— Привет! — захожу в комнату.
— Альберт, родненький мой! — улыбается мне мама.
— Привет, — тихо откликается Алена. Она сидит у кровати матери с открытой книгой.
— Что читаем? — улыбаюсь обеим. Замечаю легкий румянец на маминых щеках и выдыхаю. Что бы там ни плели эскулапы хреновы про ремиссию, а Алена действует исцеляюще.
Я в это верю. Отец тоже.
Алена нам богом послана. Семьей моей, а значит, и мне лично.
— Ой, — закрывает книжку Алена. Кладет сверху руку.
На пальце мерцает малюсенький камушек помолвочного колечка. И меня в который раз накрывает.
«Я задарю тебя бриллиантами», — стискиваю зубы.
— Читаем “Ночь нежна” Фицджеральда, — чинно докладывает Алена.
— Ты же ее уже читала, — поворачиваюсь к матери.
— Ой, Альбертик, эту книгу невозможно не перечитывать. Когда я ее читала по молодости, сопереживала Розмари… Потом Нику, главному герою. А сейчас очень сочувствую его жене…
— Измена? — уточняю, садясь в соседнее кресло с Аленой.
— Да, — вздыхает мама. Поправляет покрывало тонкими узловатыми пальцами и смотрит на меня как ребенок.
— Давай я почитаю, а ты отдохнешь, — хочу забрать у Алены книгу и тут же останавливаю себя.
Я начну читать, и Алена уйдет к себе. А я останусь с матерью и книгой о какой-то вероломной Розмари.
— А что ты думаешь об измене? — спрашиваю Алену. — Простишь милого? В военных городках всякое случается.
— Нет, Олег не такой! — чуть ли не подпрыгивает на месте Алена. Возмущенно фыркает, краснеет. Закрывает книгу.
— Чисто теоретически, солнышко, — поддерживает меня мама. — Я бы точно не простила. Но Валерчик никогда не давал повода.
“Ага, ага!” — усмехаюсь криво. Мама лукавит, естественно. Отцу даже далеко ходить не надо. И жена, и любовница мирно сосуществуют под одной крышей. Но к чести отца, он ни разу не посмотрел ни на одну женщину кроме матери и Катерины.
Что ж поделать, если законная любимая жена с молодости больна, а ее бойкая сестра всегда рядом, всегда готова.
Видимо, такой вариант всех устраивает. Поэтому мама связь отца и Кати не считает изменой. Или не задумывается об этой стороне жизни. Когда человек одной ногой уже не здесь, трудно размышлять о земных радостях.
— Ну, если теоретически, — прерывает паузу Алена. — Не смогла бы простить. Измена начинается в голове. Человек должен подумать. Решиться. Выбрать кого-то… Начать общаться. Под наркозом никто никого в койку не укладывает, — бросает резко.
— Совершенно верно, — кивает мама. — Какая же ты мудрая, Аленушка! А ты что скажешь, Альберт?
— Я? Категорически против. На аркане в ЗАГС никого не затянешь. Если встретил женщину, влюбился, дал клятву, то и люби ее. Зачем нужны другие?
— Олег мой тоже так говорит! — запальчиво тараторит Алена.
— Хорошо. Повезло тебе, Аленка, — заставляю себя улыбнуться. И тут же перевожу тему. — Ну что, невеста? К свадьбе готова?
— Ой, еще столько надо сделать… — всплескивает руками Алена. — Я хотела салют и голубей, а папа сказал, что обойдусь. Олег его поддержал. Поцапались…
— С женихом или с папой? — уточняю насмешливо.
— С женихом, — печально сообщает Алена. — Но мы уже помирились. А с папой моим ссориться бесполезно.
— Нет смысла с родителями ругаться, — поднимаюсь на ноги. Целую маму в лоб. Кладу руку на Аленкино плечо. Жест дружеский. Совершенно невинный. Но мне и этого хватает. Лишь бы прикоснуться к любимой женщине.
— Не буду вам мешать, — направляюсь к двери. И мысленно прошу прощения у Аленки.
Прости меня, девочка. Знаю, что будет больно. Очень больно. Но я все раны и царапины на твоем сердечке залечу!
Глава 30
Зима проходит, за ней весна, а потом майские.
Олега обещают отпустить на неделю. Жду его не дождусь! Даже все курсовые и коллоквиумы сдала пораньше.
— Ленка, я приехал! — в последний день апреля звонит мне Олег рано утром. — Выходи! Или я сам поднимусь.
— Ты где? — усевшись на постели, убираю назад волосы, спросонья смотрю на часы. Потом на девчонок, спящих рядом.
