Таннер (ЛП) - Регнери Кэти

- Ты уже устроила ее на работу, бабуля? – спросил я.

- Она сама настояла, - ответила бабушка с одобрительной улыбкой.

- Где Хантер и отец?

- Ушли рано утром с туристами.

- А Паркер?

- Повезла даму в городскую клинику.

- Что-нибудь серьезное?

- Какие-то укусы. Все опухло и выглядит весьма зловеще.

- Аллергия на комаров? – догадался я.

- Скорее всего, - ответила бабушка.

Комары на Аляске - это не шутка. Их часто называют “вторыми птицами штата”, они огромные и прожорливые, и хотя обычно они не являются переносчиками болезней, если один из них заберется к вам в комнату ночью, к утру вы можете почувствовать себя довольно неуютно... особенно если у вас на них аллергия.

Я встал позади МакКенны.

- Ты не обязана это делать, - сказал я ей. - Это не входит в нашу договоренность.

Она посмотрела на меня через плечо.

- Я не против помочь.

- Вот почему она самая лучшая! - провозгласила Рив с другого конца кухни. - Она уже член нашей семьи, Тан!

Закатив глаза от восторженных возгласов Рив, я собрал стопку чистых тарелок, чашек, столового серебра, салфеток и кувшинов и направилась в обеденный зал, чтобы начать накрывать на столы.

Но пока я работал, мои мысли были заняты МакКенной.

Когда я вчера впервые встретил ее в аэропорту, она не произвела на меня особого впечатления. Она не поразила меня своей внешностью. Она не поразила меня своим юмором или обаянием. Но беседа с ней за бокалом вина позволила мне узнать, как много ей пришлось преодолеть в своей жизни, а наблюдение за тем, как она общалась с моей семьей за ужином, а затем у костра, дало мне представление о ее характере, которым я начинаю восхищаться все больше и больше.

Да, возможно, она не самая сексуальная женщина на свете, думаю я, глядя на нее с пассажирского сиденья своей машины. Но, по-моему, мне повезло, когда она согласилась мне помочь.

- Есть какие-нибудь вопросы ко мне, прежде чем мы приедем в город? - спрашиваю я ее.

- Есть вероятность, что Рамона приехала в город раньше времени?

- Думаю, это возможно, - отвечаю я, - хотя, насколько я понимаю, она приедет только в эти выходные.

- Ладно. А этот мужчина, Брюс, из “Пурпурного пастернака”. Он хороший друг?

- Я знаю его целую вечность, он чертовски экстравагантный, - говорю я, - но при этом хороший мужик. Они с моим отцом вместе учились в старших классах.

- Поняла. И он верит, что мы помолвлены.

- Да. Он настоящий сплетник, так что полгорода уже знает о нас.

Она делает глубокий вдох, затем прикусывает нижнюю губу.

- Ты в порядке? - спрашиваю я ее. - Нервничаешь?

- Немного, но дело не в этом. Я просто... не люблю лгать.

От паники у меня пересыхает во рту.

- Но мы же договорились...

- Я не отказываюсь от нашей договоренности, - поспешила она успокоить меня. - Я обещала помочь, и я не нарушу своего слова. Но ты спросил, нервничаю ли я, и правда в том, что я нервничаю... потому что я не люблю лгать людям. Когда я соглашалась, это казалось простым в теории. Теперь это кажется более реальным.

- Теперь это действительно реально, - говорю я. - Должно быть реальным, иначе Рамона не остановится.

- Я знаю, - отвечает она, протягивая руку, чтобы положить ее мне на плечо. - Знаю, и не подведу тебя, Таннер. Не волнуйся.

После легкого пожатия она опускает руку, и, к моему удивлению, я понимаю, что жалею об этой потере. Мне понравилось ощущать ее ладонь на своем плече. Это странно успокаивало, к тому же я всегда был любителем тактильных ощущений. Кстати, об этом…

- Мы еще не обсуждали, эм...

- Что? - Грунтовая дорога переходит в асфальтированную, а это значит, что мы приближаемся к Скагуэйю.

- Мы еще не говорили о... нежности и ласке. Публичные проявления чувств... ну, ты понимаешь… прикосновения, например.

Она ерзает на сиденье, и, хотя я смотрю прямо перед собой, я чувствую ее взгляд на своем лице.

