Не играй со мной, мажор (СИ) - Майер Кристина

— Дай сюда нож, — требует Миха.

Что он задумал?

— Пожалуйста!... Не надо, — принимаюсь умолять, тихо рыдая.

Оттянув резинку штанов, он грубо перерезает ткань. У меня все тело болит, я словно попала в мельничные жернова. Продолжая бороться из последних сил, я понимаю, что скоро всё-таки сдамся. Сил не осталось…

— Вот так, сука! Не сопротивлялась бы, уже была бы свободна… — приговаривает ублюдок, стягивая штаны. Я зажимаю бедра, чтобы этот Миха не снял трусы, но он их просто рвет. — Для нас специально свою пизд*нку побрила? — похабно смеется. Цига поворачивается, чтобы посмотреть.

Уроды!

— Не надо…. не надо… Есть в вас хоть капля человечности?! — причитаю я. Но вместо ответа слышу, как расстегивается ширинка, как шуршит одежда...

Прогибается матрас под тяжестью ещё одного тела. Хватая за бедра, он пытается их развести. Собрав последние остатки сил, бью пяткой наугад. Слышу сдавленный стол, поток мата. Надеюсь, я попала куда нужно.

— Я же сказал, чтобы ты угомонилась! — Цига заносит над моей головой кулак. Его лицо искажено злобой. Вряд ли я останусь в сознании, если его удар достигнет цели….

— Вы покойники! — в моё охваченное паникой и болью сознание врывается спасительный голос….

Глава 23

Видана

Следующее, что я слышу — глухой удар. Происходит все настолько молниеносно, что я вздрагиваю. Первым по заслугам получает Миха. Ещё удар.… Он отдается спасительной музыкой у меня в голове.

Руки, державшие мои бедра, пропадают. Упираясь в грудь, спрыгивает с кровати Цига, позволяя нормально вздохнуть, но из-за истерики не с первого раза получается втянуть в себя воздух. Глотая крохи, я пытаюсь ухватиться за покрывало, чтобы прикрыться. Пальцы не слушаются, не подчиняются. Болят так, словно по ним били молотком. Не оставляя попыток спрятать свое обнаженное тело, я без всяких эмоций наблюдаю, как Ваня бьет по голове парня. Миха пытается увернуться, прикрыть голову руками, но получается это у него откровенно плохо.

В другой день Лютаев мог бы напугать меня своей жестокостью. В его глазах адское пламя смерти. Напоминает бога войны, который несет разрушение, кровь, стоны боли. Он беспощаден, не знает жалости. Это совсем другой Ваня. Я таким его ни разу не видела

Капли крови разлетаются по полу, когда очередной удар кулаком приходится прямо в лицо. Слышится характерный хруст сломанной кости. Раньше я бы от ужаса умерла, а сейчас смотрю на это без эмоций, только слёзы продолжают литься из глаз, затуманивая взор и размазывая картину происходящего. В душе черная необъятная дыра. Выжженное поле эмоций.

— Сдохни, сука! — выплевывает Лютаев, нанося очередной удар.

В какой-то момент Миха поворачивается ко мне избитым лицом, во взгляде мольба.

«Ты меня не пожалел!» — безмолвно ору, транслируя ему взглядом.

«Хорошо, что у меня получилось натянуть на свои бедра край покрывала», — в разрушенном болью и униженном сознании всплывает здравая мысль, когда в комнату врывается охранник — тот, который должен сидеть внизу и никого не пускать в корпус!

Где ты был?!

— Так! — орет командным тоном. — Прекратили! — хватает Ивана за плечо, останавливая занесенный над головой Михи кулак. — Езжай домой, мы сами тут разберемся, кто прав, кто виноват, — в его голосе нет чувства вины. — Тебе, парень, проблемы вряд ли нужны. Ты на них уже намахал кулаками, — смотрит на сидящего на коленях Миху. Он продолжает смотреть на меня, но в его глазах уже нет осмысленности, взгляд будто неживой, расфокусированный. Момент, голова виснет, пропадает нацеленный на меня взгляд. Заваливаясь вперед, он утыкается лбом в пол. Так и лежит в неестественной позе со спущенными штанами, а охранник тем временем продолжает: — Мне тоже проблемы не нужны, поэтому иди отсюда, — тянет Ваню в сторону двери, но даже не может сдвинуть его с места. Тот стоит как вкопанный и смотрит с прищуром.

— Что ты сказал? — подается лицом к нему Ваня.

