— О, ты уже собрался спать? — глядя на ночной халат отца, проговорил Мейсон и с грохотом опустил хрустальную бутыль на лакированную столешницу, — собрался спать, что ж это замечательно.
СиСи подошел к сыну поближе и остановился напротив Мейсона.
— Что ж, хорошо, ты сам спустился в гостиную. Мне не придется прерывать твои сладкие грезы о безграничной власти, — Мейсон поднялся с кресла, взял бутыль и припал к горлышку.
СиСи Кэпвелл с презрением смотрел на своего пьяного сына.
— Что ты здесь делаешь так поздно и в таком состоянии, Мейсон? — выдавил из себя СиСи.
— Знаешь, отец, никогда не бывает поздно… — отрываясь от бутылки, ответил Мейсон, — и я тебе сейчас это Докажу.
— Если это по делу Гранта, то не надо ничего гово рить, — скептично глядя на сына, сказал СиСи, — у меня нет времени слушать ерунду.
— Знаешь, отец, твое время теперь уж и не такое дорогое.
СиСи повернулся, чтобы уйти, но слова сына остановили его.
— Вот, — Мейсон поднял зажатую в руке бухгалтерскую книгу, — вот это сейчас в моих руках. Эта книга, судя по переплету, видела и лучшие дни.
Мейсон развернул ее.
— Но то, что находится у нее внутри, стоит, отец, поверь мне, целого состояния, — Мейсон хотел казаться трезвым и попытался взять себя в руки.
Это ему почти удалось, голос звучал пронзительно и нервно. Он старался говорить спокойно, и это у него получалось.
СиСи напрягся, но тут же, опомнившись, напустил на себя презрительный вид.
— И что из того? — сказал он.
— Эту книгу, которая стоит целое состояние, я собираюсь передать твоему отверженному брату — дорогому дядюшке Гранту.
СиСи посмотрел на книгу, на бутыль в руках сына. Он не знал, что сказать. Его явно начинал тяготить ночной разговор, вид встельку пьяного сына. СиСи всегда не любил пьяных.
— Знаешь, Мейсон, — СиСи попытался пошутить, — не так давно ты пугал меня своей ненапечатанной книгой. Но вместо текста там оказались чистые листы.
СиСи засмеялся, глядя на книгу в руках сына.
— Может быть, и в этой книге тоже чистые страницы.
— Нет, отец, тогда мы обороняли последний окоп, то была безумная затея. К сожалению, на сей раз, все совершенно не так, — Мейсон переложил бутыль из правой руки в левую и вновь раскрыл книгу, приближаясь к отцу.
— Вот здесь есть запись, которую сделал ты. Она свидетельствует о том, что ты хотел выставить своего брата Гранта растратчиком. Дело, конечно, давнее, я бы сказал, даже очень, но не забытое, — с горечью в голосе произнес Мейсон, — Грант, отец, оказался еще более злопамятным, чем ты. Представляешь, он все помнит.
— Мейсон, — сказал СиСи, отрицательно качая головой, — я никогда не делал никаких записей. А Гранта поймали с поличным, когда он запустил руку в кассу. И отец после этого выгнал его.
— Да, такова официальная версия, — подхватил Мейсон, — но на самом деле все было несколько иначе. Похоже, что Ти Локридж подсунул Кэпвеллам липовую компанию.
Мейсон смотрел в глаза отцу и говорил спокойно и уверенно.
— А ты, отец, не упустил возможность возвыситься самому и подставить Гранта.
СиСи смотрел на сына свысока, слегка запрокинув голову. Он явно не ожидал подобного обвинения, тем более, скрытого пеленой долгих лет.
— Возможно, отец, ты был с Ти Локриджем в сговоре. Но в любом случае, тебе будет очень плохо, — сокрушенно покачал головой Мейсон, — тебе будет так плохо, что мне, честно говоря, даже немного жаль тебя.
Не услышав ответа, он добавил:
— Я позабочусь, отец, о том, чтобы тебе стало очень плохо.
— Думай, о чем хочешь, Мейсон, — сказал СиСи, — но спасибо, что предупредил…
— Нет, отец! — выкрикнул Мейсон. — Это не предупреждение, это — злорадство победителя. Неужели ты не чувствуешь разницы?
СиСи, собравшись уходить, снова остановился. Он сильно сжал кулаки и медленно, очень медленно повернулся к своему сыну.
— Лучше бы ты радовался своей счастливой жизни, — спокойно и уверенно произнес он.
