Спецназ. Притворись моим (СИ) - Алекс Коваль

— А что, ревнуешь, Агапова?

— Беспокоюсь.

— Что уведут?

— Что забудешь, чей ты будущий муж, Сотников, и убежишь за чужой юбкой.

По лицу мужчины мимолетно пробегает тень. Будто мои слова его задели. Даже оскорбили. Именно эти. И никакие другие из сотен, если не тысяч, колкостей, коими мы обменялись за эти месяцы знакомства.

— Я не из таких, — звучит уже не в пример серьезно. — И нашим, и вашим — не моя история.

— Надеюсь, — фыркаю я.

Я поправляю бретельку платья, демонстративно разглядывая его.

Никита делает то же самое, только дергая полы пиджака.

— Ох, дети, какие вы у меня красивые! — влетает в комнату мама, словно ураган, всплескивая руками. Она тоже при полном параде. Темно-бордовое изящное платье и укладка. Как всегда неотразима. — Просто голливудская пара! Анджелина и Брэд обзавидовались бы!

— Они развелись, ма… Много лет назад.

— Потому что и в половину не подходили друг другу так, как вы с Никитушкой! Так, зачем я зашла? А, все, сказать, что такси ждет! Едем, едем!

Поездка в ресторан проходит под аккомпанемент маминых восторгов. Никита кивает и улыбается, а я просто смотрю в окно, чувствуя, как его колено в узком пространстве такси то и дело прижимается к моему. И вообще, как весь он, такой большой, горячий и сногсшибательно пахнущий, занимает все мое внимание. Которое не получается переключить даже на наряженные к празднику улицы города.

Такси наконец тормозит у ярко освещенного ресторана. Одно из лучших заведений города с бешеным ценником, но сервисом на уровне столицы.

Мы выгружаемся из машины. Сотников выходит первый и подает мне руку. Я смиряю его ладонь подозрительным взглядом, но все-таки помощь принимаю. Ибо длинный подол, что постоянно путается в ногах, и высокие каблуки не способствуют твердому сцеплению ног с обледенелым асфальтом.

Заходим в «Империал». Раздеваемся в гардеробной. Гости начинают потихоньку подтягиваться. Папа, сияя, как начищенный самовар, принимает поздравления. Мама тут же порхает рядом, как светская львица.

Никита кладет руку мне на талию, притягивая ближе. Крепко. Его ладонь обжигает, касаясь голой кожи спины.

— Расслабься, — бормочет он мне на ухо, когда мы проходим в зал. — Ты выглядишь так, будто сейчас не гостей встречаешь, а выйти на эшафот готовишься.

— Не могу, — шиплю в ответ, натягивая дежурную улыбку для какой-то маминой подруги. — И не лапай меня так! — дергаюсь.

— Я исполняю роль жениха. Потерпишь, — его пальцы прижимаются чуть сильнее.

Папа тут же начинает представлять нас своим коллегам — каким-то важным полковникам в отставке и их женам. Сотников мгновенно очаровывает их. Он жмет руки, улыбается своей самой «правильной» улыбкой, говорит комплименты дамам. Мой спутник полностью перетягивает все внимание на себя. И за это я ему безумно благодарна.

Все идет прекрасно!

Пока в зал не входит новая гостья.

Я обращаю на нее внимание сразу, просто потому что не узнаю. Всех гостей отца я нет-нет, да видела за свою жизнь хотя бы раз или два. Но не ее. Это элегантная женщина в строгом, но красивом платье винного цвета. Ее уложенные в прическу с модной «сединой» волосы обрамляют утонченные черты лица и живой взгляд карих глаз. Она приветливо улыбается кому-то у входа и идет вглубь зала, сканируя толпу.

Незнакомая женщина замечает нас с Сотниковым. Я уже натягиваю улыбку, приготовившись поприветствовать гостью, как чувствую, что Никита рядом со мной замирает.

Что это с ним?

Мужская рука на моей талии, до этого расслабленная, вдруг напрягается и сжимается так, что я едва не пищу. Сотников переглядывается с женщиной. Улыбка медленно сползает с ее лица, а глаза расширяются от шока. Она останавливается в паре метров от нас.

— Никита? — произносит она растерянно.

Теперь впадаю в ступор и я.

Мама и папа оборачиваются на нас, пока их не отвлекают вновь прибывшие гости.

— Сынок? — повторяет она, глядя только на Сотникова. — А ты… что ты здесь делаешь?