— Где, где? — ржет в голос любимый. — Под твоей общагой, Леночка. Давай, спускайся! С вещами на выход…
— Иду, — подрываюсь с постели. Благодарю в душе интуицию, погнавшую меня поздно вечером в общежитие от Валдаевых. Одеваюсь второпях. Хватаю заранее собранную сумку. Кричу на всю комнату.
— Все, девчонки, пока! Олег мой приехал!
И пулей скатываюсь вниз по лестнице.
— Приехал! Приехал! — кричу знакомым девочкам и вахтерше.
Вылетаю из общаги, спотыкаюсь о порог и падаю в прямо в руки Плехова.
— Ленка, — выдыхает он, притягивая меня к себе. — Убьешься, бешеная!
— Люблю тебя до неба! — висну на шее.
— И я тебя! — пожирает меня взглядом Олег. Забирает из ослабевших рук сумку. — Пойдем, — кивает на тачку моего брата, припаркованную неподалеку. — Сейчас вещи в багажник закинем и погуляем. Наши дорогие родственники на рынок поперлись. Пара часов у нас есть.
— Пойдем на набережную, — обнимаю любимого за руку. — Там погуляем и позавтракаем. Тут недалеко, — взмахиваю рукой. — Ты голодный?
— Кормили в самолете, — улыбается Олежка, обхватывая мою талию крепкой лапищей. — Кафе есть там?
— Ларек с чебуреками, — смеюсь я. — Кафе с девяти вроде. А в такую рань — только чебуреки.
— Годится, — целует меня в висок Плехов.
Щелкает брелоком. Прячет в багажник мою сумку. Машет рукой в сторону длинной лестницы, ведущей к озеру.
— Идем, — выдыхает хрипло. А у меня ноги подгибаются. Сейчас бы домой. Отпроситься у мамы под выдуманным предлогом к Плеховым, украдкой пробраться в дальний сарай, постелить покрывало прямо на сене, достать с полки подушку, уткнуться носом в голую накачанную Олежкину грудь.
— Надо тебя у дядьВаси отпросить, — бубнит рядом любимый. Словно мои мысли читает. — Мы же без пяти минут муж и жена. Пусть разрешит жить вместе…
— Папа не позволит, — мотаю я головой и сама удивляюсь, как за последний месяц поменялся отец. Хмурится, как только речь заходит о нашей с Олегом свадьбе. О чем-то тихо переговаривается с Андреем. А тот, после Тюмени, вообще перестал общаться с Плеховым, хоть и женат на его родной сестре.
— Да ладно! Я попрошу, — самодовольно заявляет Олег. — ДядьВася мужик добрый. Катька говорила, что он настаивает на их переезде в ваш дом…
— Мы же поженимся, уедем. Мои комнаты освободятся. Кате с ребенком будет у нас удобнее. Вот прикольно, Олежка! У нас с тобой будут общие племянники… — смеюсь, прижимаясь к любимому.
— И общие дети будут, — ржет Олег, подхватывая меня на руки. Кружит, словно куклу.
Уже на набережной покупаем чебуреки и сок. Садимся на первую попавшуюся лавку, смотрим на лодки, мерно плывущие по глади озера, и строим планы. Обсуждаем будущую свадьбу, наше житье во Владивостоке…
— Зачем мы только свадьбу на сентябрь назначили? — вздыхаю я горестно. — Могли бы сегодня пожениться… Все же готово…
— Нет, Лен, — строго пресекает мои мечтания Олег. — Я сразу, как училище окончу, рвану во Владик. Исполню приказ. Из Тюмени ближе будет. Устроюсь на квартиру. Пойму, что нам надо довезти, а что на месте купить. Потом пройти надо двухмесячные офицерские курсы. А это до конца августа. И перед самой свадьбой я за тобой приеду. Распишемся и вместе рванем уже во Владик. А раньше тебе там что одной делать? Лето вроде… Лучше дома побыть, с семьей…
— Ты прав, — прислоняюсь к крепкому мужскому плечу. — Как всегда прав. Только мне здесь без тебя плохо, — сообщаю жалобно. И сама удивляюсь собственному настроению. Будто никогда не наступят третье сентября и наша свадьба.
— Ты доедать будешь? — кивает Олег на мой надкусанный чебурек.
— Нет, я уже наелась, — отдаю ему.
— Давай сюда, — Плехов забирает у меня из рук остывший и развалившийся кусок теста, в чреве которого маячит кусок фарша. Укладывает в рот.
— У кого-то большая хлеборезка! — хихикаю я.
