— Да–да, я предполагал… — сказал Грант.
— А я не предполагал и не думал, что ты так будешь этому радоваться.
— А я радуюсь, я прямо‑таки не нахожу себе места Ведь мой Ти никогда не был мошенником, — Минкс презрительно посмотрела на Гранта, — Ти очень любил хорошую шутку, хороший анекдот, хорошую историю. Но больше всего ему нравилось посмеяться над Кэп–веллами, поиздеваться над ними. Они всегда были нашими заклятыми врагами.
Минкс самодовольно хихикнула.
— Да, но он посмеялся надо мной, — с досадой в голосе проговорил Грант.
— Успокойся, Грант, успокойся, — принялась утешать его Августа, — ведь мы больше всего волновались, как отреагирует Минкс.
— Ладно тебе, Грант, не горячись, — Лайонел поднял руку, — все уже позади. И сейчас ты можешь с огромными процентами востребовать все свое состояние назад.
— Да я не о том, — махнул рукой Грант, — мне просто очень не по душе восторги твоей матушки.
— А мне плевать на тебя, Грант, — сказала Минкс, — если бы Ти прожил бы немного подольше, то он продал бы вашей семье Бруклинский мост или еще что‑нибудь, например, египетские пирамиды. А ваша семья с радостью бы их купила и разорилась.
Августа посмотрела на Лайонела Локриджа, едва сдерживая улыбку.
Дверь дома распахнулась и в гостиную вошел Мейсон. Его галстук сполз на бок, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, волосы растрепаны.
— Извините, что опоздал, — с порога сказал Мейсон, — я к вам ненадолго.
— Где, где? — бросился к нему Грант.
— Что где? — спросил Мейсон, глядя в глаза Гранту Кэпвеллу.
— Доказательства, те, которые ты должен был нам принести.
— Ах, доказательства… — сказал Мейсон, — я их уничтожил.
— Не понимаю тебя, Мейсон, ведь ты же говорил, ты же обещал…
— Знаешь, я перерыл все книги и не нашел никаких доказательств того, что отец тебя подставил.
Лайонел испуганно посмотрел на Мейсона.
— Послушай, Мейсон, на тебя что, наехал СиСи?
— О, мой отец всегда наезжает на меня, Грант. Но дело совсем не в этом. Я отказываюсь участвовать в заговоре против Кэпвеллов. А тебе Грант советую найти другой способ, чтобы поквитаться со старшим братом.
— Лайонел! Лайонел! — истерично выкрикнула
Минкс, она даже подскочила с кресла, — так что, мы так и не вернули наш дом, да?
Лайонел сокрушенно опустил голову и уставился в пол.
— Лайонел, отвечай!
— Боюсь, что так, мама, — Лайонел Локридж взял Минкс за руку, — успокойся, мама.
— Извините, — тихо произнес Мейсон, — извините, если я испортил вам всем праздник.
— Мейсон, — сказал Грант, беря того за локоть.
— Что?
— Черт тебя побери, Мейсон.
— Ладно, — Мейсон резко вырвал свою руку. — Все. Прощайте, я ухожу.
Он резко развернулся на каблуках и покинул дом.
— Мы не сдадимся, шанс еще есть, — скорее, чтобы утешить себя, сказал Лайонел.
— А мы и не собираемся сдаваться. Вернее, я не собираюсь сдаваться, — зло сказал Грант.
В его голосе слышалось желание бороться, желание победить своего старшего брата.
— А ты, Лайонел, — Грант ткнул пальцем в Локриджа, — больше в это дело не лезь. Я тебя прошу, потому что от всех твоих советов результат получается не таким как надо.
Он зло развернулся и тоже выскочил за дверь, в надежде догнать Мейсона.
В баре "Ориент Экспресс" уже почти никого не было. Бармен возился за стойкой, протирая и без того чистые стаканы.
Иден сидела на высоком вертящемся табурете, перед ней на стойке стоял телефон. Иден смотрела на него, как смотрят на икону. Она молила бога, чтобы телефон зазвонил и тогда она мгновенно сорвет трубку, поднесет к уху и услышит голос любимого, голос Круза. Но телефон молчал. В бар никто не звонил.
— Мисс Кэпвелл, если вам надо уйти, то не волнуйтесь, я справлюсь один, — сказал бармен.
— Нет, мне никуда не надо. Я никуда не спешу, я еще побуду здесь.
