Поцелуй с тенью - Аллен Навесса

«Я пока тебя и не прошу», – ответил он. Это значит, что попросит позже?

Я подняла голову и посмотрела в камеру, и мысли в моей голове бурлили, как яростный прилив. Мне надо было прекратить это. Сказать ему испариться в пространстве. Но почему я не могла заставить себя это сделать? Неужели какая-то свихнувшаяся часть меня этим наслаждалась?

Наверное, внутренняя пытка отразилась у меня на лице, потому что он написал:

«Просто скажи мне прекратить, Эли, и так и будет».

Мои пальцы зависли над экраном. Мне надо было это сделать. Это здоровое решение. Правильное решение. Конечно, фантазия о том, как мужчина вламывается ко мне в дом и трахает меня, – очень соблазнительна, но это всего лишь фантазия. Реальная жизнь давно продемонстрировала мне, что подобное безумие приводит к единственному логическому завершению – я буду либо покалечена, либо убита.

Мне удалось напечатать букву «С», прежде чем у меня запиликал пейджер. Я посмотрела на сообщение, и все мысли о Безликом мгновенно улетучились из моей головы.

Все скорые были забиты пациентами с пулевыми ранениями. В ночном клубе произошла массовая стрельба.

Я бросила телефон в шкафчик, захлопнула его и выбежала в холл.

Бринли вывалилась из дверей туалета, когда я проходила мимо, и мы чуть не столкнулись. Я замедлила шаг, чтобы удержать ее, и мы вместе поспешили к стоянке скорой помощи.

– Слева! – закричала Таня, пробегая мимо нас.

– Черт, она быстрая, – выдохнула Бринли, пока мы как оголтелые неслись за ней.

– Она королева кардио, – сказала я. – Пробегает три марафона в год.

– Насколько все будет плохо? – спросила Бринли.

Я быстро глянула на нее.

– Правду?

Она кивнула.

– Хуже не бывает.

Через двадцать часов я выползла из больницы. Почти весь коллектив медсестер вызвали внеурочно, чтобы помочь с последствиями стрельбы, а многие коллеги появились даже до того, как мы нашли их номера. Когда происходит трагедия, мы знаем, куда приходить.

Мы приняли только часть жертв. Остальных развезли по остальным неотложкам и травматологиям по всему городу. Шесть человек погибли, еще шестнадцать подстрелены, а еще двадцать получили травмы во время давки у выхода из бара.

Как сообщил один из полицейских, собиравших свидетельские показания, стрелка устранила героическая барменша. Она выскочила из-за барной стойки вскоре после того, как он открыл стрельбу, ударила его бейсбольной битой и продолжала бить, пока его голова не стала похожа на расквашенную тыкву.

Она спасла много жизней, но у нас по-прежнему оставались трое человек, которые могли скончаться от полученных травм. К сожалению, это даже не самая страшная массовая стрельба, которую я видела. В прошлом году мужчина пришел на работу к своей бывшей жене, убил восемь человек и ранил еще жуткое количество, прежде чем снайпер спецназа его обезвредил.

Мне удалось поспать час или два в перерывах между беготней из одной палаты в другую, но этим нельзя было нивелировать тот факт, что я бодрствовала практически сорок часов. Именно поэтому я оставляю Фреду так много корма и воды. Мой ветеринар постоянно повторяет, что нельзя оставлять ему бесконечное количество еды, а то он растолстеет. Но по мне, так пусть лучше Фред станет немножко попухлее, чем будет голодать каждый раз, когда я вот так задерживаюсь на работе.

Я поднялась на лифте на третий этаж, на парковку, плотно укутавшись в свое тяжелое зимнее пальто, но когда открыла дверь, мне в лицо ударил порыв ледяного арктического ветра. Я оглянулась по сторонам и остановилась. Снова шел снег – он валил большими, толстыми хлопьями, которые уносил ветер. Отлично. Надеюсь, на дорогах все не очень плохо.

У меня возник соблазн развернуться и пойти спать в одну из специальных комнат, выделенных под долгие смены, но скорее всего, если я так сделаю, у меня снова будет только пара часов, прежде чем кто-нибудь найдет меня и попросит помочь. Говорить нет в таких ситуациях было для меня проблематично, а я достаточно хорошо себя знала и понимала: чтобы не подставить себя же, лучше поехать домой, пусть придется вызвать такси или службу перевозок.

