Бесишь меня, Ройс Таслим - Хо Лорен

О.Бал. Деть. Просто… вау. Он действительно настолько погружен в самообман?

– Не хочу тебя расстраивать, но ты заблуждаешься, – говорю я, закатывая глаза. – Послушай, я не сомневаюсь, что ты усердно трудишься, но, пожалуйста, пожалуйста, не стоит так запросто сбрасывать со счетов тот факт, что тебе все достается гораздо легче, чем большинству из нас. Тебе никогда не приходилось делить свое время между помощью по дому, уходом за больной мамой, работой на полставки и онлайн-обучением. Тебе просто нанимают модных выпускников из Лиги Плюща в качестве личных репетиторов, поят изысканными смузи для работы мозга и умащивают тело изысканными маслами, чтобы ты легко скользил вверх по жизни в окружении слуг и иллюзии величия, а родители радуются каждому твоему достижению.

Я выпаливаю все это разом, без остановки. Некоторое время Таслим молчит.

– Что с твоей мамой? – тихо спрашивает он и выглядит при этом смущенным.

Я вздрагиваю. Даже не поняла, что произнесла это.

– Ничего. Забудь про мои слова, – рявкаю я. – Это было давно, и сейчас с ней все в порядке. Не лезь не в свое дело.

Повисает напряженное молчание, мы оцениваем друг друга.

– Соглашусь, но только частично с тем, что ты тут наговорила о моих привилегиях, – наконец отвечает Таслим. – Мне самому следовало уточнить, что я говорил о стендапе, и ни о чем другом. Это я добился того, чего добился Рэй, своими собственными усилиями и трудом. И здесь никто не знает, что я Таслим, и отчасти именно поэтому я хочу избежать всего, на что ты только что намекала. Кроме того, только потому, что я педант, должен поправить тебя еще в одном моменте. – Ройс делает эффектную паузу. – Я не пью смузи и не пользуюсь маслами, потому что я и так гладкий.

– Ха-ха-ха, – сухо отвечаю я. – Я убита, ты попал. Красавец и умник – ни сучка ни задоринки.

Таслим упирается взглядом в землю.

– На самом деле моим родителям все равно, какие у меня оценки, – говорит он почти шепотом. – В конечном счете это вообще не имеет значения. Все давно предрешено.

Я не собираюсь просить его вдаваться в подробности. В том, как Ройс это произносит, чувствуется глубокая печаль, хоть он и старается говорить как ни в чем не бывало.

– Я уверена, что им не все равно. В конце концов, у них нет выбора, ведь ты их единственный ребенок, а платформу родительских советов твоей маман только что продали за кучу золота.

Он приподнимает бровь.

– Ты что, следишь за мной?

– Да об этом все знают, – легкомысленно отвечаю я, не подтверждая и не отрицая его вопроса. – Твоя семья – неисчерпаемая кормушка для таблоидов.

– И ты знаешь, – говорит Таслим, кривя губы.

– Да, – отвечаю я, глядя на него снизу вверх. – Своего врага надо знать в лицо.

– И почему же я твой враг? – спрашивает он, подходя ближе.

Я немного отстраняюсь от такой внезапной близости, слегка пошатнувшись, и Ройс протягивает руку, чтобы поддержать меня. Вот только когда он берет меня за предплечье и ненадолго задерживает свою руку, у меня по коже бегут мурашки. Ничего такого, просто я не привыкла, чтобы ко мне прикасались, вот и все.

– Лучший студент-спортсмен года получает деньги, а мы с тобой боролись за это звание, – говорю я.

– Ты только что пошутила, Чан? – спрашивает Таслим, вытаращив глаза для пущего эффекта.

– Возможно, – говорю я, отвлекаясь на то, как в его глазах отражается золото уличных фонарей.

Невольно мой взгляд падает на его губы, которые находятся прямо в поле моего зрения. Его слегка приоткрытый рот…

Полный бактерий. Полностью покрытый слюной. А затем я мысленно перечисляю известные мне факты о полости рта: «Слюна содержит такие ферменты, как амилаза, лизоцим и липаза, которые способствуют расщеплению пищи. По сути, пищеварение начинается во рту. И если язык Таслима попадет к тебе в рот, ты, по сути, будешь переваривать… О боже, о чем я думаю? Что, черт возьми, со мной не так?!»