С…сынок⁈

Я медленно перевожу взгляд с ошарашенной женщины на Никиту, у которого лицо становится абсолютно каменным. Потом снова на женщину.

Похожи.

Очень. Сильно. Похожи.

Вот же… дерьмо. Мы влипли. По-крупному.

Глава 14

Никита

Любое вранье всегда имеет последствия. Чаще всего негативные. Это железобетонный жизненный принцип. И он только что догнал и меня. Я смотрю на разодетую матушку, на лице которой шок вперемешку с радостью от встречи, и… чувствую себя загнанной в угол мышью.

В городе живет больше миллиона человек, и какова была вероятность, что на юбилее бати Агаповой, среди пятидесяти приглашенных гостей, окажется моя мать? Категорически мала. Это как прыгнуть с километровой высоты, целясь ниткой в ушко иголки.

Но я, блять, меткий. Я попал!

Засада.

— Никита, — повторяет мам, расплываясь в робкой улыбке, — вот это сюрприз!

— Привет, мам, — сиплю я просевшим от неожиданности голосом.

Тут же отвешиваю себе ментальный поджопник и крепко обнимаю матушку за плечи свободной рукой. Крепко. Потому что вообще-то скучал. И в Челябу к ней ехал. А никак не к семейству Агаповых свататься.

— Потрясающе выглядишь, мамуль! Собственно, как и всегда.

— Ах, льстец мой! — отмахивается ма. — Но ты с темы-то не соскакивай! Ты как? Откуда? А главное, здесь с кем? — переводит взгляд на Иру, все еще прижатую ко мне за талию второй рукой.

Что ж, вдох-выдох и ныряем?

— Я из Питера. Вчера приехал. С… кхм, мам, знакомься, это Ира — моя невеста и дочка Валерия Семеновича и Любови Павловны. Ириска, это моя мама — Светлана Александровна. Прошу любить и жаловать.

— Невеста? — охает матушка.

Три, два, один…

— Невеста! Как чудесно! Наконец-то! Здравствуйте, Ирина!

Пока мама щедро отвешивает Агаповой комплименты, оказавшись в явном восторге от новости, я стискиваю челюсти и мысленно вою. Вы это тоже чувствуете? Как удавка на моей шее только что сжалась плотнее.

Ира смотрит на мою мать с некоторой опаской и откровенно робеет. Улыбается, конечно. На комплименты отвечает. На вопросы «отстреливается». Но перманентно поглядывает в мою сторону, как бы ища поддержки.

Да, играть роль фиктивной невесты не перед своими предками — то еще удовольствие, детка. Рад, что ты это на своей шкурке прочувствовала. Если бы не твои враки, мы бы сейчас здесь не стояли как два клоуна на арене цирка.

Но что уж? Сам придурок — сам повелся.

— Ты почему мне даже не сообщил, что приехал? — журит матушка. — Оболтус мой!

Ириска хихикает.

Я легонько щипаю ее за жопу, чтобы не добивала и так «лежачего».

— Сюрпризом появиться у тебя хотел, — оправдываюсь. — Завтра. Не знал же, что вот так… получится. Кстати, а ты тут как оказалась? Не припомню, чтобы в нашей семье звучала фамилия Агаповых. Давно вы знакомы?

— Пару лет назад нас с Любой Марина познакомила. Теперь вот время от времени собираемся «девочками», кости «мальчикам» помыть, — хитро прищуривается мать. — Да детей, вылетевших из гнезд, обсудить.

— Марина Викторовна? — спрашивает Ира. — Мама Совы? Савы, то есть…

— Она самая. Марина говорила, что вы с моим племянником друзья не разлей вода.

— Есть такое. Еще со школы дружим, — улыбается Ириска, — любимый ботаник.

Я хмыкаю.

К нам подходят родители Иры.

— Что интересного рассказывают, молодежь? — хмыкает Валерий.

— Да мы тут выяснили, что скоро с вами породнимся, — смеется моя матушка. — Никита — мой сын. Помнишь, про которого я тебе рассказывала, Люб?

— Ой, правда? Это тот, что в Питере служит? Точно-точно… Вот как здорово все складывается, а! — радости Любови Павловны нет предела.

Мы с Ириской переглядываемся. Кажется, она наконец-то тоже ощутила давление удавки под названием «ложь» на свою тонкую шею.

— А с Никитой-то вы как… — не может не спросить матушка. — Где познакомились? Когда?