Надо было только забрать несколько вещей из машины, а потом можно вернуться и вызвать «Убер». Было глупо думать, что я сейчас смогу сесть за руль. Всем только того и не хватало, чтобы я заснула за рулем и спровоцировала очередную аварию.

Я оторвалась от вида снега и потащилась в угол стоянки, где оставила машину.

Когда я дошла до нее, она оказалась заведенной.

Я остановилась в нескольких метрах, с недоумением уставившись на нее. У меня не было бесконтактного зажигания, которое могло бы это объяснить. Может, я так устала, что у меня уже галлюцинации?

Я оглянулась в поисках человека, которого можно было бы спросить, видит ли он то же, что и я. Но никого поблизости не оказалось. Сейчас было три утра, и на этом уровне стояли только машины сотрудников. Все мои коллеги крепко обосновались в больнице и пытались спасать жизни.

Я несколько раз быстро моргнула. Нет. Не галлюцинация. Моя чертова машина была заведена. Я не могла оставить ее такой – ключи были в сумке, – так какого хрена тут происходит?

Мой вялый мозг наконец-то начал просыпаться. Это что, его рук дело?

Я достала из сумочки баллончик и пошла параллельно машине, оглядываясь по сторонам на тот случай, если кто-то нападет из засады. Стоянка была ярко освещена, и я не заметила ни души, но лучше не рисковать. Я продолжала держать палец на кнопке распыления, пока в моем поле зрения не оказалось водительское место. И кто-то на нем сидел. Кто-то огромный. В капюшоне, который закрывал лицо.

Нет. Не может, мать твою, быть.

Ни с того ни с сего он повернулся, и я отпрыгнула, врезавшись в соседнюю машину. Из моего окна на меня глядел Безликий.

Что же, теперь я полностью проснулась. И была совсем не в настроении валять дурака. Какая наглость с его стороны исполнять такие номера после целых ночи, дня и ночи, как у меня!

Он поднял руку и помахал мне, потом показал пальцем, чтобы я подождала, опустил его и посмотрел вниз. У меня в сумке запищал телефон. Я не сводила с него глаз, пока рылась в поисках источника звука.

Мне понадобилось довольно долгое время, чтобы прочесть сообщение, потому что я то опускала глаза на текст, то снова быстро поднимала их, изучая обстановку. Я не верила, что где-то неподалеку у него нет сообщника, который ждет, пока я отвлекусь, чтобы они могли застать меня врасплох.

«Я подумал, что могу довезти тебя домой. Погода дерьмовая, а ты, наверное, без сил. Тебе сейчас небезопасно самой садиться за руль».

Я метнула в него глазами молнии, а потом согнула палец, показывая, чтобы он опустил стекло.

Он снова отвернулся и стал печатать.

«Не прыскай в меня баллончиком».

– Ты не в том положении, чтобы мне приказывать, – крикнула я ему. Он едва-едва приоткрыл стекло, чтобы лучше меня слышать. – В этой больнице сейчас двадцать копов, и большинство из них я знаю по именам. Один звонок – и ты в жопе.

Он снова начал печатать в телефоне.

– Серьезно? Ты не будешь со мной разговаривать?

Он покачал головой и продолжил.

Я должна настолько хорошо его знать, чтобы суметь распознать голос, раз он идет на такие крайние меры. Кто он? Один из тех копов, которыми я ему только что угрожала? Я смогла вспомнить только двоих с такой комплекцией, но это бы объясняло, как он так легко меня нашел, ведь он мог воспользоваться специальным полицейским оборудованием.

«Я просто тебя подвезу. Я видел, через что ты прошла и что ты еле стояла на ногах, когда собирала свои вещи, так что я решил приехать».

Я устало взялась за переносицу и на секунду задумалась, не стоит ли мне позвать на помощь.

– С чего ты так решил?

«Ты не сказала мне остановиться, Эли».

Я в бессилии опустила руки и уставилась на него.

– Потому что меня отвлекла чертова трагедия!