Дикие птицы - Эдвардс Миранда

Получается, только что я устроила беспричинную сцену ревности, так?

Joder!

Щеки пылают огнем, когда я осознаю весь кошмар ситуации. Боже, мне уже стоит начать раздвигать ноги, чтобы Николас забыл о том, какая я идиотка?

– Мне приятно, что ты ревнуешь, птенчик, – Николас вновь запускает пальцы под лямку моего платья и поглаживает кожу, и я в очередной раз убеждаюсь, что этот мужчина совершенно лишен представления о личных границах. – Ты разбивала мне сердце своей холодностью.

Николас оставляет мягкий поцелуй на моем плече как раз в тот момент, когда в наше бунгало заходит официант и спасает меня от дальнейшего позора. Приняв наш заказ, он дает нам несколько пледов на случай, если мы замерзнем, и приносит кувшин с безалкогольным коктейлем.

– Ты уже уволилась с работы? – разливая по бокалом напиток, спрашивает Николас.

Непонимающе свожу брови у переносицы и качаю головой.

– Нет, почему я должна увольняться? Я же еще ни копейки не заработала на пении, – аккуратно сдвигаюсь в сторону от Николаса.

Но едва я отдаляюсь от него на сантиметр, Ник хватает меня за бедро и тянет обратно. Бью его по ладони и шиплю:

– Я подам на тебя в суд за харассмент в сторону сотрудниц.

Николас ни на секунду не тушуется из-за моей угрозы, наоборот, он принимает вызов, который, как он думает, я ему кинула. Возможно, мой голос был недостаточно серьезным из-за того, что его широкая ладонь продолжает покоится на моем бедре, а пальцы – эти чертовски неуемные пальцы – проникают под боковой разрез платья и касаются оголенной кожи. Николас, глядя мне в глаза, спокойно пьет свой напиток, в то время как у меня перехватывает дыхание. Он провоцирует меня, как маленький чертенок, сидящий на плече. Только этот черт огромный и очень сексуальный.

– Ладно, – опомнившись, пытаюсь спрятать негодование подальше, сменить тему и вести себя дружелюбно. – Расскажи мне, чем занимаются на свиданиях. Особенно в подобных местах. Мне нужна инструкция.

Николас давится коктейлем и вопросительно приподнимает брови, глядя на меня и даже не думая убирать руку с моего бедра.

– Птенчик, ты что, никогда не была на свиданиях? – спрашивает он с таким лицом, будто у меня выросла вторая голова.

Все желание быть дружелюбной и хорошей девочкой, выполняя задание М, испаряется.

– Да, – бурчу я. – Прекрати так смотреть на меня! В этом нет ничего необычного. Мне всего двадцать два, и большую часть времени с того момента, когда я доросла до похода на свидания, я работала. Не у всех были годы, чтобы набраться опыта, как у тебя.

Губы Николаса расходятся в хитрой улыбке. Поставив локоть на стол, он опирается головой на руку и впивается в меня многозначительным взглядом. Каждой клеточкой чувствую, что сейчас он произнесет что-нибудь такое, за что я ударю его и заодно провалюсь перед М. Хватит придуриваться, я здесь не для развлечения. У меня есть цель.

Ловлю взгляд Николаса и, не опуская глаз, накрываю его теплую ладонь своей. Подаюсь вперед, выпячивая грудь немного сильнее необходимого, и соблазнительно прикусываю нижнюю губу. Остановившись всего в нескольких сантиметрах от рта Николаса и практически утопая в его аромате, кладу вторую руку на его грудь и провожу пальцами по пульсирующей на шее венке. Улыбка Ника не меркнет, но становится меньше, не такой веселой.

– Если я не ходила на свидания, не значит, что я так же неопытна в другом, мистер Кинг, – медленно произношу я, позволяя ему вкусить смысл каждого слова.

Мы так близко, что если один из нас подастся вперед, наши губы встретятся. Николас опускает взгляд к моему рту. Его небесные глаза темнеют, заставляя меня почувствовать небольшой заряд тока, бегущего по позвоночнику. Я могла бы сделать этот шаг, но тогда игра перейдет на следующий этап. Интересно, видит ли Николас мое смятение? Или Эктор говорил правду про мой дар к обману?

