(не) Моя доярушка (СИ) - Боровик Анастасия

Слезаю и ложусь рядом, тяжело дыша. Кладу руку на грудь, наглаживая набухший сосок. Не хочу отпускать никогда, так бы и держал всё время.

— Я завтра приду полоть грядки.

— Уверен? — отрывисто спрашивает Маша.

— Ещё как.

Бомбита наклоняется ко мне и целует меня в грудь, я привстаю и разглядываю её в свете луны. Такую красивую, живую, разгорячённую. И понимаю, что хочу её снова, до безумия, до молний в глазах.

И мы снова занимаемся любовью, а потом я под нежные поцелуи моей девочки ухожу к себе домой. Чувствую себя самым счастливым человеком на земле. У меня есть банка молока и моя Маша.

Глава 17

Машенька

Стою у плиты, жарю блинчики и пью вкусное молочко. На кухню входит взъерошенный, мокрый Марко и тяжело дышит.

— Ты снова бегал? — спрашиваю я. Он не отвечает, а лишь хватает меня и куда-то ведёт. Я успеваю выключить газ, но кружка с молоком остаётся у меня в руках.

Уже неделю мы не расстаёмся ни на день, словно приросли друг к другу. И всё же иногда охватывает тревога, что это может внезапно прерваться.

Вспоминая, как после нашей первой близости я проснулась рано утром и всё выглядывала в окно, надеясь увидеть его кудряшки. Но Марко не пришёл, и это меня злило. Сама виновата, накручивала я себя. Легкодоступная, осуждала я себя. Но как можно было устоять, когда он был таким милым, нежным, заботливым?

Я просто хотела немного счастья, чтобы потом вспоминать, как это бывает. В голове крутилось: меня обманули, использовали. Гневалась уже на себя, что никому бы такого не позволила, а здесь повелась на его уловки. Но как он на меня смотрел! В каждом его слове, движении было восхищение, осторожность. Утром он не пришёл, и я решила, что он уехал со всеми. Набралась сил и сказала себе, что забуду. Как полагается каждой брошенной женщине, заведу себе животное, только не котика, а козу. Котов у меня и так пять штук, поэтому коза выгоднее. Тогда-то я представляла, как буду готовить козий сыр с прованскими травами, выйду на мировой уровень и обязательно покажу его в Италии. В моих мечтах эксперты награждали меня огромной медалью за вклад в сельское хозяйство и умоляли остаться, чтобы развивать его. И конечно, там я обязательно должна была случайно столкнуться с Марко и пройти мимо, а он должен был допросить меня, помню ли я его. Я бы ответила, что итальянцы меня больше не интересуют, потому что я выхожу замуж за испанца.

В тот момент, когда я размышляла о своей воображаемой мести, в теплице появился кудрявый парень с противнем в руках. Я окинула его взглядом и резко спросила:

— Это что?

Он в тот день даже не заметил моего негодования и весело сказал:

— Лазанья. Ты же не попробовала, дед съел. Поэтому опоздал, пока магазин открылся, продукты докупить нужно было. Но зато успел на обед.

И вот вроде радостно было, что не уехал, остался, только я вся взмокшая от пота, заплаканная, уверенная, что меня ждет страстный испанец и медаль за козий сыр с прованскими травами, решила повредничать. Мне нужно было время, чтобы обдумать, как жить теперь с тем, что меня не бросили. Что ему надо? Может, сексуальной добавки не хватило?

— Марко, уходи, — отвернулась я и продолжила яростно вырывать траву.

— Никуда я не уйду, — заявил он.

Я сняла перчатки, бросила тяпку и вышла из парника:

— Тогда я уйду, — быстрым шагом направилась в дом. Марко последовал за мной.

Мы зашли на кухню, и он поставил противень на стол. Я помыла руки, повернулась, чтобы пройти, но меня прижали к стене.

— Маша, что случилось? Я тебя чем-то обидел?

— Нет, — я смотрела в пол, боясь поднять глаза и снова поддаться его влиянию, чувствуя жар его тела и уверенную мощь.

— Тогда почему я должен уйти?

