Мгновения вечности - Эндерин Ева

– Нет. Девушкам не положено сдавать нормативы по плаванию, только лыжи.

Как бы ей ни пыталась помочь милая Гвен, последнее слово все равно оставалось за трусливым и нерешительным директором.

– Чертов патриархат, – фыркнула Уэльс. – Они могли бы хотя бы попытаться провести опрос. Готова поспорить, что многие студентки захотели бы раз и навсегда отделаться от травмоопасных лыж.

– Нас в академии меньшинство, – вздохнула Кейт. – Я пыталась объяснить ей, что это несправедливо, но никому не хочется искать тренера отдельно для девочек и контролировать их внешний вид в купальниках. Многие наши сокурсницы – принцессы или жены принцев.

– Я бы пришла в бикини в кабинет Диккенса и заставила бы его подписать мне гребаное разрешение.

О, Кейт даже не сомневалась, что так и было бы. Но в отличие от Пэм, она не могла похвастаться развязностью и совершенно не любила рисковать.

– В их словах есть логика с учетом, как сурово к девочкам относятся в обеспеченных семьях. Разве не ты говорила мне, что подругу твоей сестры не смогли выдать замуж, потому что она не была девственницей?

Пэм наконец-то отвлеклась от бассейна и посмотрела на нее.

– В такие моменты я даже счастлива, что родителям на нас плевать, – сурово отчеканила она. – Если захочу, я могу выйти замуж хоть завтра. Родители все равно вспомнят обо мне, только когда я рожу детей.

– А Патрик?

Может, Кейт и не любила риски, но так уж вышло, что то, что нам не нравится, обычно нас преследует.

Смог бы Патрик жениться, на ком захотел, или ему уже выбрали невесту? У него было еще три старших брата, так что империя Уэльсов от его свободы бы никак не пострадала, но в их мире ничего нельзя было гарантировать.

– Отец звонит ему в лучшем случае раз в месяц, – вдруг усмехнулась Пэм. – Забавно, но в последний раз он попросил его предохраняться. Хоть какое-то внимание, верно?

Щеки Кейт вспыхнули за долю секунды. Ее мозг схватился за обрывки фраз и с радостью нарисовал ей возбуждающую картину того, как Патрик открывает зубами обертку презерватива и раскатывает его по…

– Дамы и господа!

Боже, она еще никогда не была так рада голосу директора Диккенса.

– Я приветствую вас на первых семестровых соревнованиях пловцов среди всех курсов Винтерсбрука!

Трибуны разразились аплодисментами, и Кейт глубоко вдохнула, чтобы снова привести себя в норму.

– По традиции первыми выступят старшие курсы. Прошу! – крикнул он в микрофон, который держал в руках вместе с листком с подсказками. – Арчер, Блэквуд, Дюваль, Кавендиш, Ливингстон, Виндзор, Нотт, Олкотт, Пирсон, Рокфеллер, Стенхоуп, Томсон, Фицджеральд, Чон, Эшер.

Кейт захлопала и вместе с остальными повернула голову в сторону высоких распашных дверей. Парни явно были готовы к вниманию и привыкли вести себя профессионально перед толпой: все шли широко расправив плечи и скромно махали трибунам по пути к стартовой позиции. Пожалуй, впервые в жизни Рейнхарт видела столько красивых полуобнаженных мужских тел в одном месте. Парни были на любой вкус – высокие и подтянутые, чуть полнее и пониже, брюнеты, блондины и рыжие, кто-то с щетиной, кто-то без, – но на каждом из них были обтягивающие шорты и шапочки с плавательными очками на лбу.

– Я в раю, – озвучила ее мысли Пэм, обмахивая себя руками.

Эшер обнаружил их сразу же, как только остановился позади директора. Он широко улыбнулся им и немного поклонился, выражая почтение. Боги, ну джентльмен до мозга костей.

– А он ничего, когда не носит фирменную шерстяную жилетку, – облизнулась Уэльс, отчего Кейт пришлось нервно прокашляться.

Нейт, безусловно, был в хорошей форме со стройной фигурой и в меру накачанным прессом, а на его ключицах виднелась милая россыпь родинок, будто кто-то захотел нарочно украсить переход между шеей и туловищем. Но это же Эшер, ее бесполый друг. Их бесполый друг.

