Мэри чувствовала себя виноватой. Она ощущала, что Марк подозревает ее в плохом и сейчас скажет ей это прямо в глаза. Она сама еще не решила как поступить.
— Так, — рассуждал Марк, — если церковь узнает, что ребенок мой, ты никогда не получишь согласия на развод.
— Марк, это все не то.
— Ты хочешь правду? А если бы я совсем исчез и меня невозможно было найти, то Мейсон и не догадался бы, что это не его ребенок.
— Я бы на твоем месте, Марк, не вмешивалась.
— Почему? — пожал плечами Марк.
— Потому что это вряд ли твой ребенок, вероятность слишком мала.
— Но она все же существует? — улыбнулся Марк. От этой улыбки Мэри сделалось не по себе. Она уже начинала жалеть, что во всем призналась Марку, ведь теперь она попадала в полную зависимость от него.
— Марк, — сказала она, — если ты будешь настаивать, то мне придется рассказать Мейсону все.
— Все? — усмехнулся Марк, — ты на это не пойдешь.
— Нет, Марк, я расскажу Мейсону, как ты меня изнасиловал.
В прибрежном ресторане все так же горели огни, хотя уже большинство подобных заведений было закрыто. На парапете сидели София и СиСи. Если бы кто‑то увидел их в столь поздний час со спины, он бы подумал, что это пара молодых влюбленных, а не мужчина и женщина в возрасте.
— Я так долго этого ждала, — прошептала София. СиСи взял и погладил ее по волосам так, словно она была ребенком. София улыбнулась и прижала руку СиСи к своей щеке.
— У тебя такие горячие руки, — прошептала она.
— Конечно, ведь я рядом с тобой, — ответил СиСи.
— Но я так боялась…
— Кого? Меня? — улыбнулся мистер Кэпвелл.
И тут открылась дверь кухни и двое официантов вынесли небольшой круглый столик, застеленный белоснежной скатертью. На нем поблескивали приборы, несколько видов бокалов и бутылка шампанского. В блестящем подсвечнике горели маленькие огоньки свечей.
— Боже, какая прелесть! Откуда это? — воскликнула София.
— Это то, София, что я тебе обещал.
Официанты поднесли столик к СиСи и Софии, осторожно поставили его. Послышалось как легко зазвенел один из бокалов, качнувшись и задев другой.
— Какая прелесть! — вновь прошептала София, — спасибо тебе, ты такой заботливый.
СиСи помог жене сесть и только после этого склонился над ней и поцеловал в губы. На лице одного из официантов появилась легкая улыбка, он не сумел ее скрыть — такими забавными ему показались эти немолодые люди.
— Это все ты сделал специально для меня? СиСи не без гордости признался.
— Я хотел отметить годовщину нашей свадьбы как подобает.
— По–моему, это даже больше чем праздник, — сказала София.
— А что может быть больше чем праздник?
— По–моему — любовь, — сказала женщина. Мужчина прикрыл глаза.
— Может, ты и права, — прошептал он, — ты все еще боишься меня?
— Ну конечно же боюсь, ты такой непредсказуемый, — женщина положила свою ладонь на руку мужчине.
Они улыбнулись одновременно.
— И что же теперь мы будем делать? — спросила София.
— Мы будем праздновать день нашей свадьбы.
— Нет, ты немного неправ, это не день, а годовщина свадьбы, — поправила мужа София. — Если оставить твою фразу без изменения, то получится, что у нас свадьба сегодня.
— А может, я это и хотел сказать, — возразил СиСи.
— Но тогда скажи это прямо.
— Тебе этого хочется?
— Не знаю, — София задумалась, — слишком много прошло за эти годы, многое изменилось. Невозможно начать старую жизнь, нельзя прожить уже прожитое.
— А если постараться? — предложил СиСи, — неужели тебе этого бы не хотелось?
— Я не хочу сейчас думать о таких скучных вещах, — сказала София, — давай с тобой будем пить, есть, веселиться и не думать о будущем, о прошлом. Мы с тобой вдвоем и нам хорошо.
— Ну если ты этого хочешь… — прищурился СиСи, — но мне кажется, София, лучше все выяснить до конца.
— А мы с тобой сейчас ни о чем не договоримся, — возразила София, — самое большее — сможем поссориться. Давай помолчим.