Говорит вкрадчиво, вроде спокойно, но от него такие волны агрессии исходят, что становится жутко. Меня трясет от пережитого стресса, а тут ещё атмосфера в комнате понизилась до минусовой отметки.

— Кто прав, кто виноват, говоришь? — перехватывает руку охранника и убирает её со своего плеча. — Это она, наверное, виновата, что ты с работы съебался, а эти ублюдки решили этим воспользоваться? — Ваня вроде смотрит в мою сторону, но будто мимо, словно я стеклянная.

— Так, мажор, ты себя тут так дерзко не веди, а то.… — пытаясь вести себя уверенно, он все же нервничает. Я вижу, как бегает его взгляд, как скулы играют на лице.

Договорить ему Ваня не дает.

— Сука, ты про*бал свою работу и свою жизнь! — выплевывает Ваня агрессивно, отходит назад, чтобы совершить замах. Видимо, охранник не ожидал, что и ему достанется, а может, просто такой охранник, но он не успел сориентироваться, Ваня наносит удар в челюсть. Тот пытается ответить, Лютаев уверенно уходит от кулака и встречает его ударом. Он как подкошенный падает на пол. Я наблюдаю за всем этим без сожаления, во мне будто что-то умерло: любовь, жалость, сострадание.

Воспользовавшись моментом, Цига, который все это время стоял, забившись в угол, пытается проскочить в дверь.

— Лютый, ты чего? — кричит Цига, когда Ваня хватает его за капюшон и грубо дергает назад. — Я её не трогал.… Не трогал! Это все Миха! Его заказ.… он меня подбил! Просил подержать…. Я не хотел, клянусь…. — малограмотную сумбурную речь останавливает прямой удар в челюсть. Заскулив, Цига хватается за рот, через секунду сплевывает вместе с кровью несколько зубов.

Продолжая теперь совсем невнятно шепелявить, отходит назад. Охранник приходит в себя, тряхнув головой, пробует подняться на локтях.

— Лучше лежи, сука, или я тебя добью, — не глядя в сторону охранника, произносит Ваня. Застонав, тот падает обратно на пол, закрывается локтем от света, режущего глаза. Ваня наносит комбинацию ударов, Цига бьется головой о стену. Оставляя на ней кровавый след, скатывается на пол.

Я не чувствую удовлетворения, не чувствую чужой боли. Я продолжаю биться и умирать в агонии, что сковала мою душу и разум. Наверное, я понимаю тех, кто сходит с ума после изнасилования. Меня это лишь коснулось, но ощущение премерзкое. Мне кажется, от этого невозможно отмыться, невозможно забыть…

Все мои обидчики повержены, а у меня все та же дыра в груди. Пытаюсь поймать взгляд Вани, может, там увижу свет.… тепло, которое согреет и заставит чувства ожить. Но Лютаев не смотрит на меня, сжимая и разжимая кулаки, он тяжело дышит. Его тело звенит от напряжения, венка бешено бьется на виске, а я хватаюсь за его образ, как за спасительную соломинку.

— Вида, сейчас.… дай минутку…. — его грудь резко вздымается и опадает. Он подходит к охраннику, пинает его по ноге. — Вытащи их отсюда. Я добью, если придут в себя, — теперь командует Ваня. Он будто всю жизнь с людьми разговаривал подобным тоном. — Вызови сюда вашего директора, будем с ней разговаривать, — а вот теперь неприкрытая угроза в голосе.

Охранник молча поднимается на ноги. Он старше Лютаева как минимум вдвое, шире в плечах, весит под сто килограмм, а оказался неспособным оказать сопротивление восемнадцатилетнему мальчишке. Вот такая тут охрана….

— Я не шутил насчет проблем, — примирительным тоном заговаривает охранник с Лютаевым, но при этом зло косится в его спину.

— Проблемы будут у вас, — отмахивается Иван. Подходит к кровати, касается взглядом лица, прикрывает на несколько секунд глаза. Мне кажется, берет время, чтобы остыть. Отходит в сторону, когда охранник тянет Цигу из комнаты. Когда Ваня открывает глаза, в них появляются знакомые свет и тепло. Ещё не полностью исчезла темнота, что всполохами окутывает радужку, но взгляд живой, он окутывает меня и успокаивает.

— Сейчас вызову врача, он тебя осмотрит, — старается говорить мягко, но получается плохо. В каждой букве слышится клокочущая внутри него ярость.