— Да? — недоверчиво переспросила она. — А я бы осталась здесь навсегда…
— Неужели?
— О, Перл. Такое со мной происходит впервые…
Она поглаживала его по груди.
— Знаешь, кто ты?
— Счастливчик! — самодовольно произнес Перл.
— Феноменальный любовник, — поправила она.
— Для такого феномена необходимо две составляющие… — уверенно сказал он, нежно целуя ее. — Извини… Но мне пора идти.
Кортни почувствовала, как на ее глаза снова накатываются слезы. Стараясь скрыть свои чувства, она прошептала:
— Мне очень жаль. Но я понимаю, зачем тебе надо уйти…
Перл снова погладил свою возлюбленную по щеке.
— Перл, ответь мне, пожалуйста, на еще один вопрос, — прошептала Кортни.
— Хорошо, котеночек…
К нему снова вернулось его игривое настроение.
— Ты любишь меня? — преданно глядя ему в глаза, спросила Кортни.
Перл несколько секунд неотрывно смотрел на нее, а потом рот его растянулся в широченной улыбке:
— Да!.. Кажется, да! — вначале неуверенно, а затем твердо сказал он. — Да, похоже, я люблю тебя…
— Так «кажется» или «да»?
— Да! Да, Кортни!.. Просто с годами я уже начал забывать, что такое любовь. И думал, что это чувство никогда больше не вернется ко мне, — со смехом говорил он.
— Перл, и мне казалось, что я не полюблю никогда, — с радостным смехом сказала Кортни. — Но чудо все‑таки свершилось!
Но в то же мгновение все ее радостные чувства изменились на прямо противоположные. Из глаз снова брызнули слезы.
— Но я не знаю, как я смогу пережить разлуку с тобой!
С этими словами, рыдая, она бросилась в его объятия.
— Успокойся, моя рыбка, — он нежно гладил ее по голове. — Я буду очень скучать без тебя…
— И мы не сможем встречаться? — безнадежно спросила Кортни.
Ее голос звучал столь жалобно, что Перл на минуту задумался.
— Ты знаешь, что? У меня есть идея! — воскликнул он спустя некоторое время.
— Что? — не веря своим ушам, переспросила Кортни.
— У нас есть шанс!
— Какой?
— Кортни, ты станешь моей родственницей…
— Что?
— Одевайся, моя голубка. Ты превратишься в мою любимую родную сестру.
С этими словами он вскочил на кровати и начал одеваться.
Келли зашла в свою палату. Здесь уже была Элис.
Она сидела за небольшим столом, разложив перед собой несколько листов бумаги и угольки для рисования.
Келли увидела на чистой белой стене надпись, сделанную углем: «Элис». Внимательно посмотрев на надпись, Келли подошла к темнокожей девушке, склонившейся над рисунками.
— Это твое имя — Элис? — тихо спросила она.
Та на мгновение подняла голову и безучастно взглянула на Келли. Потом снова уткнулась в свои рисунки. Она рисовала большую зеленую пальму.
— Что ты хочешь сказать? — спросила Келли. — Я знаю, — ты можешь говорить. Стоит тебе только постараться и ты сможешь…
В глазах Элис блеснула надежда. Она немного испуганно посмотрела на Келли, словно колеблясь.
— Ну, же! Я знаю, что ты можешь. Не бойся, перед тобой друг. Ты можешь сказать мне все, что хочешь.
Келли присела рядом с Элис, не сводя взгляда с девушки.
Та уже будто попыталась что‑то сказать, но в этот момент дверь палаты распахнулась и в нее решительно вошла медсестра, миссис Ходжес.
Увидев надпись, сделанную черным углем на стене, она заорала:
— Элис, ты опять рисовала на стенке! Сколько раз я говорила, чтобы ты этого не делала?
Элис испуганно съежилась, словно от удара плетью. Келли попыталась успокоить медсестру:
— Зачем вы кричите, миссис Ходжес? Медсестра небрежно отмахнулась от Келли.
— Она все равно ничего не слышит.
С этими словами миссис Ходжес взяла Элис за руку и попыталась подтащить ее к двери. Но девушка упиралась.
— Пойдем, Элис. У тебя плановые процедуры. Элис не выпускала из рук листок бумаги с нарисованной на нем зеленой пальмой.
— Что вы делаете? — возмущенно закричала Келли. — Вы, что, не видите — она пытается что‑то сказать?