К сожалению или к счастью, нас прерывает официант, пришедший с первыми блюдами. Отстраняюсь от Николаса и принимаюсь за еду. Мне казалось, что эта небольшая перепалка сделает ужин напряженным. Первое время мы действительно едим молча. Потом Николас крадет гребешок из моей тарелки, а я – креветку из его. Не успеваю заметить, как мы начинаем разговаривать обо все на свете. Случайные прикосновения становятся частью общения, как и улыбки, которыми мы одариваем друг друга.

Закончив с ужином, мы выходим из бунгало и идем вдоль океана по чистейшему песку.

– Нет, подожди, – неприлично громко смеясь, потираю свое оголенные плечи. Николас тут же накрывает меня пледом. – То есть вот этот огромный и страшный мужчина из бизнес-новостей надевает корону и сидит на крохотном стуле, чтобы поиграть с дочерью?

Николас поправляет плед на моих плечах и кивает.

– Я бы показал тебе фотографии, но они все дома, – отвечает он. – Эта девочка самого Дьявола заставит играть с ней в куклы.

Мы оба заливаемся смехом. Теперь мне очень хочется познакомиться с женой Росса Кинга, которая воспитала такую дочь. Хотя нет, лучше не видеть семью того, кого собираешься предать.

– А что насчет тебя? – спрашивает Николас и едва ощутимо касается костяшками моего предплечья. – Я уже наговорил на пару статей в журнале сплетен о моей семье.

Начав разговор про семью, я совершенно не подумала о том, что в итоге и мне придется что-то рассказывать.

Легкость от разговора моментально испаряется, но я держу лицо, чтобы не показать, насколько болезненна эта тема. Глядя на спокойный океан, залитый лунным светом, подбираю верные слова.

– Из семьи только бабушка и лучшая подруга Кортни, но она живет в Нью-Йорке, поэтому видимся мы редко, – Николас ловит мою ладонь и сплетает наши пальцы. Мой взгляд опускается, и я одариваю Ника небольшой улыбкой. – Тема родителей возвращает нас к разговору о моем происхождении. Многие в Колиме работали на «Lazos Fuertes». Мои родители в том числе.

– Ты про картель Кордеро? – уточняет Николас.

– Да, – киваю я, вновь смотря на океан. Почему-то я не удивлена, что Николас знает главу самого могущественного наркокартеля в Западном полушарии. – В общем, эта работа погубила их, и бабушка перевезла меня в Штаты. Так что мне особо и нечем поделиться.

Николас перемещается и встает передо мной, останавливая. Поймав меня за подбородок, он поднимает мое лицо, чтобы я смотрела ему в глаза.

– До недавнего времени самое веселое, что я мог рассказать о семье, было то, что мой самый младший брат чуть не убил старшего, – без толики веселья в голосе говорит Ник. – Но теперь я вижу проблески света и в своей жизни. Просто их тяжело разглядеть, если разум погружен во тьму.

Обдумав его слова, все-таки вспоминаю нечто хорошее.

– Ты не первый, кто называет меня птенчиком, – мои губы расходятся в скорбной улыбке. На сердце одновременно и тепло, и больно. – Обычно все звали меня «диким цветочком» из-за имени и бунтарского характера, но папа дал нам с мамой другое прозвище. «Дикие птички». Мы с ней очень любили петь, ни один праздник не обходился без наших голосов.

– Видишь? И в самую темную ночь можно найти хотя бы одну звезду на небе, – Николас поднимает вторую руку, проводит ею по моей щеке и убирает волосы за уши. – Неважно, сколько боли причинило прошлое. Ты сама создаешь свое будущее, и если захочешь, если позволишь сама себе, оно будет счастливым. Для кого-то счастьем станет маленькая девочка с железным характером, для кого-то – занятие любимым делом. Неважно. Просто ты не должна держаться только за боль.

Некоторое время мы с Николасом просто смотрим друг на друга. Вблизи у Ника видны небольшие морщинки у глаз. Я даже заметила один седой волосок, о которому ему лучше не говорить. Но тем не менее, Николас остается чертовски красивым. Я никогда не западала на мужчин старше, особенно с такой ощутимой разницей в возрасте. Наверное, я забываю о двенадцати годах между нами, потому что немалую часть времени Ник придуривается.

– Это были самые вдохновляющие и мудрые слова, какие я слышала от вас, мистер Кинг, – язвлю я. – Вы обошлись без единого комплимента в свою сторону.