Зачем ему это все? Что же ты скрываешь, Дамир Бахметов?
Украдкой кошусь на мужчину, но тот спокойно себе читает, сидя на кровати. Кажется, он действительно погружен в изучение законов.
В такой идиллии проходит какое-то время. А потом раздается стук в железную дверь, который само собой не предвещает ничего хорошего.
— Кто? — подходя к двери, спрашивает Дамир.
— Это Лысый. Захар приглашает тебя и твою спутницу на ужин. Открой и забери вещи для красотки.
Бахметов, судя по сведенным бровям к переносице, не особо рад приглашению. Но и я и он понимаем — это приглашение, от которого не отказываются.
Глава 10
Женя
Понятия не имею как выгляжу в платье, которое принес Лысый, но подозреваю что как девушка с низкой социальной ответственностью. В камере Дамира нет зеркала во весь рост. Только небольшое кругленькое, что висит в душе. Душ это, конечно, громко сказано. Скорее шланг с пластмассовой лейкой и небольшим отверстием в полу для слива.
На этот раз платье красное, длинной до колена и с закрытой грудью под самое горло. Вроде прилично, да? Я тоже так подумала, пока не увидела обнаженную до самых ягодиц спину.
Боже правый, я никогда не одевалась так развратно! Мой стиль — это рубашки, спортивные костюмы и легкие платьица. Учитывая, что платье мне немного большевато, оно открывает больше задницы, чем необходимо. По задумке, оно должно заканчиваться чуть выше поясницы, а у меня едва ли не видно копчик!
Дамир никак не комментирует платье. Он лишь скользит по мне безразличным взглядом и хмыкает. Но это реакция на перед платья, потому что когда ему открывается вид сзади, то он со свистом втягивает в себя воздух и сквозь зубы матерится.
— Все так плохо, да? — жалобно спрашиваю.
— Плохо? — как-то сдавленно отзывается.
— Ну вид…
— Вид шикарный. Это плохо, — заключает, обреченно вздыхая.
— Одеяло взять нельзя, да?
— Увы…
— Зачем он это делает? Ты же выиграл меня! — яростно выпаливаю.
— Это только начало игры, пташка. Захар любит многоходовки.
— А ты? — почему-то спрашиваю, резко оборачиваясь и натыкаясь на внимательный взгляд серых глаз.
Вопрос остается без ответа.
Мы снова идем по плохо освещенным коридорам. И нет, несмотря на то, что я уже много раз ходила по этим коридорам, я так и не запомнила куда какие ведут… Потеряться здесь, к сожалению, очень легко. Особенно человеку, который страдает топографическим кретинизмом. Всем привет.
— Ты помнишь, что я тебе говорил? — когда мы подходим к хоромам Захара, спрашивает Дамир.
— Да, молчать, пока со мной не заговорят, не юлить и не смотреть в глаза, — отрапортываю, точно солдат.
— Не смотреть в глаза — уже не актуально, — сухо усмехается, после чего стучит в дверь.
Уже привычное действо. За дверью спрашивают кто пришел, и после того как Дамир отзывается, нас впускают.
Происходящее в камере Захара какой-то сюр. Диваны отодвинули и посредине комнаты поставили небольшой сервированный по всем правилам этикета стол. Несколько довольно неплохих на вид блюд, бокалы и бутылка дорогого шампанского.
За столом сидит Захар и еще два человека. Тот толстый, который вечно лезет ко мне со своими гадкими комментариями и еще один мужчина в очках, который тоже постоянно трется возле Захара. Должно быть, это самые приближенные к нему люди. Как говорится, правая и левая рука. Собственно, они даже сидят по бокам от своего «главаря».
— Евгения, прекрасно выглядишь! — восхищенно присвистывает Захар, разглядывая меня. И от этого голодного взгляда мне хочется спрятаться.
— Спасибо, — кивнув головой, выдавливаю из себя.
Неожиданно чувствую прикосновение горячих пальцев к голой спине, отчего вздрагиваю и натягиваюсь, точно тетива. Это Дамир обвивает рукой мою талию, притягивая к себе и… Обозначая территорию, что ли? И пусть жест абсолютно варварский, но, когда Бахметов ко мне прикасается, я чувствую себя более защищенной. Знаю-знаю, я сумасшедшая.
— Баха, вижу ты уже полон сил, — замечает Захар, с хитрым прищуром оглядывая мужчину.
