— О каких словах Захара ты должна подумать? — обернувшись, резко выпаливает.
Наверное этот интриган имел ввиду наш вчерашний разговор о любви. Точнее, что влюбленный мужчина готов на все ради любимой женщины. Только, знаете, любовь ведь тоже бывает разная. Бывает любовь которая окрыляет, приносит счастье, а бывает губительная. Наркотик, приводящий к фатальным последствиям. И, полагаю, чем больше человек сломлен, тем извращенней у него понятия любви. Дамир не похож на сломленного мужчину, но и на влюбленного тоже не особо.
— Он пошутил, — невозмутимо произношу, мол, ничего важного, но Бахметова такой ответ, разумеется, не устраивает.
— Пошутил? — недобро прищуривается. — Не похоже на шутку.
— Это просто глупости. Захар тебя провоцирует, ты же знаешь!
Ну не может же он быть дураком и не понимать зачем Захар это все сказал.
— Знаю, — кивает головой. — Но это не отменяет того факта, что вы плетете интриги за моей спиной.
Плетем интриги? Да он из ума выжил, что ли?
— Какие интриги? Я его не знаю! Мне неприятен этот человек, ты же знаешь!
— Да? Ну когда вы обжимались, ты не выглядела так будто он тебе неприятен! — опасно сверкая глазами, надвигается на меня.
Я отступают назад, но поскольку камера маленькая, то через несколько шагов упираюсь в стену.
— Мы не обжимались, — обиженно ворчу. — И вообще какая тебе разница?
— Какая мне разница? — бешено рявкает. — Абсолютно никакой, учитывая, что мне вчера чуть мозги из-за тебя не вышибли!
Дамир делает последний решительный шаг, припирая меня к стене своим массивным телом. Он нависает надо мной мощной горой, и вряд ли у меня хватит сил его сдвинуть хотя бы на сантиметр.
— Ты мог бы и не драться, — едва слышно говорю.
— Может не стоило за тебя заступаться перед Хмурым? — язвит, пристально на меня смотря. Опускает тяжелый взгляд на шею, словно обдумывает не свернуть ли мне ее.
— Стоило. Прости, — выдывив эти слова, поражено опускаю голову.
В этой схватке характеров мне не выйти победителем. Я в полной власти Дамира. Где бы я была, если бы он не принял вызов на бой? Возможно, уже валялась в канаве.
Дамир обхватывает пальцами мой подбородок, приподнимая и заставляя смотреть ему прямо в глаза.
— Что тебе сказал Захар? — требует ответа.
Боже, и дался ему этот Захар!
— Глупости. Пытался запудрить мозги сказками. Вот и все, — в моем ответе нет ни капли лжи.
Захар действительно хочет, чтобы я поверила, что меня кто-то спасет «во имя любви». Он хочет, чтобы я обманывалась надеждой. Но я не дура. Просто так, за красивые глазки, мне никто не поможет.
Дамир все еще недоверчиво сверлит меня глазами, а потом задает другой вопрос более резким тоном.
— Почему ты пошла с ним танцевать?
— Как я могла ему отказать?
— Я же сказал, что тебе решать танцевать или нет. Никто бы тебя не смог заставить кроме меня.
Я награждаю Бахметова красноречивым взглядом, мол, ты не в своем уме, парень.
— Он бы не принял отказ, — объясняю очевидное.
— А ты пробовала отказать?
— Пытаешься поймать меня на словах? — горделиво задирая подбородок, отвечаю вопросом на вопрос.
От моего движения наши лица оказываются в считанных сантиметрах друг от друга. Я ощущаю его прерывистое дыхание на своих губах.
— Понравилось с ним танцевать? — чуть поддавшись вперед, шепчет прямо в губы.
— Нет, — судорожно сглотнув, шепчу в ответ.
По коже бегут мурашки от такой близости. Внизу живота затягивается тугой узел. Кажется, будто все мое охватил огонь.
— Ненавижу это платье, — пылко выпаливает, дергая за подол и снимая ткань в кулаке, после чего впивается в мои губы жестким поцелуем.
Бахметов буквально набрасывается на меня, кусает, водит руками по голой спине, очерчивает пальцами позвонки. Он целует меня с отчаянной необходимостью, словно все в этом мире зависит от моих губ. И я сама не понимаю как поддаюсь на встречу, отвечая взаимностью.
И если наш первый поцелуй был игривым, дерзким. Скорее, чтобы подразнить, то этот поцелуй — наказание.
