Спецназ. Притворись моим (СИ) - Алекс Коваль

— Можно. Я редко. Я мужик. И спортом занимаюсь много, у меня легкие натренированные. А ты принцесска. А принцесски не курят.

— Иди ты в задницу, Сотников! Никакая я не принцесска!

— А еще рот с мылом за такие обороты промою. А лучше сразу с хлоркой.

— У, дурак! — бурчит и возвращается в ресторан.

Я выкидываю окурок в урну и шлепаю следом.

В «Империал» во всю танцевальный движняк. Играет забойный хит «Руки Вверх» «Крошка моя», и вся компания отрывается под голос Сергея Жукова, как будто «средний возраст по палате» гораздо ниже пятидесяти годиков. Пенсионеры скачут так, как я в свои двадцать не скакал.

Возвращаюсь к столу. Ира трещит с моей мамой о чем-то девчачьем. Хихикают и шушукаются обе. Сидят с видом профессиональных лицедеев, которых во вранье хер уличишь.

Я сажусь на свое место. Хлопаю залпом всю сотку согретого за два часа на столе виски. Просто потому что захотелось. Просто потому что внутри подкипает.

После пары качовых хитов включается медляк. Что-то из старого, берущего за душу с первых нот так, что я неожиданно для себя хватаю «невесту» за руку и бросаю:

— Потанцуем.

И это не вопрос.

Ира ошарашенно хлопает ресницами.

Я не даю ей опомниться и буквально вытаскиваю на танцпол, с подкруткой сгребая в свои объятия. Одна рука на талии, крепко прижимающая к груди. Вторая обхватывает ее пальчики. А в глазах девчонки удивление и… паника? Да, это определенно она. И чего это мы так разволновались, милая?

— Это просто танец, расслабься, Ириска.

— Я бы с удовольствием, — шепчет напряженно, — но я не умею танцевать медляки!

— Что? — ухмыляюсь я. — Смешная шутка, — подмигиваю и увлекаю в танец, подстраиваясь под ритм песни.

Через пару неуклюжих и неловких движений Агаповой, когда она в третий раз за двадцать секунд наступает мне на ногу, понимаю: не шутка.

— Ты серьезно никогда не танцевала медляк с парнем? — шепотом.

— В клубе танцевала под медленную музыку, — зардевшись, признается. — Но, как ты понимаешь, клубные танцы слегка (совсем) другие!

— Господи, что за детка мне досталась? Всему тебя надо учить. На какие мастер-классы еще меня разведешь? Учти, на те, что «восемнадцать плюс», отдельная повышенная такса.

— Весело тебе?

— Очень.

— Давай уйдем! Я не хочу позориться перед всеми! — дергается в сторону.

— Стоять, — командую, сильнее ее фигурку в своих руках сжимая. — Просто расслабься. Я поведу.

— Никит…

— Доверься мне.

Ира взволнованно выдыхает. В ее глазах настоящий страх провалиться перед десятками глаз. Если бы не мои руки, она бы уже давно бежала, сверкая пятками. И я это понимаю. Поэтому чуть ослабляю свою хватку. Даю ей право выбора и замираю.

Сердце пропускает два удара, прежде чем она кивает. Медленно, внимательно вглядываясь в мое лицо, шепчет:

— Ну, веди.

Ее натянутое как струна тело расслабляется в моих руках. Еще не совсем, но достаточно, чтобы у меня получилось задать нашей паре темп. Чтобы наши тела поймали ритм этого странного танца, в котором мы за пару мгновений стали ближе, чем за все дни, проведенные бок о бок.

«Мы не знаем, что потом, словно связаны дождем…»

Шаг за шагом в глазах девушки появляется все больше уверенности. В себе. Во мне. В нас. Ее губы трогает опьяненная моментом улыбка. А ее личико сияет, когда она понимает, что не все и не всегда в этой жизни нужно контролировать самой.

«Мы вошли в этот замок из дождя. Только двое — ты и я. И так долго были вместе…»

Мы ловим один на двоих ритм. Одно настроение — убаюкивающе лиричное. И, кажется, даже дышим одним воздухом: пропитанным напряжением и ожиданием. Чего? Черт его знает. Медленно, с каждым плавным движением наших тел все больше сближаясь, начинаем и сами верить в свою ложь.

