На скамейке сидят испуганные молчаливые бабки и пялятся круглыми глазами на ряд припаркованных у детской площадки машин: пять черных внедорожников с тонированными стеклами.
Медленно переводят на меня шокированные взгляды. В средней узнаю мать Николая.
— Здравствуйте, — сдержанно заявляю я и дефилирую мимо, уверено цокая каблуками по асфальту.
Бабуси тихо покряхтывают и мне приветствия и опять растерянно замолкают. Ну что же.
Уверена, что часть соседей вышла на балкон и с интересом наблюдают за ситуацией в тихом дворе.
Я чувствую в воздухе любопытство, испуг и желание все поскорее обсудить, но пока черные зловещие машины не уедут, никто рта не раскроет.
Я уверенно шагаю к низкому хищному седану, в котором обычно разъезжает Марк. Я его узнаю в конце ряда внедорожников по номерам.
Удивляюсь своему острому взгляду. На адреналине я стала видеть четче и дальше, будто неосознанно оцениваю пути отхода при опасности.
Козлина. Мог бы сам зайти за мной и показать свою бандитскую рожу всем нашим соседям, а то вдруг решат, что я, как престарелая эскортница, переметнулась к кому-нибудь другому мафиознику.
Эти бабки точно придумают свой сценарий развития событий: разнесу по округе, что меня выперли из дома, потому что связалась с конкурентом мужа, который вот приехал за мной, а я к нему, проститутка, в норковом манто вышла.
Ни стыда, ни совести! А потом этот бешеный рогатый муж бегает и честным приличным мужчинам носы ломает!
Ваня опережает меня, чтобы открыть для меня заднюю боковую дверцу машины.
— Спасибо, Иван, — важно и сдержанно благодарю я и сама офигеваю от того, какая я деловая и властная дама.
Грациозно ныряю в полумрак кожаного салона, придерживая у груди манто, и делаю глубокий вдох.
Я прежде всего не вижу, а чувствую Марка по его терпкому древесному парфюму и осязаемой довлеющей ауре.
— Здравствуй, Марк, — говорю я.
Сердце отбивает несколько громких и сильных ударов, которые, наверное, услышал и водитель Валерий.
Медленно выдыхаю.
Я справлюсь. Я не боюсь.
— Здравствуй, Оля, — тихо и с легкой заинтересованностью отвечает Марк.
Глава 40. Золото и дерзость
Поздоровались и молчим.
Но это молчание не о брачной многолетней скуке, которая разливается между супругами, потому что поговорить уже не о чем и нового ничего друг другу не скажем.
Не-а.
Это молчание напряженное, наэлектризованное, и все мое внимание сейчас сосредоточено на Марке, который сидит, откинувшись назад и скучающе прикрыв глаза.
Я настороженно вслушиваюсь в его дыхание, и, кажется, что я даже чувствую, как он сглатывает.
Под норковым манто мне жарко, но не решаюсь его скинуть, так как боюсь, что неловкой суетой сдам свое волнение.
— Тебе не жарко? — Марк будто считывает мои мысли.
Замираю и смотрю перед собой, не моргая.
— Нет, — лгу я. — Не жарко.
— Ты же врешь, Оля, — хмыкает.
— Ну, допустим, — сдавленно соглашаюсь и расстегиваю манто.
Стягиваю его с плеч и кладу на колени. Платье у меня строгое с рукавами «три-четверти», но я все равно чувствую себя так, будто оголила перед Марком плечи и грудь.
— Кондер усилить? — вежливо спрашивает Валерий.
Вспоминаю, что в машине мы не одни, и присутствие водителя немного отрезвляет.
— Нет, — тихо отвечаю я, — а то меня продует.
Чувствую на себе внимательный взгляд Марка, и мои ресницы предательский вздрагивают, а по шее ползет горячая капелька пота.
Марк ее заметил?
Конечно, заметил. Поджимаю пальцы в туфлях.
— Как Фаина? — слишком резко поворачиваю к нему лицо.
Лучшая защита — это нападение, и упоминание Фаины окончательно отрезвляет меня.
Какого черта я тут все разгорячилась, когда этого насмешливого козла, который изгибает бровь, в нашем доме ждет любовница?
Это унизительно возбуждаться от предателя.