— Твои несчастья делают меня счастливым, — злорадно ответил Мейсон.
СиСи покачал головой и криво усмехнулся, но его улыбка не была злой, в ней, скорее, читалось сострадание к заблудшему сыну*
— Мне кажется, для тебя, Мейсон, сейчас важно только одно единственное — Мэри.
Услышав имя любимой женщины, Мейсон вздрогнул и напрягся. Он бросил на СиСи красноречивый взгляд, который просил только одного:
"Не лезь, не сунься в мои дела. Я сам в них разберусь".
Но СиСи никак не отреагировал на этот взгляд, он продолжал:
— Мэри носит твоего ребенка, первого внука Кэпвеллов…
При слове "внук Кэпвеллов" СиСи нежно улыбнулся.
- …Ты просил меня, чтобы я помог ускорить развод, но я тебе отказал. Извини, сейчас я об этом сожалею. Поверь, мне очень жаль. Но если я еще что‑то могу сделать, то я готов.
— Ты пытаешься меня купить? — презрительно спросил Мейсон.
— Нет! — крикнул СиСи, — я забочусь только о твоей жизни, о твоем счастье.
Лицо Мейсона вновь покрыла смертельная бледность, только глаза горели бешеным, злым огнем.
— Ведь счастье, Мейсон, бывает так редко, очень редко. Так что не упусти его, я тебя предупреждаю, не упусти.
На скулах Мейсона заходили желваки, а кадык судорожно дернулся.
СиСи хотел еще что‑то сказать, но его рот искривила презрительная улыбка.
— Что? — процедил Мейсон.
— Запомни, это твой звездный час, Мейсон, звездный час. До свидания.
СиСи подошел к сыну, вырвал бутыль из его рук.
— Хватит пить. До свидания, — он отвернулся от сына и быстро поднялся на второй этаж.
А Мейсон еще долго стоял посреди гостиной, так и не найдя слов, которые он мог бы бросить отцу.
А в это время в доме Локриджей, который сейчас все еще принадлежал Кэпвеллам, Минкс, мать Лайонела, устроившись в кресле смотрела по сторонам. Грант Кэп–велл стоял у стены, опустив руки в карманы брюк.
Лайонел, как хороший послушный сын, держался перед матерью. Августа стояла за спиной Минкс и глядела на Лайонела Локриджа.
— Мама, если ты хочешь, чтобы я тебе все объяснил, то, пожалуйста, — начал Лайонел.
— Да, я этого очень хочу, потому что вы с этим Кэпвеллом говорите какими‑то загадками, которые мне непонятны, так что будь добр, Лайонел, поясни.
— Мама, он сделал это совсем не из‑за денег. Кэпвелл сорвал сделку отцу по другой причине. Он сорвал сделку, над которой Кэпвелл работал много лет и, таким образом, он поквитался с ним.
Минкс радостно откинулась на спинку кресла и прижала к груди маленькую дамскую сумочку.
— Минкс, тебе что, нехорошо? — бросилась к старухе Августа.
— Мне нехорошо? — воскликнула старуха, — да мне лучше, чем когда–бы то ни было. Мне просто замечательно, я от радости не нахожу себе места.
Августа и Лайонел непонимающе переглянулись, но потом заулыбались.
— Подумать только, — проговорила Минкс, — он их надул и ему сошло с рук.
Она злорадно захихикала, радуясь прошлой победе своего мужа.
— Да, так оно и было. Но это ничуть не улучшает его репутацию, — с сожалением в голосе проговорила Августа.
— Репутацию? Ха! А зачем ему хорошая репутация? — сказала Минкс.
— Ну как же, репутация всегда должна быть неза пятнанной, — сказала Августа.
Лайонел скептично усмехнулся ее словам, запустил руки в карманы брюк, вытащил идеально белый носовой платок, вытер им ладони рук и промокнул вспотевший от возбуждения раскрасневшийся лоб.
— Знаешь, Августа, для меня это самое приятное. Когда я узнала историю и разобралась в ней, то у меня появилось чувство, будто мой дорогой Ти вернулся ко мне, — старуха говорила, прикрыв глаза.
Без сомнения, перед ее внутренним взором сейчас стоял муж. На ее губах блуждала рассеянная улыбка
— Ти, вам не кажется, что в этом имени есть слово "тигр"? — Минкс посмотрела на Гранта, тот пожал плечами, но на всякий случай кивнул.
— Неужели никто из вас об этом не догадывался? Неужели никто не знал, чо Ти и тигр это одно и то же