С очередным музыкальным «пиком» я делаю выпад рукой. Ира кружится. Подол ее платья сексуально обвивает стройные ножки. Она смеется и в пару легких шагов снова впархивает в мои раскрытые объятия. Ловлю ее, как заколдованный. Словно звезду, упавшую с неба. Ведет по-страшному. Сумасшествие в башке и сердце какое-то! Но, проклятье, я хочу в нем утонуть…

Прижимаю ее еще ближе.

Ее грудь трется о мою с каждым вздохом.

Градус возбуждения в крови уже шкалит.

Пока его не остужает брошенное шепотом Агаповой:

— Я не хочу себе мужа военного.

— Что?

— Ничего. Так. Мысли вслух.

— И чем тебе не угодила наша профессия?

— Опасная. Не хочу всю жизнь переживать, вернется ли любимый человек домой с очередной смены. Говорю же, просто мысли вслух…

— Ну, зато честно.

Немного погодя говорю:

— Ты не переживай, я, если что, вообще на семью не нацелен, детка.

— Зачем ты мне это говоришь? — хмурится.

— Алаверды, — хмыкаю я.

На что Ириска лишь отводит взгляд, глубоко задумавшись.

Песня заканчивается. Мы останавливаемся и, сами того не ожидая, срываем аплодисменты гостей. Оглядываемся по сторонам. Оказывается, мы танцевали одни во всем ресторане. Неожиданно оказавшись в центре внимания. И сейчас кто-то «гениальный» вкидывает в толпу требовательное:

— Горько!

И вот уже все вокруг начинают скандировать, словно мы не на юбилее, а на гребаной свадьбе. Нашей свадьбе.

Ира смотрит на меня, умоляя взглядом что-то сделать.

Я и делаю.

Импульсивно обхватываю ладонями ее щеки и целую. Совсем не горько, а сладко. Так, мать твою, сладко, что уровень глюкозы в крови взлетает выше всяких норм. Целую, потому что, блять, мне хочется. Ее! Себе. Если не в жизни, то в постель точно. И я не знаю, как с этим желанием справиться…

Ира, на доли секунды оторопев, не отвечает. И уже когда я почти готов сдаться и отпустить, ее руки обвивают меня за шею, а губы оживают, целуя в ответ. Двигаются в унисон с моими губами так, как пару минут назад в унисон двигались наши тела в танце. И, черт, я уже забыл, как это крышесносно — целоваться с девушкой, к которой тянет не просто на уровне физики. Определенный вид космоса на земле.

Время для нас перестает существовать. Так же как и крики гостей вокруг. Не знаю, сколько проходит секунд, минут, мгновений, прежде чем в легких заканчивается воздух и мы отстраняемся друг от друга. Встречаемся взглядами, все еще не разжимая объятий.

Секундный ступор.

И нас снова сметает шумом ресторана и дыханием реальности. Морок падает, остается неловкость под улюлюканье десятков голосов.

Ириска натягивает на лицо улыбку. Мне улыбаться как-то не хочется. У меня внутри землетрясение с цунами: от возбуждения трясет, от желания волнами кроет.

— Надо было просто чмокнуть в щечку! — шипит Агапова, пока мы идем обратно к столу.

— Тебе надо было, вот и чмокнула бы, — отбиваю я, отодвигая ей стул.

Девушка фыркает, но ничего не отвечает.

Всего в ресторане мы проводим почти пять беззаботных часов, которые оказываются не такой уж и пыткой, как думалось изначально. К концу вечера юбиляр и гости навеселе. Расходиться никто не хочет, а надо. Жены мужиков по домам разгоняют. Оставшимся же до победного — в начале первого ночи — выпадает честь лицезреть классный салют — подарок гостям вечера от Валерия Семеновича.

Мы всей толпой выгребаем на задний дворик ресторана и вскидываем взгляд в темное небо. Со звучными хлопками его разрезают разноцветные залпы, опадающие искрами вниз. Ночь окрашивается в золотисто-красные тона. Романтично, ничего не скажешь.

Я на мгновение отрываю взгляд от фейерверка и смотрю на слегка подвыпившую Ириску. У нее на лице выражение детского восторга, а на губах блаженная улыбка довольного жизнью человека.

Импульсивно (я сегодня вообще мистер непредсказуемость) тяну руки и притягиваю ее к себе. Спиной к своей груди прижимаю. Обнимаю за плечи. Агапова, словно зачарованная представлением в небе, не сопротивляется. Накрывает своими ладошками мои запястья, лишь на короткое мгновение бросая на меня взгляд. Улыбается. Мягко. Нежно. Без подтекста и издевки. Улыбается так, что я понимаю одну крайне дерьмовую для себя вещь…