— Стараюсь, — сухо парирует Дамир.
Еще несколько обменов «любезностями» и нас приглашают сесть за стол. Мы размещаемся аккурат напротив Захара. Все это напоминает званый ужин. И меня не покидает ощущение, что, переступая порог этой «камеры», ты отказываешься в параллельной вселенной.
Расстегнув пуговицы пиджака, Захар кивком головы указывает очкастому на бутылку игристого, мол, открой. Тот незамедлительно слушается. Раздается глухой звук вылетающей пробки, после чего напиток разливается по бокалам.
Я на это действо гляжу с плохо скрываемой брезгливостью. Во-первых, терпеть не могу шампанское. От него у меня кружится и болит голова, а во-вторых эта не та компания в обществе которой хочется выпивать. Не то чтобы меня кто-то спрашивает…
— Предлагаю выпить за обстоятельства непреодолимой силы, — подняв бокал, пафосно начинает Захар. — Все же удивительная вещь судьба, скажите? Если бы не она, то этот вечер снова бы пришлось коротать в исключительно мужской компании.
Судьба? Меня сюда привела глупость и самонадеянность, а не судьба.
— Евгения, за тебя! Ты сегодняшнее украшение вечера!
Мы чокаемся, и я делаю вид что отпиваю, хотя на самом деле только притрагиваюсь губами к бокалу, после чего отставляю его в сторону. Первые десять минут мы с Дамиром или молчим, или односложно отвечаем, пока Захар ведет светскую беседу.
Я не пью, только кушаю. А покушать тут, надо сказать, есть что. Особенно, если сравнивать с нашим обедом из быстрорастворимой лапши и древней как мир тушенки. Стейки, запеченная картошка, закуски и, разумеется, бутерброды с красной и черной икрой.
— Евгения, — в какой-то момент обращается ко мне Захар, и я застываю с поднесенной ко рту вилкой. Неловко прокашлявшись, откладываю вилку и сконфуженно улыбаюсь. — Может, ты хочешь сказать какой-то тост?
Ага, может еще встать на стульчик и стишок прочитать?
— Я не сильна в тостах, — предпринимаю мягкую попытку отказать.
— Не может такого быть! Ты ведь журналист, а эта профессия предполагает подвешенный язык. Не стесняйся, Евгения!
Какой тост сказать человеку, который даже в тюрьме устроился как на люксовом отдыхе?
Медленно беру в руку бокал, растягивая время и напрягая свои извилины.
Захар не любит ложь и неприкрытую лесть. Здесь нужно действовать тонко, но красиво.
— Ничего в жизни не происходит просто так. Все наши поступки имеют последствия. Предлагаю выпить за то, чтобы каждому воздалось по его делам! — когда я произношу этот смелый тост, то смотрю прямо в глаза Захару.
Он ухмыляется на последних словах. Ведь знает негодяй, что если бы жизнь была справедлива, он бы сейчас не ел бутерброды с красной икрой, запивая элитным шампанским, а коротал свой срок как положено.
— Ах, этот юношеский максимализм! Молодость часто идет рука об руку с наивностью, — комментирует мой тост очкастый «друг» Захара, который сидит по левую от него руку.
— И в этом ее прелесть, — довольно протягивает Захар. — Выпьем!
Мы снова чокаемся, но на этот раз, когда я подношу бокал к губам, Захар властно добавляет:
— До дна!
Мне приходится едва ли не давиться игристым, и когда из глаз уже грозятся пролиться слезы, Дамир выхватывает у меня бокал из руки, холодно чеканя:
— Достаточно.
— Да ладно тебе, Баха! Пусть девушка расслабиться! Замучил ты ее совсем! — погано ухмыляясь, ехидно кидает мой «любимый» толстый подстрекатель.
— Я ее выиграл, — резко напоминает о своих правах. — Терпеть не могу пьяных женщин.
— Твое право, — пожимает плечами Захар, весело мне подмигивая.
Для него любая провокация — развлечение. Мое пунцовое лицо, неловкость и скованность, которые читаются в каждом движении, а также исходящая от Бахметова скрытая агрессия. Этот ужин — спектакль для одного человека. Если подумать — это жалко, что мы оказались в таком положении, когда даже не можем встать и уйти. Точнее, можем… Но у такого выбора будут последствия.
