Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

Что мне делать, если парни зайдут слишком далеко?

Что значит «слишком далеко»?

По мне, так мы уже перешли черту, но я не могу сказать об этом Уэсу. Ему это нужно. На каком-то уровне, думаю, это нужно всем нам.

Мне не нравится признавать монстра внутри себя. Он обычно таится в закоулках моего сознания, заталкивая тёмные мысли в моё сознание, когда я меньше всего этого ожидаю. Каждый раз, когда он видит возможность причинить кому-то боль, он ею пользуется, и мне приходится бороться с ним, чтобы держать его под контролем.

Это изматывает.

Ателия действительно не заслуживает всего того, что мы с ней сделали. С кем она встречается и спит — это её дело. Но она сама запуталась в нашей паутине, мешая нам. Она стала нашей мишенью. Нашей добычей. Почти метафорической грушей для битья.

Полагаю, именно это происходит, когда трех садистов запирают в карцере на большую часть выпускного класса в средней школе. Мы быстро сдружились и довольно быстро поняли, что нам нужна отдушина для самых тёмных частей нас самих. Когда мы решили вместе поступить в Университет Пембертона, мы нашли её.

До сих пор Ателия была достаточно сильной, чтобы выдержать всё, что мы на неё обрушивали. Но что, если сегодня всё изменится?

Я не могу этого допустить.

На каком-то уровне я знаю, что Уэс хочет сломать её. Всё началось из-за чувства предательства, но мы уже прошли через это. Теперь он хочет наказать её за то, что она есть. За то, что она живет в наших головах, но при этом остается неприкасаемой.

Я люблю его — никогда не говорил ему об этом, но, конечно, люблю. Он один из моих лучших друзей. С выпускного класса школы мы становились всё ближе и ближе. Обычно я доверяю его суждениям, но, когда дело касается Ателии, они затуманиваются. Честно говоря, даже больше, чем помутнение.

Он как будто теряет рассудок рядом с ней.

Причинение боли Ателии может доставить мне удовольствие, но я никогда не захочу зайти так далеко, как Келлан и Уэс. Я знаю, каково это — быть бессильным перед тем, кто сильнее тебя. И хотя мне нравится обладать этой силой, я никогда не забуду эту боль и страх.

Пока я вытираюсь полотенцем и надеваю одежду, моя решимость твердеет.

Часть нашего плана — это слишком. Думаю, мне удастся легко убедить Келлана, а вдвоем мы заставим Уэса мыслить более здраво.

Мы должны это сделать. Иначе мы никогда не достигнем нашей конечной цели.

А это… Я не думаю, что он когда-либо сможет оправиться от этого.

***

В комнате Уэса Ателия всё ещё нежится под одеялом. Уэс прислонился к стене, как можно дальше от неё, но не может оторвать от неё глаз.

— Я заставлю её кончить во сне, — говорит Келлан.

Он не стал одеваться, поэтому татуировки, покрывающие его грудь, плечи и верхнюю часть рук, выставлены на всеобщее обозрение.

— Это вообще возможно? — подхожу к кровати и глажу всё ещё влажные волосы Ателии.

Ей уже не холодно, и она выглядит такой умиротворенной.

Бессердечная часть меня не может дождаться, чтобы потревожить её. Но та часть меня, которой не всё равно, хочет отнести её в свою комнату, запереть ребят и лежать рядом с ней, пока она не проснется. На данный момент я отложил последнюю часть. Это будет позже.

Гораздо, гораздо позже.

— Я читал об этом, — говорит мне Келлан, откидывая одеяло. — Это может случиться, и я не остановлюсь, пока она не кончит мне на язык.

Мы с Уэсом обмениваемся взглядами. Он пожимает плечами, засунув руки глубоко в карманы. Он изо всех сил старается не обращать внимания — не прикасаться к ней. Это видно по тому, как крепко он сжимает челюсть и как напряжены его плечи.

Он разрывается так же, как и я, только по другим причинам.

Келлан откидывает одеяла. Ателия полностью обнажена. Её светлая кожа контрастирует с чёрными простынями Уэса, и я должен сказать, что она выглядит так, будто ей здесь самое место.

Татуировка под её грудью притягивает моё внимание. В центре — череп оленя с короной из роз вокруг основания рогов. По обе стороны от неё тянется ряд роз, повторяя изгиб её груди.

