В разводе. Ты нас недостоин (СИ) - Ива Элль

Быть может, скоро мы будем вместе прятаться с бывшей свекровью в туалете…

Мужчина заходит в прихожую. Не утруждается захлопнуть дверь, но благо доводчик делает это за него. Он идёт со мной в гостиную, затем поднимается по лестнице. Пинком распахивает дверь спальни и укладывает меня на кровать. Я не сопротивляюсь – да и есть ли смысл? Просто напряжённо наблюдаю за этим мужчиной.

Он смотрит на меня сверху вниз.

Я жду чего угодно: ругательств, скандала, издевательств, оскорблений… но мужчина резко выдыхает:

– Ну и что? Погуляла?

Я не знаю, что ему ответить. Просто молчу, глядя на него настороженно, как на умалишенного. Как знать, что он вычудит в следующий момент?

– Где дети, Эва?

– Какая тебе разница? – отзываюсь злым шёпотом.

– А ты за всё это время ещё не поняла, что разница до них мне есть? До них и до тебя, чёрт побери. Хватит бегать! Что ты носишься, как ненормальная? Туда-сюда дёргаешь этих детей. Тебе что, плохо здесь? – цедит Натан.

– Причём тут плохо? Я видела тебя. Видела…

Он закатывает глаза.

– Я поехал в офис, чтобы побыть один, понимаешь? Я тебе признался – и это вывернуло меня наизнанку. Я никогда и никому не признавался в своих слабостях. Никогда в жизни. Я привык быть сильным, привык быть мужиком, меня так воспитали. А тут пришлось выдавить из себя… признаться в том, что в чём-то я всё-таки слабее ребёнка... Там не было никого. Я просто сидел и глушил эту чертову минералку. Безалкогольную, понимаешь? А потом меня резко вырубило. Так резко, что я встретился лицом с полом. – Мужчина на секунду закрывает глаза. – И всё. Дальше я не помню, что было. Очнулся я в больнице. Меня нашёл зам утром понедельника. Вызвал мне скорую. У меня было какое-то отравление. Очень сильное. Но той бутылки на столе уже не было. Не было ничего. А потом я посмотрел камеры – и всё увидел. Увидел, Эва. Я понял, что стряслось. После больницы метнулся домой, а там эти две крысы: моя собственная мать и эта ведьма, которая чуть меня на тот свет не отправила. Чай они пьют…– Он медленно выдыхает сквозь стиснутые зубы, пальцы сжимаются в кулаки. – И ты ушла. Ушла, Эва. Хотя… да. Зачем я тебя обвиняю? Я же прекрасно всё слышал. Я тебя толкнул, наговорил дичи. Прости. Это был не я… не тебе вовсе я всё это говорил. Мне очень стыдно.

Он опускает взгляд, и меня пронзает дикая жалость. У него дрожат руки, а в горле у меня встаёт ком.

– И всё же… и всё же ты сам в этом виноват, – говорю ему тихо. – Ты сам, Натан. Ты был слишком мягким. Причём не с теми, кто этого заслуживал.

– А ты думаешь, я это отрицаю?! – рявкает он. – Я знаю, что был слишком мягок. Больше не буду. Эта тварь больше здесь не появится. А её ребёнок…– он кусает губы, горько усмехаясь. – Я получил результат теста ДНК. Он даже не мой, чёрт побери. Он даже не мой. – Мужчина смеётся горько, запрокинув голову. Никогда его таким не видела. – Но в своих детях я уверен. В наших детях. Я вижу себя в их глазах. А в Дамире… чёрт бы его побрал… Он с первого дня показался мне чужим. Ещё и рыжий. Боже мой. Это какой-то бред. Дичь. Наказание мне за то, что я не могу удержать своего собственными руками.

Я вижу, что мужчина на пределе. Он весь подрагивает, и у него такие синяки под глазами, что становится страшно. Выходит, он два дня под капельницами лежал с отравлением. Это что же получается – Вероника ему чего-то подлила? Отравила? Вот же ненормальная... Кто-то совсем берега попутал. Это же подсудное дело!

Неужели она не понимает?

– А Вероника, она… – начинаю.

– Я подал на неё заявление, – перебивает мужчина, шагая к окну и опираясь на подоконник. – Приложил видео, справки из больницы, все доказательства, – усмехается, вдруг резко отталкиваясь от подоконника расхаживая по комнате взад-вперёд. – Я не оставлю это просто так. Хватит. Попила она моей крови. Да и мать тоже – подпевает ей, любимице своей.

