Тяжелое падение (ЛП) - Ней Сара

Боже, это отличные новости.

— Ты не мог бы говорить потише? — бормочет она.

Люди начинают пялиться, но мне на это наплевать. Некоторые из них, кажется, узнали меня, но пока никто не подошёл к нам.

— Я загуглила тебя после того, как мы столкнулись на стадионе, потому что ты показался мне знакомым, но не могла вспомнить твоё имя. Так что просто поискала информацию о тебе. Боже, это не преступление.

Нет, но это значит, что она была достаточно любопытна, чтобы искать моё имя.

Мы стоим и дурачимся ещё несколько минут, пока не приходит Ребекка. Ещё не прошло сорок пять минут, которые нам сказали придётся ждать, но я не хочу устраивать сцену, настаивая на том, чтобы ждать дольше, поэтому позволяю ей отвести нас в дальний угол.

Чипсы и сальса почти сразу же оказываются на столе. Гуакамоле тоже, и вода. Я не утруждаю себя просмотром меню, потому что всегда заказываю одно и то же, но Холлис никогда здесь не была, поэтому она просматривает список блюд, как опытный ресторатор.

— Что ты будешь? И, пожалуйста, не говори «чимичанга».

Она смеётся.

— Я возьму две мягкие и две хрустящие, большое спасибо.

— Говядину, курицу или свинину? — спрашиваю я, забирая у неё меню.

— Эм, говядина.

— Гарниры? Рис, фасоль или и то, и другое?

Она качает головой.

— Рис?

Я киваю.

— Желаешь добавить кесадилью за доллар?

— Конечно.

— Что-нибудь выпить?

— Хм, вода подойдёт... Подожди, что происходит? Ты теперь здесь работаешь?

Теперь мы оба смеёмся и смеёмся до тех пор, пока не приходит настоящий официант, чтобы принять наш заказ, и я повторяю всё, что только что сказала мне Холлис, плюс мой заказ, и вскоре мы снова остаёмся одни.

— Ты такой странный, — тихо говорит она.

— Это хорошо или плохо?

Холлис молчит, а в этом месте шумно из-за всех людей — к тому же звук, который я издаю, когда ем чипсы, конечно, не помогает, — поэтому сосредоточиваюсь на том, что она собирается сказать. Как это называет моя мама? Активное слушание?

— Это... это... — Она, кажется, не решается ответить, и у меня в животе завязывается узел. Я думал, мы продвинулись вперёд. Думал... — Это хорошо.

Я расслабляюсь в кресле, чипсы тортильи свисают с моих губ, как недокуренная сигарета.

— Слава, блядь, богу.

— Прости?

Я почти уверен, что пробормотал это себе под нос, но, видимо, нет.

— Я сказал: «Слава богу». — Я отправлюсь в ад за ложь. — Рад, что ты считаешь, что это хорошо, что я странный. — Подождите... — А чем это, собственно, хорошо?

Пока она размышляет, я отправляю в рот ещё несколько чипсин.

— Это хорошо, потому что это неожиданно. Не хочу подогревать твоё эго, но ты не такой, как я ожидала. Совсем. — Она берёт чипсы, макает их в сальсу и отправляет в рот. Мне хочется, чтобы она перестала есть, потому что я хочу услышать, что она скажет.

Обо мне, ха-ха.

— А чего ты ожидала?

— Что ты окажешься ещё большим придурком.

Точно такие же мысли у всех остальных порядочных женщин на планете.

— Хм, скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, Холлис.

Мне показалось, или она вздрогнула, когда я произнёс её имя? Ей не может быть холодно, на ней джинсы.

— Холлис. — Я снова произношу её имя, и снова дрожь. — Холлис.

— Прекрати! — Она смеётся, бросая чипсину через стол, та попадает мне в грудь, я снимаю её с рубашки и засовываю в рот.

Жую.

— М-м-м, хрустящий и вкусный, — говорю ей с набитым ртом и чуть не ляпаю что-нибудь идиотское типа: «Хрустящая и вкусная, какой я тебя себе представляю», но это самая дебильная вещь, которую можно сказать, и в ней нет никакого смысла, и у меня хватает ума хоть раз удержать свой большой рот на замке.

— Итак.., — начинает она, держа в руке ещё один чипс, разламывая его на две части и кладя их на язык по одной. — Чем ещё занимаешься? Помимо работы?

