— Оставь ее открытой, - говорит она по-английски, все время наблюдая за мной с отвращением.
На ней черное платье с воротником, доходящим до верхней части шеи. Выглядит сурово и уродливо. Ее волосы снова собраны в тугой пучок, и теперь я вижу, что ее макияж слишком тяжелый. Пудра слежалась поверх толстого слоя тонального крема, ее брови, если они когда-то и существовали, давно исчезли. Она нарисовала их, и они слишком темные. Слишком резкие. Даже с ее оливковым цветом кожи.
Я не думаю, что она когда-либо была красивой.
— Сними полотенце, - приказывает она мне, и я замечаю, что в руке у нее длинная тонкая палка.
— Зачем?
Я крепче сжимаю полотенце, пытаясь удержать ее взгляд, но краем глаза наблюдаю, как доктор раскладывает свои вещи, слышу тихий лязг металла о металл. Распознаю инструменты.
— У меня уже был осмотр, - говорю я.
— У тебя будет еще один. Сними полотенце.
— Где Себастьян? - спросила я. Почему я спрашиваю?
— Он попросил меня позаботиться об этой работе.
На этом я останавливаюсь.
Он попросил ее позаботиться об этом?
Но что я думала? Что он спасет меня? Боже, я еще большая дура, чем думаю, если это действительно то, что я думаю.
— Если ты не снимешь полотенце, я попрошу Итана прийти и снять его с тебя.
Я сглатываю. Я знаю, что она говорит серьезно, поэтому разворачиваю полотенце и бросаю его на пол.
Доктор все еще работает над распаковкой своих вещей или, по крайней мере, у него хватает вежливости не поднимать глаз, но она оглядывает меня с ног до головы.
— Повернись.
Я делаю это.
— На тебе ни следа.
— У всех девушек Уиллоу идеальная, красивая кожа, - насмехаюсь я, поворачиваясь к ней лицом, потому что думаю, что понимаю, по крайней мере, часть ее ненависти ко мне. Ко всем девочкам Уиллоу.
Но она ухмыляется: — Приятно осознавать, что первые отметины на теле неповрежденной, высокомерной шлюхи будут от нас, - она указывает на кровать, - Ложись и раздвинь ноги.
— Я уже прошла обследование, и Себастьян сказал, что это для назначения противозачаточных таблеток, — но опять же, он уже предал меня, не так ли?
Но разве это предательство, когда он мой враг? Нет, вовсе нет. Его поведение соответствует его роли.
— Мне нужно быть уверенной, что ты не больна. Он должен был забрать одну из твоих сестер. Мне не нравится мысль о том, что мои сыновья будут трахать бывшую в использовании Уиллоувскую шлюху.
— В этом нет необходимости. Я чиста.
Я занималась сексом ровно один раз с единственной целью - прорвать эту мембрану. И посмотри, к чему это меня привело.
— Итан.
Она даже не отводит взгляда, и, словно он стоял прямо снаружи, Итан появляется в дверях. Я не могу подхватить полотенце достаточно быстро.
— Помоги ей, - говорит она ему.
Себастьян наказывает меня. Вот что я получаю за то, что противостою ему. Все это - часть этого противостояния.
— Нет, - я обматываю себя полотенцем, но сажусь на кровать, - Он может идти. Я сделаю это, - затем ложусь на спину, чтобы доказать свои слова.
— Откинь полотенце, - инструктирует она.
Я держала его обернутым вокруг себя. Глядя в потолок, я раскрываю его.
— Теперь раздвинь ноги.
— Итан может уйти. Я сделаю это.
— Ты сделаешь это, несмотря ни на что.
Итан подходит к изножью кровати. Я думаю, он хочет занять место в первом ряду.
Я бросаю один взгляд на его мать и знаю, что бессмысленно просить снова, и я не буду умолять. Я раздвигаю ноги. Доктор что-то говорит миссис Скафони по-итальянски, и она любезно переводит.
— Подтяни колени вверх.
Я делаю это. И я полностью беззащитна перед ними, и все, что я могу делать, это лежать и смотреть в потолок, сжимать в кулаке простыни, пока доктор проводит осмотр. Инструменты, которые он засовывает внутрь меня, холодные. Его старые пальцы тычут в меня, и как раз тогда, когда я думаю, что мы закончили, он дает еще одну инструкцию, которую я не понимаю, пока не посмотрю, как он намазывает смазку на свой самый толстый палец и тычет в мою другую дыру, и когда я напрягаюсь, говорит Итан.
— Легче засунуть что-нибудь себе в задницу, когда ты расслаблена, - говорит он, - И то, что я собираюсь туда всунуть, будет намного толще пальца доктора.
Это часть наказания Себастьяна? Это полное унижение.
Мое лицо горит, когда доктор засовывает в меня свой палец. Я не понимаю, в чем дело. Это для того, чтобы унизить меня, вот и все. И он это делает. И когда он закончит, мне дадут шанс. Противозачаточные таблетки, я полагаю.
Когда все заканчивается, он встает и снимает перчатки. Миссис Скафони подходит и, не сводя с меня глаз, заводит беседу с доктором по-итальянски. Мгновение спустя та же девушка, которая катила тележку, возвращается и выкатывает ее. Я тянусь за полотенцем.
— Перевернись на живот.
Я перевожу взгляд с нее на Итана, который ухмыляется, его рука на эрекции, видимой сквозь джинсы. Клянусь, она есть.
— Зачем?
— Итан, - она даже не отвечает на мой вопрос, и я перекатываюсь на живот, прежде чем он успевает дотронуться до меня.
Секунду спустя, прежде чем я успеваю осознать свистящий звук, линия огня проходит через мою задницу, я задыхаюсь и вскакиваю с кровати.
Но Итан набрасывается, и я отчаянно прикрываюсь, когда он грубо хватает меня, таща обратно вниз.
— Тебе причитается еще три за твой отказ делать то, что тебе говорят, - сообщает мне Люсинда, - Он может удержать тебя, и я удвою их, или ты можешь подчиниться сама и принять только три. Решай.
— Какой отказ? Я сделала то, что ты сказала!
— Это еще один удар. Итан.