Подняв руку, Дамир властно обхватывает рукой мою шею, наклоняя голову под нужным ему углом, чтобы углубить поцелуй. Бесцеремонно врывается в рот языком, сплетается с моим, больно кусает зубами за губу, отчего из меня вырывается непроизвольный стон.
Нас охватывает чистая страсть. Я зарываюсь пальцами в короткие волосы Бахметова, отчего он издает рык, прижимаясь ко мне сильнее.
Наверное, все мои губы в ранах, настолько дико меня целует Дамир, но все это не имеет значения. В моей голове нет ни единой здравой мысли. Их вытеснил животный инстинкт. И только, когда руки Бахметова начинают задирать платье, я прихожу в себя.
Отрываюсь от настойчивых губ, упираясь ладошками в стальную грудь.
— Дамир… Дамир… — когда он снова лезет ко мне с поцелуями, хрипло выдавливаю. — Перестань.
Однако Бахметов не слышит ни единого моего слова. Снова притягивает к себе, ломая всякое сопротивление. Оставляет короткие поцелуи на шее, опускаясь все ниже и ниже…
— Дамир, хватит! — разазленно бью его руками по плечам. — Прекрати!
Наконец-то он отрывается от меня. Глаза все еще горят лихорадочным блеском, но Бахметов явно приходит в себя.
Отходит от меня на шаг, трет руками лицо, словно пытаясь выкинуть из головы разные мысли. Могу догадаться какие…
— Не понравилось? — неожиданно спрашивает.
— Что? — переспрашиваю, хмурясь.
— Я же знаю, что тебе понравилось. Зачем ты меня остановила?
Вот это самомнение!
— Я не могу так. С незнакомым человеком, в таких условиях…
— Ну, не таким уж незнакомым, — нагло ухмыляется, перебивая меня. — Жаль, что не можешь, пташка. Время бы здесь пролетело намного веселее.
После этих слов Дамир хватает полотенце и отправляется за стену.
Вдруг выходит оттуда и непреклонно припечатывает:
— И еще одно. Узнаю, что ты с Захаром за моей спиной что-то мутишь — убью. Обоих.
Глава 12
Женя
Бахметов снова погружается в чтение. Остаток вечера он со мной практически не разговаривает. Изредка бросает задумчивые взгляды, думая что я не замечаю, но в целом он выглядит сосредоточенным и спокойным. От того пылкого мужчины, что пригвоздил меня к стене, не осталось и следа.
Я опять-таки чтобы не маяться бездельем тоже читаю книжки. Многое мне непонятно, поскольку я журналист, а не юрист. Но, знаете, чтобы понять, что это в основном законы о махинациях не нужно иметь семи пядей во лбу.
Впервые задумываюсь… Может, Бахметов не обычный грабитель? Зачем он ограбил банк? Может, в этом был какой-то смысл? И сама же корю себя за подобные мысли. За то, что оправдываю и романтизирую преступника.
Я лично видела автомат в руках у Бахметова, видела плачущих испуганных женщин, которых он взял в заложницы. Этому нет оправдания. Как и мне. Девушке, которая наслаждается его грязными поцелуями.
Ладно, может и не грязными! Но чувствую себя я именно такой. Использованной дешевкой.
В очередной раз перелистываю страницу, по строчкам которой бездумно бегала глазами. Пытаюсь вчитаться в текст, но одна вещь не дает мне покоя…
— Почему Захар сказал, будто ты думаешь, что надолго здесь не задержишься? — раздается мой волнующийся голос в тишине.
Дамир отрывает глаза от книги и, недоумевающе хлопая глазами, уставляется на меня. Хмыкает и отвечает:
— Это его мнение. Думаю, многие люди, которые попадают в тюрьму, не могут с этим смириться.
Ага. Увиливает от ответа.
— Многие — это одно, а лично ты? — продолжаю докапываться.
Знаю-знаю, я снова лезу на рожен. Но такова моя натура. В конце концов, я журналист. Любопытство у нас в крови.
— Я смирился, — коротко бросает.
Если он думает, что я в это поверю, то у меня на лбу написано «тупица».
Бахметов не из тех, которые мирятся с ситуацией. Он контролирует каждый аспект своей жизни. И уж точно не привык к тому, что он в ней не полноправный хозяин. Такие люди не любят ограничение свободы, и никогда с этим не смиряться.
