Развод. Чужая родная дочь (СИ) - Келлер Николь

Этот простой вопрос царапает мне сердце ржавым гвоздем. Он напоминает, где и по какой причине мы находимся. И снова упрямый и жестокий страх стягивает все внутренности канатами.

Но я сжимаю кулаки, выдыхаю и с улыбкой бросаю взгляд на капельницу.

- Нет, солнышко, ещё не закончилось. Не волнуйся, я слежу за ней одним взглядом. Хочешь пить?

- Да, очень.

- И чего молчишь?!

Вскакиваю с места и наливаю стакан воды. Катюша обхватывает его двумя ладонями. Один взгляд, и панический ужас в сотый раз крепко обнимает меня: я вижу, как за эти дни изменилась дочь. Побледнела, под глазами темнейшие круги, и она слабеет с каждым днем, несмотря на принимаемые препараты. И только ободряющие и уверенные слова врача заставляют держаться на плаву: все показатели Катюши в норме, анализы очень хорошие.

И я ему верю. Это единственное, что мне остается: верить и быть сильной.

- Спасибо, - слабо улыбаясь, бормочет Катюша. - Я просто не хочу тебя отвлекать. Ты так много работаешь и не отдыхаешь…

- Как это не отдыхаю?! Мы вчера с тобой лежали, обнимались и фильм смотрели.

- Ага, жалко только, что мороженого не было…

В нашу беседу вмешивается деликатный стук в дверь. Я не успеваю ответить, как в проеме показывается голова… Натана Георгиевича.

- Здравствуйте, девочки! К вам можно?

- Да! - радостно выкрикивает Катюша, пока я судорожно пытаюсь сообразить, зачем мой босс приехал ко мне в больницу. Дочь осторожно садится и откладывает планшет в сторону, широко и искренне улыбаясь. Впервые с момента, как попала сюда. И только за это я безумно благодарна боссу за то, что он пришел.

- Здравствуйте, Натан Георгиевич! - опомнившись, подскакиваю на ноги. - А вы…как тут? Насчет отчета, что ли? Так я буквально десять минут назад его отправила Алевтине Максимовне…

- Успокойся, Оля, я не за отчетом. И сядь уже, чего вскочила? Я здесь по своим делам и решил заглянуть к вам заодно.

Босс берет стул и как ни в чем не бывало подсаживается к койке дочери.

- Я привез тут немного гостинцев: мороженое, пиццу, тортик, - заговорщицки выдает, хитро косясь в мою сторону. - Пока уберу это в холодильник, кушай по чуть-чуть, маму слушайся. Договорились?

- Ураааааа! Спасибо! - дочь хлопает в ладоши и тут же морщится, когда игла впивается особенно сильно.

- Осторожнее!

- Как у тебя в целом дела, Катя?

Дочь заметно грустнеет и тяжело, по-взрослому вздыхает.

- Мне вот капельницы ставят, - приподнимает ручку и морщится.

- Болит? - участливо интересуется Натан.

Я отворачиваюсь, со злостью сжимаю кулаки, представляя, как они смыкаются на шее мужа.

Мне стыдно.

Стыдно перед Натаном, что мой муж греет постель моей сестры, в то время как абсолютно посторонний человек сидит рядом с моей больной дочерью и интересуется ее здоровьем!

- Нет, - выдыхает Катюша, пока я утираю слёзы. - Просто… страшно. Я боюсь уколов и иголок.

- Ты не поверишь, но я тоже, - Натан подается вперед и сообщает эту информацию громким шепотом, как будто этот секрет только между ними.

- Вы? Боитесь?!

- Да, - серьезно кивает Петранский.

- Но…Вы же такой большой! Вы не можете бояться иголок!

Босс треплет мою дочь по волосам.

- Все чего-то боятся, Кать. У всех есть свои слабые места.

Дочь вглядывается в предельно серьезное лицо Натана. Но все же съезжает вниз, устраивается поудобнее и подкладывает ладошку под щечку, широко зевая.

- А расскажите ещё что-нибудь. Вы клевый…

И, пока я тихонько доделываю расчеты и любуюсь ими со стороны, Натан рассказывает забавные истории из жизни. Он разительно отличается от Тараса тем, что за все это время мой босс не глядит каждые пять минут на часы, не хватается за телефон и не включается в переписку.

Это время принадлежит только моей Катюше. Весь остальной мир поставлен на паузу. И я всю жизнь буду безумно благодарна ему за эту поддержку. Она важнее всех денег мира.

