После развода. Бывшая любимая жена (СИ) - Томченко Анна

— Адам, пожалуйста не надо, я тебя прошу. Адам, это опасно, Адам, я не хочу. Я не хочу такой жизни.

— А хочешь по-прежнему скитаться по съёмным хатам? — Спросил тогда зло муж.

Я отвела глаза знаешь.

— Лучше по съёмным хатам, чем к тебе раз в месяц на свидание.

Я очень хотела, чтобы он не лез в криминал.

Я собрала Назара. Сверху комбинезона укутала его в бабулину шаль. Я не помнила, почему уже автобусы не ходили, хотя сейчас подозреваю, что просто по времени было слишком поздно. И я шла с одного района города в другой, к своей бывшей однокурснице. Я знала, что Настя точно сможет приютить меня на пару дней. Я не хотела беспокоить своих родственников, либо мать Адама, потому что она бы обо всем догадалась.

Я шла. Снег в лицо, Назар плачет.

Я очень хотела, чтобы Адам одумался и поставил точку во всех этих отношениях.

Он нашёл меня через четыре дня. Упал на колени. Тыкался носом мне в живот и умолял вернуться. Говорил, что мы самое дорогое, что у него есть.

И мы вернулись, при условии того, что больше не будет никакого чёрного бизнеса, никаких денег, лежащих в шифоньере на полке и перетянутых резинками.

Сейчас, стоя я перед Адамом, понимала, что этот поступок был правильным, потому что если бы я сломалась — стала бы женой бандита.

Все было бы намного, намного хуже.

— Ты ушла. — Ещё раз повторил Адам, зло глядя на меня. Губы в узкой полоске, мышцы шеи напряжены. Разлёт хищных бровей. Крылья носа трепетали.

— Я ушла, потому что ты не смог сделать выбор. Если бы, когда я тебя просила остановиться, ты сказал: “ради вас все”, никто бы никуда не уходил. Сейчас не смей мне припоминать этот случай. Если бы я прогнулась под тебя, то все было бы не так радужно. Но если ты считаешь иначе, если ты в отместку за тот мой поступок пошёл по шлюхам, то у меня для тебя дурные новости.

Адам напрягся, стиснул челюсти.

— Что? — скрип зубов расслышала я, даже через расстояние в несколько вытянутых рук.

— Если ты мне своей изменой мстил — это я сделала неправильный выбор, посчитав, будто бы выхожу замуж за мужчину. А оказалось за капризного избалованного засранца! Мальчика с травмированным эго. Вот и все Адам!

Глава 24

— Если бы я был капризным, избалованным засранцем, тогда бы ничего сейчас не было. Но я единственный в этой ситуации поступаю как взрослый, уравновешенный человек, как состоятельный мужчина и будущий отец, но тебе конечно на это наплевать. У тебя есть в голове картинка, которая складывается, раскладывается и только ты властна над ней. Тебе абсолютно без разницы, как будет жить наш ребёнок в неполной семье.

— Наш ребёнок? — Охнула я на такую отповедь. — А что же ты о гипотетическом нашем ребёнке не думал, когда на другую бабу лез? Это во-первых и во-вторых, Адам, а что ж ты, раз такой правильный, такой у нас осознанный, такой гиперответственный, что ж ты тут тогда ко мне привязался? У тебя там тоже ребёнок есть или что там не считается?

Адам бросился ко мне, перехватил меня за запястье, потянув на себя. А я махнув руками, постаралась вырваться.

Не получилось.

И вместо того, чтобы как-то разрядить обстановку, я только её сильнее усугубила тем, что вздохнула поглубже и со всей силы, что было мочи вцепилась зубами в место чуть выше запястья.

— Стерва. — Выдохнул муж, отшатываясь от меня и потряхивая ладонью.

— Инфантильный, неуравновешенный циник. — Произнесла я чуть ли не по слогам. — Если ты считаешь, будто бы пришёл здесь такой красивый, рассказываешь мне о том, что у нас с тобой будет семья, у нас с тобой будет ребёнок и поэтому я должна на все согласиться, подо все прогнуться, то нет, Адам, так не бывает. Если ты мне сейчас говоришь о том, что ты взрослый человек, то у тебя как-то не бьётся эта ситуация с тем, что там ходит беременная девка. Что ж ты туда-то не приходишь и не рассказываешь о том, что она обязательно должна выйти замуж за тебя или что, на того ребёнка плевать? То есть выборочная ответственность работает у тебя или как ты это себе представляешь?

— Не смей об этом вообще говорить. — Выставил на меня палец Адам.