— Ну, ты получил свое, больше не дам, — пробормотала я, краснея и чувствуя себя глупо. Я понимала, что его уход был необходим, чтобы я перестала выглядеть глупо. Как же мне было стыдно тогда. И ведь не скажешь прямо, что я перенервничала и разобиделась, что он не пришел рано утром. А теперь он был здесь, и я не знала, как вернуться к прежнему разговору. Марко молчал, но руки не убирал.

— Посмотри на меня, — мягко попросил он.

Мне хотелось отвернуться и скрыться в своей комнате, зарыться в одеяло. Но я нашла в себе решимость и посмотрела на него, встретившись с его уверенным и спокойным взглядом карих глаз.

— Ты права, я своё получил и не собираюсь отпускать, — придвинулся ближе. — Ты, Маша, вся моя. Если я тебе не нравлюсь, я постараюсь измениться. Просто скажи, чего ты хочешь.

Я открыла рот, но слова застряли в горле. Я долго размышляла над его словами.

— А какие у нас вообще отношения? — наконец уточнила я.

— Мы встречаемся, — ответил он, — и я не понимаю, почему ты так расстроена.

— Мне нужно подумать, — вырвалась из его объятий и села на стул. Марко сел напротив и внимательно изучал меня, постукивая пальцами по столу.

— Думай, — сказал он, — а я, если что, напомню тебе, с кем ты теперь.

Я не стала долго размышлять. Марко достал вилки и открыл противень. Аромат печёного сыра, томатов и фарша заполнил комнату. Он поднёс вилку с лазаньей к моему рту. Я попробовала и не смогла сдержать стон восхищения.

— Я прощён? — спросил он.

— Ты ничего не сделал, — бодро сказала я, забирая у него вилку и продолжая есть лазанью. Марко усмехнулся, приподняв брови. Тогда я решила, что просто переволновалась и поэтому отпустила всю ситуацию. В конце концов, я девочка, могу и немного мозг повыносить, чтоб жизнь раем не казалась. В тот день я первая его поцеловала, показывая, что согласна быть с ним.

Сегодня же Марко быстрым шагом тащил меня на задний двор. Я еле успевала за ним, еще приходилось крепко держать кружку молока, чтобы не расплескать.

— Куда мы бежим?

Он не ответил, открыл деревянную серую дверь на сеновал и, найдя удобное место, усадил меня на сено. Его губы накрыли мои. Я продолжала держать кружку одной рукой, не решаясь поставить ее. Марко принялся лихорадочно расстёгивать пуговицы на моей блузке, затем бросил это дело и переключился на что-то другое.

— Ты в юбке, отлично, — сказал он, задирая ткань и сжимая мое бедро.

— Марко, что с тобой? — удивилась я, поглаживая его мокрые от пробежки волосы.

— Маша, пока я бегал, думал о тебе. И надумал такое, что не могу себя больше сдерживать, — сказал мой кудряшка, снимая с меня трусики и задирая юбку до талии.

Он так стремительно уложил меня на сено, что я даже не успела понять, что происходит. А его губы принялись оставлять обжигающие поцелуи на моём животе, опускаясь всё ниже. Языком раздвинул мои половые губы и покрыл поцелуями трепещущую, гладкую, влажную кожу. Покусывая клитор, он втянул его в себя, и я издала протяжный стон удовольствия, чувствуя, что могу умереть прямо здесь и сейчас.

От смущения я попыталась отстраниться, но Марко лишь прижал меня к себе ещё ближе, хватая мои ягодицы. Его поцелуи и ласки стали такими настойчивыми, что я перестала думать о чём-либо, кроме них. Он коснулся моего чувствительного места, и я вскрикнула, закусив губу.

Лежу на сене, которое впивается в спину, усиливая остроту ощущений. Двигаюсь в ответ на его поцелуи, я вся горю, тело мягкое и податливое, оно полностью в его власти. Моё дыхание становится рваным, а наслаждение — всё более жгучим и приятным, пронизывая меня яркими токами.

Пружина внутри меня натягивается, всё клокочет и трясется от экстаза, я дергаюсь и в конце концов опрокидываю кружку молока себе на блузку. Да уж, она таки была все это время в моей руке. Молоко разливается по моему телу, и мой бюстгальтер мгновенно намокает.