– Твой красавчик тоже о-го-го, Кейти, – продолжала комментировать парней Пэм.

Кайрос, точно. Вообще-то, она сидела здесь ради него.

Она быстро переключила внимание на начало ряда и увидела знакомый ядовито-серый взгляд. Он душил ее даже на таком расстоянии, даже после того, как они договорились стать приятелями. Кайрос склонил голову влево и улыбнулся, словно беззвучно хвалил ее за присутствие.

Кейт кивнула ему в ответ, потому что не знала, что еще должна делать, и ее глаза автоматически проследили за линией его челюсти, острым кадыком, впадинкой под горлом с тонким шрамом возле нее; прошлись по его бледной крепкой груди… Прежде чем она поняла, что делает, Кейт успела сосчитать все кубики его рельефного пресса и даже бесстыдно скользнула взглядом по плавкам вниз, к мускулистым бедрам.

Может, Кайрос и не был настоящим древнегреческим богом, в честь которого его назвали, но это тело точно украли у одного из них.

– Кажется, ты тоже заинтересована в дружбе с ним, – поймала ее Уэльс.

– Тебе показалось, – поспешила оправдаться Кейт и заставила себя смотреть исключительно на заспанное лицо директора Диккенса.

– Ну да, ну да.

Плавание только что стало нравиться ей сильно меньше.

Глава 6

Ночь откровений

– Ты не устала?

– Совсем нет, – поспешила заверить его Кейт. – Я просто задумалась.

Ага, именно это и произошло. На самом деле Рейнхарт действительно утомилась, но она была не из тех, кто так быстро сдается, поэтому ни за что бы не сказала правду.

Сегодня они решили задержаться в библиотеке и позаниматься французским два часа вместо одного часа. В начале Кейт довольно бодро решала тесты, и Кайрос только и успевал, что проверять их и комментировать ее редкие ошибки, но на разговорной части она опять затухла. Ей не нравилось по кругу говорить о погоде или о вредных привычках, а именно такими глупостями обычно были полны языковые экзамены. Как говорится, если у тебя нет мнения насчет экологии, ты труп.

– Может, мы выберем другую тему для обсуждения? – предложил он, закрывая учебник перед ее носом.

– Какую?

– Parle-moi de ta famille [13].

Кейт нахмурилась, но хотя бы не прижалась к спинке стула, чтобы создать дистанцию. Для их взаимоотношений это уже являлось большим прогрессом.

– Что именно?

– О родителях, твоем детстве. Что угодно.

«Что угодно, чтобы я мог узнать тебя получше».

– Эм, хорошо. – Рейнхарт выпрямила спину и облизала губы.

Она рассказывала о родителях-стоматологах, которые трудились в государственной больнице, о своем старом лабрадоре Чарли, когда-то сгрызшем ее дневник, и о рождественском ужине, на котором из-за сгоревшего пирога им пришлось есть одни только мандарины. Семья Кейт была небогата, но абсолютно точно счастлива.

Рейнхарт замолчала и добавила уже не на французском:

– Хочу, чтобы они мной гордились.

Боги. Этот маленький рассказ словно взяли и вырвали из вступительной речи перед вратами рая. Кейт была настолько добра и непорочна, что даже его грубое сердце предательски заныло. Отец так усердно пытался вырастить из Кайроса беспринципного человека, лишенного сострадания, что просто удивительно, как у Рейнхарт получалось без лишних усилий множить все его старания на ноль.

– Я допустила ошибку? – уточнила она после недолгого молчания.

Нет, ошибку сделал он, когда решил, что может позволить себе безобидно развлекаться с ней.

– Нет, все идеально. – Для пущей убедительности Кайрос прочистил горло: – Я бы добавил более сложные прилагательные и парочку идиом, чтобы речь звучала богаче. Но в целом все хорошо.

– Можешь выписать их. Пожалуйста? Я стараюсь запоминать новые слова по системе карточек.

Все что угодно. Когда она смотрела на него своими невинными карими глазками, все что, мать его, угодно.

– Конечно. – Кайрос вырвал из своей тетради листок и принялся за список.

– У тебя потрясающий почерк, – заметила она, пригвоздив очки к переносице, пока он выводил на бумаге букву за буквой.