Меня затрясло от злости.

— Ах, не сметь! А что же ты тогда со своим ушибленным эго постоянно вьёшься вокруг меня, зная, что я буду задавать разные вопросы и эти вопросы обязательно тебе будут не нравиться. Потому что, извини, в той ситуации, в которой я оказалась, мало кто выдержит и будет сохранять спокойствие китайского императора. Не надо мне здесь что-то запрещать, что-то указывать и говорить, как я должна поступить. Я буду поступать так, как я считаю нужным для себя и для своего ребёнка. Которого ты не хотел! От которого ты хотел избавиться. Поэтому не надо делать хорошую мину при плохой игре, Адам. У тебя все равно ни черта не выходит. Если ты приходишь и рассказываешь мне о том, что у нас должна быть с тобой полная семья, у нас родится ребёнок, и поэтому я не имею права на собственное мнение, то ты ошибаешься. Я имею право на собственное мнение, хотя бы потому, что от него будет зависеть, как этот ребёнок будет жить, в какой семье он будет жить. В семье с предателем я не хочу, чтобы мой ребёнок жил. Мне достаточно того, что у меня дети жили в семье с криминальным авторитетом.

— Криминальным авторитетом? — Выдохнул Адам восхищённо и зааплодировал. — Что ж, поздравляю тебя, Устинья. Мне ещё никогда такого не вменяли. Мне говорили многое, что я там что-то наворовал, я там что-то кого-то обыграл. Мне говорили много, но чтобы меня подняли на одну ступеньку с Аль Капоне! Это надо было ещё постараться.

— А что ты мне предлагаешь делать? — Выдохнула я, стискивая зубы до скрипа.

Адам бросил на меня злой взгляд, понимая, что и я уже перешла черту, и он уже перешёл черту, и мы просто не разговариваем.

Мы орём друг на друга, высказывая все претензии.

— Знаешь, что Устинья? Я по горло сыт вот этими постоянными тычками в то, что я делал когда-то! Что-то неправильное. Да! Я делал неправильное! Я этим не горжусь. Но это было то время, когда мне действительно не оставалось никакого выбора. Я старался для тебя и для детей.

— Иди к черту! — Проревела я, понимая, что у меня пульс скакнул до небес. — Ты не для детей старался. И не для меня. Ты для себя старался. Тебе было важно взять иномарку. Тебе было важно показать офигенное жилье. Не мне. У меня была ситуация — “ с милым и рай в шалаше”. Я была готова с тобой таскаться по съёмным хатам. Мне было абсолютно на это плевать. Но у тебя поджимало, что кто-то там чего-то быстрее и больше добился, чем ты. Поэтому не надо здесь делать из меня виноватую. И да, пока ты не собираешься отвечать мне на вопрос, какого черта ты решил сделать выбор между мной и любовницей в мою пользу — я с тобой тоже в принципе не собираюсь разговаривать. Пока ты не ответишь с какого перепугу у тебя работает выборочная ответственность — мне остальное все будет неинтересно.

— Прекрати вообще на эту тему размышлять и думать. Если я пришёл к тебе, значит я выбрал тебя.

— Выбрал меня? После этой девки? Спасибо огромное. — Я театрально поклонилась и взмахнула рукой.

— Хватит передёргивать! — Вспылил Адам, зажимая переносицу пальцами. — Хватит! Хватит. Хватит! — Рявкнул он. — Если ты считаешь, будто бы имеешь право….

— Да, я имею право! Или ты надеешься на то, что ты сейчас такой деловой сделаешь мне предложение, я сопли, слюни развесила, побежала с тобой в загс заново оформлять брак, а потом ты такой хрясь через сколько там, какой у неё срок, шесть-семь месяцев, принесёшь мне в подоле своего нагуленного ребёнка и я опять-таки раскинув сопли, буду его растить, то ты ошибаешься.

Повисло такое молчание, что мне стало не по себе. Я бросила короткий резкий взгляд на Адама и поняла, что я его сейчас убью.

— Ты так и собирался сделать, Адам! — Крикнула я, теряя контроль.

Глава 25

— Прекрати. — Хрипло и резко выдохнул Адам. — Прекрати. Не надо здесь рисовать какие-то непонятные картины. Ты к чёртовой матери не абстракционист. Прекрати. Ты просто выверяешь какую-то непонятную линию поведения для меня, которая отдаёт безумно жёстко женской логикой. Хватит. Если ты считаешь, будто бы у меня хватило бы жестокости поступить так с тобой, то ты ни черта меня не знаешь. За столько лет ты меня даже не попыталась узнать.