Я запихиваю в рот сразу три чипса, запиваю их водой и вытираю руки о салфетку, прежде чем ответить.

— Кроме встреч с родителями и тусовок в доме Хардинга, даже не знаю. Читаю и всё такое.

Читаю и всё такое? Чертовски красноречиво, ты, придурок.

Но брови Холлис взлетают вверх, и я вижу, что мне удалось удивить её ещё раз.

— Точно. Ты сказал, что состоишь в книжном клубе, но читаешь ли ты на самом деле?

Ещё больше чипсин отправляется в рот. Мне нравится идея заставлять её ждать моих ответов, особенно когда она, кажется, так хочет их услышать.

— Конечно, читаю.

— Потому что любишь книги.

Почему она так говорит «книги»? Как будто звук этого слова её заводит — это так странно. И почему наклоняется вперёд, упираясь грудью в край стола? Она что, специально так делает?

— Да?

— Какие книги ты читаешь, помимо любовных романов? — Я слышу её тихий смешок сквозь звуки оркестра мариачи¹¹ и болтовню окружающих нас людей.

Хм.

Я ломаю голову в поисках последней прочитанной мной книги, которая не была выбрана книжным клубом.

— Это была биография времён Второй мировой войны, написанная летчиком-истребителем, чей самолёт упал. Он несколько месяцев жил в джунглях без припасов, еды и оружия.

— Это была толстая книга?

— Эм… Да?

Она кивает. Снова кивает, наблюдая за мной, пока берёт ещё несколько чипсин и разламывает их на кусочки.

— Ага. Расскажи мне ещё.

Так, что, чёрт возьми, сейчас происходит? Похоже, Холлис возбуждена, но я знаю, что она меня терпеть не может, так что, у неё приступ? Или припадок? Она настолько голодна, что у неё галлюцинации, что я ей нравлюсь?

Я так чертовски запутался.

Официант появляется как по волшебству, принося еду для голодной женщины, сидящей напротив меня, и я избавлен от её плотоядного, остекленевшего взгляда, когда перед нами выкладывают наши тако. И всё же, похоже, это не возбуждает её так сильно, как упоминание о книгах. Или звук её имени на моих губах.

Я снова проверяю теорию.

— Итак, Холлис, какой жанр тебе больше всего нравится читать для удовольствия, когда ты не работаешь?

Жанр. Отлично, Базз.

Я мысленно похлопываю себя по спине.

Холлис поднимает голову, поднося ко рту вилку полную риса.

— Романы.

— Правда? Ты читаешь любовные романы? — Я вгрызаюсь в свой первый тако в твёрдой оболочке и стону. — Какие тропы?

Тропы.

Еще одно мысленное похлопывание, и я улыбаюсь про себя, когда её взгляд становится нежным.

— Хм... — Она убирает прядь волос за ухо. — В основном обычные вещи. Романы про ковбоев и... спортсменов.

Что? Романы про спортсменов?

Я выпрямляюсь в своём кресле.

— Правда, что ли?

— Да.

— О каком виде спорта сейчас читаешь?

Она игнорирует меня пару секунд, выбирая момент, чтобы откусить от своего тако — наверняка, специально! — задумчиво жуёт и не отвечает на вопрос. Проглатывает. Откусывает ещё кусочек.

Клянусь богом, она делает это специально, чтобы помучить меня.

— Бейсбол.

— Серьёзно? Студенческий бейсбол или что?

— Нет, профессиональный.

— Ты читаешь роман о бейсболистах?

— Ну, парень — бейсболист. А девушка работает няней.

Няней? Что это за книга, чёрт возьми?

— Он переспал с няней?! Он женат? Где жена?

Холлис смеётся, прикрывая рот ладонью.

— Нет, он вдовец — вот почему ему нужна няня.

— О. — Я обдумываю эту концепцию. — Значит, его жена умерла, и теперь он трахается с няней. Это выглядит хреново и сомнительно.

Девушка смеётся.

— Не похоже, что он просто подкатил к ней и воспользовался преимуществом. Они влюбились или собираются влюбиться. Ему нужен был кто-то, кто присмотрит за его шестью детьми.

— Шестеро детей?! Какого хрена?

— Да, две тройни.

— Это бессмысленно.

— Ну, вначале было ЭКО, и они не думали, что забеременеют снова, но она забеременела, и это снова были тройняшки, а потом она погибла в автокатастрофе в их первый день рождения.