нежные розовые лепестки тихо трепетали на ветру.

Мое сердце потеплело.

Это было то самое дерево, под которым мы занимались любовью прошлой ночью.

Черт, Лэй. Ты просто огонь, малыш.

Прошлой ночью все было таким простым. Под сенью цветущей сакуры, в объятиях Лэя, весь мир будто исчез.

Но сейчас, стоя на том же самом месте, я чувствовала, как на меня обрушивается тяжесть реальности.

Та легкость, что была вчера, казалась теперь далеким сном, вытесненным жестокой правдой, которую мне предстояло сказать.

Не говори ничего, но и не лги. Просто… просто верни нас на церемонию.

Лэй повернулся ко мне, отпустил мою руку, и в его взгляде появилась такая сосредоточенность, такая пронизывающая сила, что я почувствовала себя полностью обнаженной перед ним.

Блядь.

А потом он заговорил.

– Ты справилась потрясающе.

Я сглотнула.

– Спасибо.

– Ты была прекрасна и безупречно грациозна. Чай был вкусным, и даже сейчас, стоя здесь с тобой… я хочу еще одну чашку. На самом деле… когда мы вернемся, я вежливо потребую еще одну.

Я выдавила из себя слабую улыбку.

– Я горжусь тем, что ты сделала, Мони, и я, блядь, по-настоящему благодарен тебе за то, что ты вложила в это время, силы и душу.

Вина медленно прокралась в мое сердце.

– Но…

Я приоткрыла губы.

– Ты была напряженной. И не просто немного. Мне кажется, это было что-то другое, потому что… я начинаю тебя узнавать. По-настоящему. Улавливаю тонкости твоих движений… твоих эмоций… того, как ты идешь… как держишь вещи в руках… все эти маленькие перемены в выражении лица… когда ты злишься… когда тебе страшно… когда ты счастлива… когда ты кончаешь.

Я моргнула.

– И… на церемонии… ты неплохо скрывала свой страх от всех остальных, но… я все равно уверен, что заметил кое-что. Что-то, что подсказало мне… что тебя что-то тревожит.

Во взгляде Лэя на миг вспыхнула ярость.

– Я никогда не позволю, чтобы тебя кто-то тревожил.

Напряжение сковало мои плечи.

– Что случилось, Мони?

Я с трудом проглотила страх и постаралась говорить ровно.

– Спасибо, что сказал, будто я справилась.

Он внимательно на меня посмотрел.

– Я рада, что ты меня узнаешь. От этого у меня сердце замирает.

Он не собирался довольствоваться вежливой болтовней.

– Кто тебя тревожил?

– Лэй…

– Это мой отец или кто-то другой? Это был телефонный звонок?

– Я думаю, что эту ситуацию… стоит решить после церемонии, чтобы я могла…

– То есть проблема есть?

Я моргнула.

– Да.

– В чем дело?

– Я хочу рассказать тебе после церемонии.

– Почему?

– И это я тоже скажу потом.

Он молча смотрел на меня несколько долгих секунд, и у меня было ощущение, будто он медленно, слой за слоем, разбирает мою суть.

Я не думала, что чайная церемония все-таки продолжится…

Я видела, как он изо всех сил старался не уставиться на меня испепеляющим взглядом и не повысить голос. Лэй провел почти всю свою жизнь в позиции власти. А это означало, что если он задавал вопрос, то получал ответ ровно так, как ему, блядь, было нужно.

Он провел пальцами по волосам, потом опустил руки.

– Ответь мне вот на что.

– О-кей.

– Ты не хочешь рассказывать мне, в чем дело, потому что это связано с моим отцом, и ты боишься, что, если я узнаю, я прямо сейчас вернусь туда и убью его?

Блядь. Он ведь и правда сын своего отца.

По спине пробежал холодный озноб.

Я сжала губы, решив, что лучше уж промолчать, чем соврать или выдать какую-нибудь херню.

Его сестра мертва. Я должна ему сказать. Правда? Но… это дурацкое испытание…

Лэй скрестил руки на груди, давая понять, что не собирается возвращаться на церемонию, пока не узнает, в чем дело.

– Скажи мне, что случилось, Мони.

Это разобьет тебе сердце. Ты не хочешь знать этого сейчас. Ты и так слишком многое потерял.

– Мони.

Глаза наполнились слезами, но, слава Богу, ни одна не скатилась.

– Лэй…

– Да?

– Вчера я все проебала… а сегодня хотя бы пытаюсь… сделать правильно. Ради тебя и… Востока… и…

– Мне сейчас вообще похуй на Восток, – нахмурился он. – Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что ты выглядишь так, будто вот-вот расплачешься. – Он разжал руки и сделал шаг ко мне. – Это единственное, что меня волнует. Что случилось?

– Как я уже сказала… вчера я все запорола. И забыла тебе кое-что рассказать. Там было столько всего…

– Что ты забыла?

– Я рассказала твоему отцу про… пир на Горе Утопии…

– Когда появилась моя сестра?

– Д-да.

– Ты ничего не запорола.

– Он не знал, что она сказала за столом. Он был совершенно удивлен.

– Тогда это говорит о том, что Ху, Дак и Чен точно ничего не докладывают моему отцу. Они не его шпионы. Это уже полезно.

– Ладно, но я не должна была рассказывать Лео, что сказала Янь…

– Это не был секрет. Все знали, что Янь хотела взять Восток под контроль. Логично было бы, что после смерти отца она пришла бы за мной.

Но выражение Лэя изменилось. Если раньше на его лице читалась только тревога, то теперь в его чертах проступил страх.

– Мони… что случилось?

Господи. Я не хочу разбивать ему сердце.

Я глубоко вдохнула, собираясь с силами, чтобы сказать то, что нужно было сказать, а потом подняла взгляд, надеясь найти там еще немного решимости.

Скажи. Просто скажи, блядь.

Над нами тихо покачивались ветви сакуры.

На них сидели два черных ворона и смотрели прямо на нас, и на несколько секунд я отчаянно захотела быть ими – просто сидеть на солнышке, ни о чем не думать, не чувствовать, не бояться.

Вздохнув, я опустила взгляд, а потом посмотрела ему в глаза. Любовь и тревога, отраженные в его взгляде, дали мне ту силу, что была так нужна.

– Лэй, тебе нужно кое-что узнать. И это… это очень грустно. Это разбивает сердце. Я не хочу, чтобы ты… страдал или…

– Что бы это ни было, Мони. Все будет в порядке, если…

Лицо Лэя смягчилось. Он взял меня за руку, и его прикосновение было одновременно крепким и нежным.

– Если ты рядом со мной, со мной все будет в порядке.

К черту это жестокое испытание Лео. Сердце Лэя важнее. Я должна ему сказать. Это же его сестра.

Глаза снова наполнились слезами – горячими и такими нежеланными – и в следующий момент они покатились по щекам.

Я опустила взгляд, приоткрыла рот, чтобы заговорить, но вырвалось лишь сдавленное:

– Прости.

Эти два слова были ничтожно малы – слабое извинение за такую утрату.

Лэй поднял руки, обхватил мое лицо ладонями, бережно приподнял подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом, и мягко стер слезы с моих щек большими пальцами.