Всё, чего я хочу, — это целовать и облизывать её, а может, и всасывать кожу, чтобы оставить свой собственный след.

Келлан переползает на кровать и раздвигает ноги Ателии. Он опускается на живот и стонет, раздвигая языком её половые губы.

— Как скоро действие наркотиков закончится? — спрашиваю я Уэса.

— Максимум час, — говорит он, — но, скорее всего, гораздо раньше. Я выбрал минимальную дозировку, учитывая, какая она маленькая.

Молча кивнув, я сажусь на кровать. Её соски твердые — то ли от забот Келлана, то ли от холодного воздуха, попавшего на них. Я наклоняюсь и посасываю один из них, щелкая языком по тугому бутону.

Я не уверен, что верю Келлану, но если это действительно возможно — заставить её кончить во сне — то нет ничего, чего бы я хотел больше. Поэтому я продолжаю сосать и облизывать её соски, прислушиваясь к тому, как меняется её дыхание.

Это занимает некоторое время, но, в конце концов, она стонет, и её тело подрагивает. Я перекатываю её соски между пальцами и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Келлана. Он вводит в неё два пальца, медленно облизывая её клитор.

— Она кончает? — спрашиваю я.

Он отстраняет голову, быстро заменяя рот большим пальцем.

— Я чувствую это. Чёрт, это намного лучше, чем я мог себе представить.

Ателия снова стонет, и её веки трепещут, но не открываются.

— Кажется, ты её разбудил.

Он убирает руку.

— Не так, нет. Она проснется от того, что я её трахаю. Уэс, где твои наручники?

Уэс достает их из ящика и бросает мне. Я обматываю их вокруг одной из перекладин на изголовье кровати, а затем закрепляю на запястьях Ателии.

— Хочешь, чтобы я связал ей ноги?

Келлан уже внутри неё, медленно трахает её и наблюдает за её лицом.

— Сделай это. Я хочу, чтобы она была в ужасе.

— Тогда тебе следовало надеть свою чертову маску, — говорит Уэс, сверкая глазами.

Ревнивый взгляд, если я правильно его понял.

Келлан стонет, прижимаясь к Ателии, но при этом упираясь в колени.

— Принесёшь её для меня? Она слишком хороша, я не хочу останавливаться.

Подняв глаза, Уэс исчезает из комнаты. Я беру ещё один набор кожаных наручников, отсоединяю их друг от друга и надеваю на лодыжки Ателии. Затем я беру веревку Уэса и крепко привязываю наручники к столбикам у изножья кровати.

Она может бороться сколько угодно, когда проснется, но толку от этого будет мало.

Во мне проскальзывает чувство вины и беспокойства, но я отгоняю его в сторону. Это не та часть, которая, как я беспокоюсь, сломает Ателию. Это случится позже.

Мои губы касаются её шеи. Она приятно пахнет мылом и лосьоном, которым мы натирали её тело. Я покусываю её мягкую кожу, прежде чем втянуть её в рот. Она, конечно, разозлится из-за заметного засоса, но я могу справиться с её злостью. Мне нравится, когда она злится.

— Ты уверен, что не хочешь поучаствовать в этом, Уэс? — спрашивает Келлан, когда Уэс возвращается, неся наши маски.

— Мне и так хорошо, — отвечает он.

Когда мы все трое в масках, я возвращаюсь к игре с сосками Ателии. Они такие твердые, и мне нужно прикоснуться к ней. Когда она здесь, вот так… невозможно сопротивляться. Я не понимаю, как Уэсу удается вернуться на свое место у стены и только наблюдать.

Ателия снова хнычет, слегка выгибая спину. Когда я оглядываюсь, Келлан быстро теребит её клитор. Его маска светится синим и ухмыляется мне, пока я смотрю, как он трахает её.

— Выключи свет, — говорит Келлан. — Это её напугает.

Раздраженно хмыкнув, Уэс отталкивается от стены и нажимает на выключатель. В комнате становится темно, кроме наших масок — красной Уэса, синей Келлана и розовой моей.

Келлан ворчит.

— Кэл, ты должен трахнуть её сиськи и кончить ей на лицо.

Мой член становится твердым при этой мысли. Я глажу грудь Ателии и сжимаю её соски, улыбаясь, когда она стонет.