Дочь как раз засыпает в момент, когда в палату заглядывает наш лечащий врач. У него в руках зажаты бумаги, и я понимаю, что речь пойдет об анализах.

- Добрый вечер! О, Натан Георгиевич, и вы тут? - мужчины обмениваются рукопожатиями.

- Да, заглянул по пути. Катя - дочь моей сотрудницы.

- Понял. Ольга, можно вас на пару слов?

Киваю, закрываю крышку ноутбука и выхожу за доктором в коридор. Натан молчаливо следует за мной.

- К сожалению, Ольга, вы не подходите в качестве донора Катюше. Нам придется искать его в банке доноров.

Сглатываю. Моя надежда на чудо разбивается в пыль.

- Как долго это может длиться? - голос сипит и срывается. От переживаний сцепляю пальцы в замок и впиваюсь ногтями в кожу. Я должна сохранять спокойствие и ясность ума. Времени на истерики нет совершенно.

- Я не могу обозначить никаких сроков, - доктор с грустью качает головой. - Всегда по-разному. Иногда три, иногда шесть месяцев, а иногда и целый год….

Сглатываю. Сердце сжимается до размеров монеты. Мне резко перестает хватать воздуха.

- Но у нас же нет столько времени!

На плечо ложится ладонь Натана. Такой простой жест придает мне уверенности и капельку спокойствия.

- Будем надеяться на лучшее. У меня ещё один вопрос. Ваш супруг, он сдал анализы?

Мнусь. Но сил сохранять лицо уже нет, и я вываливаю неприглядную правду.

- Мы с мужем расходимся. Я не знаю, где он. И сомневаюсь, что Тарас будет сдавать анализы…

- Прошу прощения за бестактный вопрос...А почему? Речь же идет о жизни и здоровье его дочери!

- Мой муж уверен, что Катя не его дочь, - обнимаю себя и растираю предплечья. В коридоре как будто резко понижают температуру.

Доктор слегка вскидывает брови в удивлении, но тут же возвращает серьезное выражение лица:

- А с чего он это решил?

Густо краснею и отвожу взгляд в сторону. Мне неловко признаваться в подобном при Натане, но сейчас не до сантиментов. Доктор прав в одном: речь идет о жизни и здоровье Катюшки.

- Потому что не хочет платить алименты! Тарас притащил в суд поддельный тест ДНК, в котором сказано, что Катя не его дочь…Но это же абсурд! Я никогда не изменяла своему мужу!

Доктор быстро листает карту Катюши, мрачнеет и медленно тянет:

- Возможно, ваш супруг и не подделывал никакого теста…

Глава 20

- То есть…Что вы имеете в виду, доктор? - голос срывается, я задыхаюсь и с трудом заставляю язык ворочаться.

Сердце делает кульбит, сознание уплывает. Меня стремительно несет вниз, как на чертовых американских горках. Кажется, вот-вот разобьюсь о землю. На инстинктах цепляюсь за предплечье Натана, вонзая в него ногти. Наверняка больно, и останутся следы, и у его жены вновь возникнут вопросы, но босс не говорит мне ни слова.

Он и сам выглядит предельно сосредоточенным, озадаченным и хмурым. Как будто этот момент касается его лично. Я бы обязательно обратила внимание на это открытие, не находись я на грани потери сознания.

Мой мир трескается на части. Сознание захлебывается мыслями, одна страшнее другой.

Невидимая рука сжимает горло, не позволяя дышать. На инстинктах тянусь, пытаясь разжать невидимые пальцы, но, разумеется, у меня ничего не выходит.

На глазах выступают слёзы от бессилия и липкого ужаса. Беспомощно оглядываюсь на Натана.

- Успокойся, Оля, - бормочет босс, поглаживая меня по плечу. - Сейчас во всем разберемся.

Натан собран, но я чувствую, что внутри и он растерян. Дезориентирован и сбит с толку. Но старается держать себя в руках. Ради меня. Кто-то один из нас должен.

Мы оба внимательно следим за каждым движением доктора, пока он снова скрупулезно листает карту Катюши. Что-то бормочет себе под нос и водит по строчкам пальцем.

- Вот, точно, - захлопывает карточку и поднимает на нас глаза. - У вашей дочери первая группа крови, о чем стоит пометка в карточке. И при поступлении мы взяли ещё раз анализ, чтобы удостовериться и быть уверенными. Также в выписке из роддома стоит отметка, что у вас, Ольга, четвертая группа, а у вашего мужа - третья.