Мужчина и женщина молча прислушивались к звукам ночи. Сюда, на террасу, долетали звуки не только волн, но было даже слышно как стучит по мачтам такелаж яхт, стоящих возле причала.
— СиСи, почему мы боялись раньше поговорить начистоту?
— Боялись? — удивился мистер Кэпвелл, — нет, просто нам этого не хотелось. У каждого накопилось достаточно обид, и мы все эти годы изживали из себя злость и вот, наверное, мы с тобой, наконец, пришли к моменту, когда можем примириться. А любовь… она, скорее всего, никогда не уходила от нас.
— Да, — вздохнула София, — боже, я сейчас вспоминаю как ненавидела тебя, я проклинала тебя, СиСи…
— Зачем сейчас об этом думать?
— Нет, но мне делается смешно, какая я была тогда злая.
— Да, София, нам с тобой некуда деться друг от друга. Я всегда успокаивал себя одной мыслью… — сказал СиСи.
— Какой же?
— Я всегда вспоминал, что ты мать моих детей. Независимо оттого, что между нами происходит, дети у нас оставались общими.
— Да, у тебя очень много детей, — вздохнула София.
— У тебя тоже, — кивнул СиСи.
— Давай не будем об этом, а то поссоримся.
— Хорошо, но вот видишь, София, стоит нам заговорить о серьезных вещах, как всплывают старые обиды и мы вновь рискуем расстаться.
— Да, СиСи, не будем говорить, будем просто слушать.
Они вновь замолчали. София смотрела на раскачивающиеся под легким ветром огоньки свечей. СиСи, улыбнувшись, поднес ладонь и остановил ее над одним из огоньков. София улыбнулась: она вспомнила как когда‑то давно он так демонстрировал ей силу своей любви. СиСи немного кривил губы, наверное, огонь уже довольно сильно припек ладонь, но он не отводил руку. Наконец, София не выдержала: она схватила СиСи за руку и попыталась отвести от огня. Мужчина в шутку сопротивлялся.
— Ты же совсем сгоришь! — выкрикнула София.
— Ну и что?
— Скорее отведи руку!
— Ты просто недогадливая.
И тут София поняла: она дунула на свечу и та погасла.
— Вот видишь, какая ты недогадливая! Я бы мог сгореть целиком.
София смеялась.
— Покажи, покажи мне свою ладонь, наверное, ты жульничал и держал руку, слишком далеко от огня.
— Ну вот так всегда, — сказал СиСи, — вначале ты волнуешься за мою жизнь, а потом считаешь, что ничего страшного не произошло, что я просто обманывал тебя.
— СиСи, а ты не хочешь пройти сейчас по пляжу вдоль прибоя?
— Ты еще спроси, не хочу ли я искупаться ночью нагишом, — улыбнулся мужчина. — Нет, София, мы с тобой слишком солидные для этого люди.
— А что такое солидный человек? — спросила София.
— Ну, — задумался СиСи, — это тот, который не позволяет другим над собой смеяться.
— Все равно над нами будут смеяться, неужели ты не видишь как мы смешны? — София положила свою руку на ладонь мужа.
— Почему это мы смешны?
— Ты — солидный человек и я — солидный, — сказала София, — а ведем себя как самые что ни на есть неопытные молодые любовники. Старый человек, когда молодится, всегда выглядит смешным.
— Я с тобой не согласен, — возразил СиСи, — если любишь — становишься молодым.
— Это ты молодой? — рассмеялась София, — ты посмотри на себя в зеркало и сосчитай по пальцам своих детей.
— Ну что ж, — деланно обиделся СиСи, — если не хочешь, чтобы я был молодым, то я буду старым. Ты просто недогадливая, София, я специально назначил празднество на поздний вечер, чтобы мы не могли друг друга хорошенько разглядеть.
— Ах, ты хочешь сказать, что и я старая?
— Нет, ты просто моложе меня.
— Это ни к чему не обязывает, — покачала головой София. — А что, ты дорожишь своей репутацией? Ты даже из‑за меня не хотел бы совершить глупость?
— Глупость никогда не стоит совершать, — абсолютно серьезным тоном сказал СиСи.
— Даже ради меня?
— Да, ради тебя тоже, иначе ты меня разлюбишь.
— А я еще и не говорила, что полюбила тебя вновь, — засмеялась София.