С этими словами Келли бросилась на помощь девушке.
— Она что‑то пишет на бумаге, — не унималась Келли.
— Да что она может писать? — с раздражением огрызнулась сестра. — Опять какие‑нибудь каракули? Пойдем, Элис.
Она пыталась тащить за руку упиравшуюся Элис, но Келли, возмущенная подобным обращением, с силой оттолкнула медсестру и закричала:
— Оставьте ее в покое!
Миссис Ходжес оторопело застыла на месте, хлопая глазами.
В этот момент в комнату вбежал доктор Роулингс и санитар, крепкий темноволосый мужчина лет сорока, в больничной униформе.
— Что здесь происходит? — громко спросил доктор строгим голосом.
Келли стояла рядом с Элис, словно пытаясь защитить ее, закрыть собой.
— Она издевалась над Элис, доктор Роулингс! — с возмущением воскликнула Келли, указывая в сторону медсестры.
По едва заметному знаку доктора Роулингса санитар подошел к Келли и, схватив ее за плечи, потащил к выходу.
— Келли, успокойся. Тебе нужно отдохнуть… — сказал доктор.
— Куда вы меня тащите?!! — кричала она, отбиваясь от санитара.
— Но Роулингс безучастно взирал на происходившее в комнате.
Тогда Келли не выдержала и закричала:
— Вы не помогаете пациентам, а калечите их! От вашего лечения им становится только хуже! Мне стали понятны все ваши методы. Вы — преступник!
— Хватит! — завизжал Роулингс. — Я сказал — довольно!
Едва сдерживая себя, он сделал знак рукой санитару и произнес:
— Ведите Элис на процедуры.
Санитар отпустил Келли и, осторожно взяв Элис под руки, повел ее в сторону двери.
Доктор Роулингс обратился к медсестре:
— С вами все в порядке, миссис Ходжес?
— Да.
Затем доктор повернулся к Келли.
— К сожалению, мои надежды на тебя не оправдались. Нам придется вернуться к первоначальным дозам лекарств, которые я прописал…
Джина Кэпвелл одиноко сидела за стойкой в ресторане «Ориент Экспресс», потягивая из стакана густой коктейль темно–вишневого цвета.
Из включенного приемника едва слышно доносились звуки музыки. Затем из динамика послышался голос Тэда:
— Вы слушаете радиостанцию «Кей–Ю-Эс–Би». С вами — Тэд Кэпвелл. Сейчас мы передадим заявление полицейского инспектора Круза Кастильо, сделанное им сегодня после выступления по радио окружного прокурора Кейта Тиммонса.
Джина настороженно прислушалась к доносившемуся из динамика голосу Тэда и знаком попросила официанта увеличить громкость.
Вскоре из динамика донесся голос Круза Кастильо:
— Говорит полицейский инспектор Круз Кастильо. Сегодня в своем интервью окружной прокурор высказал несколько претензий к полицейскому Управлению Санта–Барбары. Я бы хотел сделать некоторые комментарии.
Услышав за спиной какой‑то шум, Джина оглянулась. В ресторан вошли Круз и Сантана Кастильо. Они остановились у дверей, услышав трансляцию радиопередачи.
Джина несколько секунд внимательно разглядывала Круза, затем ухмыльнулась и снова повернулась к стойке.
— Во–первых, я принимал непосредственное участие в следствии по делу Лорана, — доносилось из динамиков. — И могу заявить, что оно было проведено тщательно и профессионально. Полиция пыталась найти правду, а не доказать виновность лица, обвиненного в совершении этого преступления.
Джина снова обернулась и посмотрела на Кастильо. Тот стоял, нахмурившись, и напряженно слушал радиотрансляцию. Когда прозвучали последние слова его выступления, Круз хмуро опустил голову и направился вглубь ресторана. Сантана последовала за ним.
Увидев это, Джина снова ухмыльнулась и приложилась к стакану.
Круз проводил Сантану к столику и отодвинул перед ней стул.
— Я не знаю, зачем мы сюда приехали, — раздраженно сказала она.
— У тебя есть возражения?
Несмотря на свой тон, Сантана тем не менее уселась на предложенный ей стул и даже развернула салфетку.
— Что же тебе не нравится?
— Этот ресторан принадлежит Идеи. Я его ненавижу! Может быть, поедем домой?