— Что ж, смотрите… — бармен пожал плечами и вернулся к своему занятию: снова один за другим протирал стаканы.
Нервы Иден были напряжены до предела. Она не выдержала, опустила руку на телефонную трубку. Но гордость не позволила ей вновь позвонить Крузу.
А в доме Круза шел тяжелый и сложный разговор. Сантана, сидя у стола, то и дело бросала на Круза недовольные взгляды, а он нервно расхаживал по гостиной — как маятник старинных часов из угла в угол, однообразно и назойливо.
— Да сядь ты, — попросила его Сантана, но тот не остановился.
Вдруг Круз подошел к Сантане.
— Почему ты спросила, не Иден ли мне звонила?
— Хм, — хмыкнула Сантана, — мне было просто интересно, сколько же она выдержит?
Она злорадно сверкнула глазами.
— Я не понимаю, о чем ты? — спросил Круз.
— А ты никогда ничего не понимаешь.
— Почему ты убежала от меня в ресторане? Сантана нервно забарабанила по крышке стола.
— Я хотела побыть в одиночестве, я хотела подумать, — она открыла сумочку, достала таблетки, взяла высокий стакан с водой.
— Что это? — спросил Круз.
Сантана пожала плечами, не удостоив Круза ответом.
— Неужели тебе так хотелось побыть одной?
— Это таблетки, к сожалению, они кончаются. Надо будет завтра купить еще, — Сантана положила в рот таблетку, запила ее водой и судорожно проглотила.
— Сантана, я тебя совсем не понимаю, — Круз подошел к жене, — то ты всем на свете раздражена, то вдруг начинаешь вести себя тихо и спокойно, как ни в чем не бывало, как будто у нас дела идут прекрасно.
— Круз, жизнь надо воспринимать такой как она есть. Говорят, что если этому научишься, тогда у тебя все будет хорошо.
— Что‑то я тебя, Сантана, не понимаю, — вновь повторил Круз, обрывая ее тираду, — что я должен воспринимать, что?
Сантана вскочила из‑за стола.
— У тебя, Круз, своя жизнь, у меня — своя, — она буквально бросала ему в лицо горькие слова.
Голос ее дрожал. Круз стоял, опустив руки, он не знал, что ему предпринять.
— Я пыталась все изменить, потратила массу времени с тех пор, как мы поженились. Хотела, чтобы наша жизнь была счастливой. Но большего я не хочу, больше я ничего не буду делать — никогда! — с болью в голосе выкрикнула Сантана и отвернулась от мужа.
Круз подошел к ней.
— Ты что? Таким образом, ты хочешь сказать мне, что встречаешься с Кейтом Тиммонсом?
Сантана повернулась к нему.
— Этим я хочу сказать, что мы с тобою квиты и, может быть, нам пора подать на развод.
Круз отшатнулся от жены и задумался.
— Развод?
"Да, это единственное, что может все поставить на свои места. Единственное, что может как‑то наладить мою жизнь. Но как же тогда быть с принципами, с клятвами и обещаниями? Он, Круз, не мог на это пойти. Но если предлагает сама Сантана, то это совершенно меняет дело. Тогда впереди может замаячить счастливая жизнь. Жизнь с Иден, которую он, Круз, любит и которую все время хотел забыть, отказаться… но не мог".
Чувства были сильнее его воли, сильнее его принципов.
Сантана вновь уселась за стол и положила голову на руки. Она прикрыла глаза.
"Боже, как все тяжело и сложно! Почему она, такая волевая и решительная женщина не может быть счастливой? Что мешает?"
Сантана знала ответ.
"Мешает Иден, вернее, не Иден, а то, что Круз ее любит".
Как бы Сантане хотелось все изменить, все переиначить, но она была не в силах…
"Я совершила все, что могла. Я любила и сейчас люблю Круза, но бессильна против слепой любви. Против того, что он любит Иден и душой принадлежит ей, а не мне".
По щеке Сантаны покатилась слеза, но она не стала ее вытирать.
"Крузу все равно — плачу я или смеюсь, хорошо мне или плохо. Он совсем за меня не переживает, я ему безразлична. Он думает только об Иден, только о ней. Почему? Почему все сложилось так скверно? Почему я не могу быть счастлива с Крузом? Почему Иден несчастна со своим мужем? Почему все так плохо?"
Сантана прикоснулась пальцами к щеке и вытерла слезы, потом вытерла их на другой щеке.
