Он прав, прав. Я вытерла нос, взяла себя в руки. Но в голове у меня все равно не укладывалась реальность. Ну никак.
– Он в коме будет, да? – уточнила я уже то, что мне сказала медсестра.
– Да, организм должен восстановиться.
– Можно я с ним посижу? Или сейчас его жена придет?
Михаил Федорович покачал головой.
– Не придет его жена. Просила позвонить, если что… А приходить отказалась, хотя мы не против были.
– Как же так? – удивилась я.
– А вот так, деточка.
Бурлаков не был старым, но часто включал такой вот умудренный тон. Может, потому что я выглядела явно моложе своих двадцати пяти, и он воспринимал меня как девочку-медичку, а не закалённого фельдшера.
Михаил Федорович покачал головой, глядя на своего пациента.
– Я ей, как тебе, правду сказал. Не будет парень ходить. Она в слёзы, но быстро очнулась и начала узнавать, как от его имени доверенность оформить. Или недееспособным признать.
– Зачем? – не поняла я. – Вы же сказали, что кома ненадолго.
– Бизнес, – философски изрек Бурлаков. Как я понял, без этого парня в его конторе все встало.
Я больше не стала выспрашивать подробности. Мне и так стало противно.
Что это за жена такая? Приходить отказалась, зато сразу готова оформлять недееспособность.
– Фу, – не сдержалась я .
Не хотела говорить вслух, но вырвалось.
Бурлаков снова легонько похлопал меня по плечу. Он разделял мои чувства.
– Не принимай близко к сердцу, Алин. Люди разные, а мы не судьи. Может, он говнюк. Или этот… Как сейчас говорят? Абьюзер.
– Все может быть, – ответила я нейтрально, хотя очень тянуло поспорить с хирургом.
Но мне не стоило портить с ним отношения, ведь я нуждалась в его услугах.
– Михаил Фёдорович, так можно я посижу с ним? – повторила я просьбу.
– Зачем?
– Просто так. Поговорю или сестрам помогу чем.
Бурлаков явно не одобрял моего рвения, но понял, что я и без его разрешения буду тут торчать.
– Черт с тобой, Кузнецова. Приходи, но ненадолго. Тебе тоже покой нужен.
– Конечно-конечно, – пообещала я.
Бурлаков знал, что я вру, но виду не подал.
Глава 2. Какой из тебя директор?
Ярослав
Когда я очнулся, то ничего не чувствовал. Ничего, кроме боли, тошноты и беспомощности.
Я много спал и редко был в сознании. Каждый раз, продираясь через ад пробуждения, я разлеплял глаза, мечтая увидеть Машу. Мое желание сбылось лишь однажды. В ушах шумело, и я ощущал себя пьяным в дрова, но попытался зацепиться за реальность.
Маша заплакала и что-то стала мне рассказывать. Я с трудом улавливал звуки, слова, почти не понимал, чего жена от меня хочет. Когда она вложила мне в ладонь ручку, я подписал.
На этом силы кончились, и я отрубился. Может, на час. А может, на год?
В детстве бабушка смотрела Санта-Барбару, где пару лет в коме валялся Сиси Кэпвел. Я всегда над ним угорал.
Зря. Карма настигла.
Пожалуй, калифорнийскому коматознику повезло больше. Он хотя бы не просыпался и не мучился, как я.
Я продолжал ждать Машу как свет в конце тоннеля. Однако намного чаще около моей кровати крутилась какая-то девчонка.
– Ты кто? – спросил я ее однажды, чувствуя чуть больше сил.
Девушка положила мне ладонь на лоб, погладила и ласково сказала:
– Тшшш, Ярослав. Вам пока лучше тихонько полежать. Не тратьте силы.
Ее голос казался немного знакомым. При этом ее лицо я точно никогда не видел раньше, иначе бы запомнил. Она была очень симпатичная. Курносый нос и прямые светлые волосы, а глаза лучистые, ясные.
– Все будет хорошо, – пообещала девушка и погладила меня по волосам.
Я вроде вспомнил, где ее видел, но сразу снова позабыл и отключился.
Когда я немного окреп, то именно она стояла за спиной моего лечащего врача.
Выслушав неутешительную правду о моем состоянии, я спросил:
– Моя жена знает?
Доктор кратко кивнул. Девушка за его спиной кусала губы.
До меня вроде доходили его слова. Хирург вещал о важном, но я его не слушал. У меня в голове не укладывалось, почему я здесь столько времени один. Ни жены, ни дочери за столько дней я не видел.
Ладно, таскать Тоню в больницу к парализованному отцу – так себе идея. Но почему Маша меня не навещала?
Врач закончил свою речь и без лишних сантиментов вышел. Со мной осталась та юная сестричка. Она присела на стул у кровати и долго молчала.
Ее плечики дрожали. Она смотрела вниз на свои сцепленные в замок руки. Только когда что-то горячее капнуло на мою руку, я понял, что она плачет.
– Простите меня, Ярослав, – всхлипнула девушка. – Это я виновата.
– Боюсь, у вас не хватило бы сил раздолбать мою спину тяжеленным ящиком. Кажется, это был мужчина.
– Вы спасли меня.
Она взяла себя в руки и прекратила всхлипывать, но продолжала вытирать глаза.
– Это меня пнул тот придурок. Вы меня спасли, а потом…
Девушка замолчала. Она прерывисто выдохнула и снова извинилась.
– Мне очень жаль, Ярослав. Простите, пожалуйста.
Ее слова должны были меня тронуть, но я не чувствовал ни черта.
Не злился, не хотел ее успокаивать, не винил ни в чем.
– Я думал, вы медсестра. Вы здесь работаете? – спросил я.
– Э, ну да. Вроде того, – проговорила она.
– Можете оказать мне услугу?
– Да, конечно. Все, что смогу, сделаю.
– Попробуйте связаться с моей женой? Я хочу ее увидеть.
Она встала со стула. Я заметил, как девушка сжала руки. Думал, она мне откажет. Все остальные представители больницы уверяли меня, что Маша скоро придет. Вот-вот. Или к вечеру. Или завтра. Каждый день кормили этими байками.
Если девчонка чувствует себя виноватой, может, от нее будет толк.