- Хорошо, давай поговорим об этом. Что у тебя на уме?

- Эм... Мы будем держаться за руки?

- Конечно, - говорит она.

- Я смогу приобнять тебя за плечи?

- Удачи тебе с этим, - говорит она. - Во мне и пяти футов нет. А в тебе...

- Шесть футов и два дюйма, - информирую я.

- На целый фут выше меня!

- Так я могу приобнять тебя за плечи.

- Талия подошла бы больше, - произносит она.

- Ты не против? - уточняю я, полагая, что плечи почему-то менее опасны, чем талия.

- Разумеется.

- Как насчет... - Не хочу испытывать судьбу, но разве жених и невеста не целуются? Чтобы все казалось правдоподобным? - Поцелуев?

- Какого рода? - спрашивает она.

- В щеку? В лоб?

- Я не Рив, - говорит она.

- Я это знаю.

- Тогда, как братский поцелуй в щеку вписывается в план представления меня в качестве твоей невесты?

- Ты сказала, что ударом карате снесешь мне пол-лица, если я только попытаюсь.

- Потому что я не люблю сюрпризов…вот почему мы ведем этот разговор.

- Я все равно сомневаюсь, что ты бы смогла нанести мне удар карате, - усмехаюсь я.

- Хочешь попытать счастья? - спрашивает она, и ее голос звучит как удар хлыста.

- Нет, мэм.

- Я не против, если ты будешь чмокать меня в губы, когда прощаешься, и еще раз при встрече, - говорит она. - Это должно сработать.

- Легкий поцелуй.

- Угу. Если ты засунешь в меня язык, я могу и укусить.

Не то чтобы я собирался целовать ее по-французски, но ее слова удивляют меня, застают врасплох, а внутри все переворачивается, и это так... приятно. Черт.

- Без языка, - бормочу я. - Понял.

***

МакКенна

Еще будучи в Сиэтле, я просмотрела в Интернете фотографии салуна “Пурпурный пастернак”, поэтому знала, что это старое заведение с фасадом в западном стиле, типичное для большинства зданий в хорошо сохранившемся Скагуэйе. Когда-то давным-давно “Пурпурный пастернак” был борделем и танцевальным залом процветающего шахтерского городка, привлекавшим золотоискателей громкой музыкой, игорными столами, дешевой выпивкой и полуобнаженными женщинами.

На пике своего развития в конце 1890-х годов в Скагуэйе насчитывалось не менее семидесяти баров и борделей, расположенных вдоль Бродвея, главной улицы города и дороги длиной около мили. Конечно, здесь находились и универсальные магазины, и магазины одежды, и скобяные лавки, и аптеки, но потворство порокам являлось основным источником доходов, а проститутки — любительницы легкой наживы, которые последовали за шахтерами на север, или жены, потерявшие мужей во время трудного путешествия на Юкон и обратно, — могли заработать кучу денег за короткий срок.

Я заворожена историей проституции в Скагуэйе; во времена, когда у женщин были крайне ограниченные возможности для заработка, они могли зарабатывать до 3000 долларов в год, продавая свое тело. Для ясности, сегодня это более 110 000 долларов. После двух лет работы в Скагуэйе трудолюбивая женщина могла вернуться в любой из 48 штатов, купить землю или бизнес и безбедно устроиться на всю жизнь. Нельзя сказать, что эта профессия была лишена недостатков. Климат был неблагоприятным, свирепствовали венерические заболевания, а клиенты — одинокие, дородные мужчины, разочарованные условиями добычи золота, — могли по своей прихоти прибегнуть к насилию.

“Пурпурный пастернак” одно время был главным борделем Скагуэйя. С танцевальным залом и баром на первом этаже и десятью маленькими комнатами наверху для торговли сексуальными услугами, работающие девушки были в “Пастернаке” более защищены, чем в отдельно стоящих “хлевушках” на проселочных дорогах. По слухам, содержательница борделя, бывшая фермерша из Монтаны по имени Бриллиантовая Лил, общалась с клиентами, нося усыпанный бриллиантами браслет, который покрывал всю длину ее руки.

Сегодня “Пурпурный пастернак” - популярный бар и ресторан на первом этаже, на втором этаже которого находился музей, посвященный истории проституции в Скагуэйе. Ходят слухи, что там водятся привидения. Не могу дождаться, когда начну там работать.