— А что с Фаиной должно быть?
— Она знает, что ты сейчас со мной?
— Прозвучало двусмысленно, Оля, — серьезно Марк, и я не могу понять по его цепким и пристальным глазам настоящее его настроения. — Словно это свидание, и Фаине надо нервничать.
Я приоткрываю рот. Вот это наглость, но ведь это я начала, и да, он лишь ловко сыграл с моей глупой атакой: перенаправил ее в мою сторону.
— Это не свидание, — строго заявляю я, но мой голос на последнем слоге все возмущенно дрожит, — а… ну… деловая встреча?
— О деловых встречах я не отчитываюсь, — хмыкает Марк.
— А о свиданке бы со мной перед Фаиной отчитался?
Все. Я потеряла контроль. Я это понимаю по вспыхнувшему огоньку самодовольства в глазах Марка.
Я хотела его пристыдить, а все пришло к тому, будто я сейчас напрашиваюсь на секретное свидание с ним.
Как у него это получилось?
Мне лучше молчать, а то потом мне останется только краснеть и злиться.
— Ну… — он неожиданно подается в мою сторону, и я с трудом удерживаю себя от того, чтобы не отпрянуть, — если стоит вопрос о свиданке, Оля, то перед тем, как мне тебя позвать на нее, то я ведь должен отказаться от Фаины, — щурится, — а иначе ты, как гордая и сильная женщина, откажешь мне. Вот и выходит, что мне не придется ни перед кем отчитываться.
— Я тебе все равно откажу, — в гневе щурюсь я.
— Так я и не зову, Оля, — он обнажает зубы в хищном пугающем оскале.
Он сейчас без труда может взять и поцеловать меня. Против воли, игнорируя мои крики, борьбу и слабые удары кулаками.
Я прям вижу себя и Марка в роли книжных героев из тех сюжетов, которые на долгое время забрали меня у мужа, но… мы не на страницах книги, на которых одержимый мужик теряет голову от запаха той самой женщины.
Забавно, когда Марк был только моим и когда я могла его обнять, поцеловать, погладить, то я не хотела его.
А теперь… я сижу рядом и думаю о его руках и губах, вкус которых я уже забыла. Он стал для меня запретным плодом, и я возжелала его.
Это неправильно.
Отворачиваюсь от Марка и поглаживаю переносицу и спинку носа. Марк все также внимательно следит за мной. Изучает, как хищник жертву.
Нет. Он не будет хватать, зажимать, насиловать и затыкать рот сухой горячей ладонью.
Я задела его мужское любопытство. Выбилась из роли испуганной слюнявой Оли, которая сбежала из дома и бросила сына, и теперь он должен понять, что конкретно во мне изменилось.
Как-то он сказал мне, что для мужчин исследование женщины, ее повадок, ее настроения уже, по сути, прелюдия.
Как давно это было. На одном из первых свиданий, и я тогда была ошарашена мужской мудростью в его-то юные двадцать лет. После этих тихой и хриплой я его долгие взгляды воспринимала уже как ласку, от которой становилось жарко и голова кружилась. Он раздевал меня глазами, целовал, гладил…
Я забыла о тех словах, а сейчас они всплыли, и я краснею, как краснела тогда, тридцать лет назад.
Похоже, я многое забыла о своем муже и о себе, и заменила нашу жизнь жизнями и страстями выдуманных людей.
— Ты столько золота на себя надела, чтобы барона впечатлить? — хмыкает Марк. Слышу в его голосе легкую провокацию, от которой в животе мягко тянет. — Я откуда-то знаю, что они уважают мужчин, — смотрю нам Марка с вызовом, — у которых жены осыпаны золотом. Я все еще твоя жена. Для тебя это безвкусица, возможно, но для барона…
— А я не говорил ни слова о безвкусице, — вновь откидывается назад. — Тебе золото идет. И, — усмехается, — капелька дерзости.
Глава 41. А потом?
Зря я напросилась с Марком к цыганам. Хотела показать, какая я сильная и смелая, но вышло так, что я сижу рядом с расслабленным Марком красная, пристыженная и молчаливая.
Ему понравилась моя легкая дерзость?
Что это, блин, вообще было?!
Как я допустила такую ситуацию, в которой я едва могу дышать и вся нагрелась, как печка.