С Таслимом тоже явно что-то не так. Дыхание у него поверхностное и вид такой, будто его треснули по башке. Смотрит на меня странным взглядом, словно я или пазл, или пицца – одно из двух. Воздух становится густым, плотным, и в нем висит намерение. Таслим слегка наклоняет голову, и я сглатываю, когда…

– Крыса! – сиреной взвизгиваю я, когда одна из крыс размером с померанского шпица стремительно шмыгнула менее чем в двух футах от нас, мерцая красными глазками в уличном свете.

Я удовлетворена, когда Таслим тоже подпрыгивает. Мы напряженно смотрим, как крыса вразвалочку направляется к поджидающей ее ливневке и исчезает в ней, возможно, чтобы присоединиться к клоуну Пеннивайзу, ее слуге.

– О господи, – дрожащим голосом произносит Ройс.

Я вздрагиваю, и моя душа медленно возвращается в тело.

Что бы это ни было, я благодарна за этот перерыв. Потому что был момент, когда я на самом деле…

Нет. Нет. Это должно быть испарения свинцовой краски или асбеста, которые наверняка содержатся в старом здании, приютившем комедийный клуб. Его давно следовало бы сровнять с землей, если бы не чьи-то жадные ладошки, щедро смазанные для лучшего прилипания банкнот.

Таслим, кажется, тоже взял себя в руки, потому что теперь смотрит на меня так же, как смотрел весь вечер.

– И в чем же твоя проблема? – огрызаюсь я.

– В тебе. Ты – моя проблема, – рычит Таслим.

Он снова придвигается ко мне. Слишком близко. Я сглатываю, взгляд у меня блуждает, глядя куда угодно, только не на его губы.

– Это мое дело, Чан. Держись подальше.

«Сам держись подальше!» – довольно нахально возражаю я, десять часов спустя. В собственной голове. Первым уроком у нас английская литература. Вообще-то я ее люблю, но сегодня концентрироваться на уроках – безнадежное дело. Мне надо постараться хотя бы не заснуть, поскольку вчера я вернулась домой довольно поздно.

А произошло вот что. После стычки наши пути с Таслимом разошлись (на самом деле он предложил подбросить меня на такси, но я отказалась из принципа). Телефон у меня разрядился, и я не могла ни написать, где я, ни договориться, чтобы меня забрали, поэтому поехала на автобусе, точнее, на трех автобусах, расплачиваясь своей льготной картой. Домой я добралась к половине двенадцатого, и моя «здоровая» нога онемела от усталости. Даже мама заснула за кухонным столом в ожидании меня и проснулась только тогда, когда я потрясла ее за плечо. Она немного попеняла мне на время, но почувствовала, что я слегка взволнована. А мама не видела меня взволнованной с того самого момента, когда меня сбила машина, и, вероятно, именно поэтому не стала ругать за опоздание, поскольку думала, что я была с Зи. Она только пожурила меня за то, что я не озаботилась вовремя зарядить телефон. Адреналин в моей крови уже иссяк, и теперь я чувствовала только страшную усталость, поэтому сразу плюхнулась в постель, забыв о своих обычных ежевечерних водных процедурах. Хотя я не из тех, кого надо принуждать к гигиене полости рта, особенно учитывая все то, что я знаю о слюне. Так что, можно сказать, что утром я проснулась еще более раздраженная из-за Ройса Таслима, потому что его поведение вчера вечером весьма сильно меня озадачило.

Пока моя учительница английского, мисс Сюй, разглагольствует о второстепенных смыслах и темах в стихах, я отключаюсь. Я все время вспоминаю выражение лица Ройса, когда он сказал мне держаться подальше. Он выглядел почти испуганным. Уязвимым. Будто в моей власти отнять у него что-то важное.

Боже ты мой, неужели ему нравится выступать перед толпой незнакомцев в роли Рэя Лима? Значит вот как Ройс получает удовольствие от жизни? Ну надо же… как трогательно.

По-моему, раз его мать – знаменитая бывшая модель, королева красоты и собственница нескольких бизнесов, а отец принадлежит к индонезийской династии, их семья всегда на виду у общественности, бесконечно мелькает во всех светских хрониках и сплетнях, а также в модных блогах, он, должно быть, уже успел почувствовать вкус славы.