– Хорошо, хорошо… – я понимаю, что сейчас не время ругаться, ссориться и выяснять отношения.

Медленно, осторожно поднимаюсь с кровати, подхожу к нему. Шаг за шагом. Не делая резких движений. Беру его за руку – и мужчина застывает, даже перестаёт дрожать. На секунду поворачивает голову и смотрит на меня тяжёлым взглядом. Я вижу, как часто и сильно бьётся на виске жилка. От него пахнет больницей – как же я не люблю этот ужасный запах смеси кварца, спирта и каких-то медикаментов.

– Всё будет хорошо, – говорю ему тихо. – Всё будет хорошо. Ты только успокойся. Всё. Ты выгнал её. Больше тебе никто не навредит. Ты был слишком добрый. Теперь ты не будешь совершать прежних ошибок, верно?

Он кивает.

– Всё так и есть.

– Давай выпустим твою маму из туалета. Пускай она едет домой, успокоится, примет успокоительное. Нельзя ей так нервничать в её возрасте, правда ведь?

Натан снова кивает:

– Давай.

– Потом поменяем замки в доме. Сделаем ремонт. Говорят, ты что-то поломал?

– Да.

Пока он меня нёс, я могла видеть только его спину, а не окружающее пространство. И сейчас мне не хочется спускаться вниз, чтобы смотреть на все эти руины.

Мужчина кивает:

– Если хочешь, я могу купить новый дом.

– Нет, нет, не нужно. Этот меня вполне устраивает. Всё хорошо, Натан.

– Ты остаёшься? – мужчина поднимает руку и кладёт мне на щёку. Такой ласковый и нежный жест. И это ничуть не напоминает человека, который ломал дом совсем недавно и пугал женщин.

Его ладонь, горячая и пульсирующая, согревает мою озябшую кожу.

И я кусаю губы, боясь соврать. Как минимум, мне нужно подумать. Но я не готова к очередному витку скандала. Не сейчас.

– Посмотрим, – говорю ему тихо. – Сначала ответь мне, пожалуйста, на один единственный вопрос… Почему, Натан? Почему ты так быстро подтвердил тогда развод?

31

– В тот день у меня не было телефона, Эва, – отвечает Натан. – Я его оставил в офисе, поэтому и не мог ничего подтвердить, понимаешь? Я приехал утром и обнаружил его на своём столе, хотя думал, что потерял... Думал, придётся новый брать. Я ничего не подтверждал, никакого развода, веришь?

Киваю медленно.

– Да, кажется, верю.

В офисе завелась крыса. И не просто крыса. И не просто в офисе, а в самой жизни – самая настоящая жирная крыса, подтачивающая благополучие изнутри.

– А договор? – спрашиваю хмуро. – Брачный договор?

– А что договор? – мужчина смотрит на меня, и его взгляд теплеет, будто ему очень нравится то, что он видит. – Он нужен в основном для тебя. Чтобы ты верила мне. Если не словам, то подписанным строчкам. Они внушают доверие, не так ли? Куда больше, чем обычные слова.

– Да, наверное… но этот пункт… как я могу родить тебе ещё детей за десять лет? Как это вообще можно спланировать? Да и куда тебе столько? Ещё двое?!

Натан берёт моё лицо в ладони, его дыхание становится спокойнее.

– Можешь вычеркнуть этот пункт, хорошо. Пусть остаётся на твоё усмотрение. Я просто хочу быть рядом с тобой, хочу нянчить наших детей. Хочу, наконец, начать жить, понимаешь? Начать жить снова. Эти два года я не жил, я существовал. И вот по возвращению из больницы меня просто порвало. Я не думал, что способен на такое. Сам от себя не ожидал, что могу настолько сорваться. Это был катарсис, Эва. Это была кульминация всех моих нервов и переживаний, моего страха снова никогда не начать жить нормально. Я понял, что к чему. Понял, в чём главная проблема. И я вышвырнул из своей жизни тех людей, кто мешал мне жить. Теперь всё будет иначе. Я обещаю.

Смотрю в его отчаянные глаза, и мне очень хочется верить его словам. Медленно выдыхаю, давя в себе эмоции.

– Мне нужно вернуться к детям, только… – задерживаю дыхание. – Идём сначала выпустим мою мать.

– Я не могу смотреть на неё сейчас, – отзывается он низким голосом.

– Ладно, оставайся тогда. Я сама.

– Когда ты приедешь обратно? Давай я отвезу тебя.

– Нет, отдыхай. Прими душ, ложись спать. Я приеду, попрошу Кирилла – он нас привезёт. Договорились?