Месть. Идеальный сценарий (СИ) - Вестова Лея

План, родившийся в моем воспаленном от бессонницы мозгу, был дерзким до безумия. Не просто найти и отправить старый груз. А в оставшиеся тридцать шесть часов завершить работу отца, изготовить опытную партию компонентов нового поколения и отправить в Германию не замену, а технологический прорыв. Превратить катастрофический провал в оглушительный триумф.

— Это невозможно, — выдохнул Петровский. — Технология не была доведена до конца. Нет производственной линии, нет специалистов…

— Специалисты есть, — возразила я. — Вы сами сказали, что их расформировали. Значит, они живы. И я почти уверена, что большинство из них до сих пор ненавидят Вячеслава за то, что он уничтожил дело их жизни. Найдите их, Андрей Николаевич. Всех. Предложите им любые деньги, любые условия. Скажите, что дочь Игоря Гордеева хочет закончить то, что начал ее отец.

— А производственная линия? — У нас есть опытно-экспериментальный цех. Его мощностей хватит на небольшую партию. Я сама поеду туда. Прямо сейчас.

Это были самые безумные тридцать шесть часов в моей жизни. Я превратила кабинет отца в штаб операции. Петровский обзванивал бывших инженеров проекта «Кристалл». И случилось чудо. Один за другим, они соглашались. Услышав имя моего отца и суть задачи, эти пожилые, обиженные прошлой властью гении бросали все и мчались на завод. Их не интересовали деньги. Им дали шанс закончить свой главный труд.

Я была там, в цеху. Впервые за долгие годы я сняла деловой костюм и надела простую рабочую куртку. Воздух был пропитан запахом машинного масла и горячего металла. Я видела, как на моих глазах происходит магия. Как седовласые инженеры, отталкивая молодых технологов, склоняются над чертежами, как спорят до хрипоты, как их глаза горят тем самым огнем созидания, который я так часто видела у отца. Они не работали. Они творили.

Дмитрий был все время рядом. Он не вмешивался, но его молчаливое присутствие было мощной поддержкой. Он организовал охрану цеха, отсекая любых любопытных, привозил нам еду и литры кофе. Он был свидетелем моего превращения. Я больше не была испуганной наследницей. Я была командиром, ведущим свое войско в решающий бой. Я говорила с рабочими, с инженерами, я решала проблемы с поставками сырья, я лично контролировала каждый этап. И люди шли за мной. Они видели во мне не просто нового босса. Они видели во мне дочь своего старого, уважаемого лидера. Они видели в моих глазах его огонь.

Мы работали без сна, без отдыха. Цех гудел, как растревоженный улей. Когда до истечения ультиматума герра Шмидта оставалось два часа, первая опытная партия была готова. Десять безупречных, блестящих, пахнущих будущим изделий лежали в специальных контейнерах. Это было больше, чем просто металл. Это была материализовавшаяся мечта моего отца.

Я вернулась в свой кабинет, черная от усталости, но с чувством пьянящей, оглушительной победы. Я умылась, переоделась обратно в свой деловой костюм-броню и ровно за час до дедлайна сама набрала номер герра Шмидта.

— Мисс Гордеева, — его голос был сухим и официальным. — Я жду вашего окончательного ответа.

— Герр Шмидт, — ответила я, и мой голос звучал спокойно и уверенно. — Прежде всего, примите мои извинения за возникшую ситуацию. Мы провели внутреннее расследование и выяснили, что инцидент с пропажей груза был результатом преднамеренной диверсии со стороны третьих лиц, заинтересованных в срыве нашего сотрудничества. Все материалы переданы в полицию.

Он молчал, выжидая.

— Мы нашли пропавший груз, — продолжила я. — Он в целости и сохранности. Но мы не будем вам его отправлять.

На том конце провода повисла недоуменная пауза.

— Что это значит?

— Это значит, герр Шмидт, что мы отправляем вам нечто лучшее. Мой отец, Игорь Гордеев, последние годы работал над технологией нового поколения. Над компонентами, которые на тридцать процентов легче и на пятьдесят процентов прочнее тех, что мы поставляли вам до сих пор. Он не успел завершить этот проект. Но я и его команда сделали это.

Я переслала ему на почту файлы с технической спецификацией и результатами тестов.

— Первая опытная партия уже готова к отправке. Мы зафрахтовали частный грузовой самолет, и она будет на вашем складе завтра утром. Мы предоставляем вам эту партию абсолютно бесплатно, в качестве компенсации за причиненные неудобства. Если она вас устроит, мы готовы полностью перевести наш контракт на поставку компонентов нового поколения, причем с дисконтом в десять процентов на первый год.

Молчание на том конце провода длилось, казалось, целую вечность. Я слышала, как он тяжело дышит, как отдает какие-то распоряжения своим помощникам на немецком.

— Мисс Гордеева… — произнес он наконец, и в его голосе больше не было льда. В нем звучало потрясение и… восхищение. — Ваш отец был гением. Но, кажется, вы достойная его дочь. Мы принимаем ваше предложение.

Когда я положила трубку, я не почувствовала облегчения. Я почувствовала, как из меня вынули стальной стержень, на котором все держалось. Ноги подкосились, и я медленно опустилась в кресло. Я сделала это. Я не просто спасла сделку. Я превратила их удар в свою самую громкую победу.

Дверь кабинета тихо открылась. Вошел Дмитрий. Он ничего не сказал. Просто подошел и протянул мне стакан воды. Я сделала несколько глотков.

— Спасибо, — прошептала я.

— Я же говорил, что ты справишься, — тихо сказал он. Он смотрел на меня, и в его глазах было столько тепла, столько нежности и гордости, что у меня перехватило дыхание.

Весть о моем «ходе конем» разнеслась по компании. На следующий день, когда я шла по коридору, сотрудники больше не отводили глаза. Они смотрели на меня с уважением. Некоторые с восхищением. Я перестала быть для них просто «дочкой». Я стала их лидером. Тем, кто не просто отстоял компанию, но и указал ей путь в будущее.

Глава 22

Победа в битве за немецкий контракт стала для компании глотком свежего воздуха, а для меня боевым крещением, после которого даже самые закоренелые скептики в совете директоров вынуждены были признать во мне не просто наследницу, а полноправного игрока. Уважение, смешанное со страхом — именно тот коктейль, который был мне необходим, чтобы управлять этой огромной, инертной махиной, пронизанной метастазами предательства. Но у каждой победы есть своя цена. И я платила ее сполна.

Дни слились в один бесконечный, серый поток из совещаний, переговоров, анализа аудиторских отчетов и принятия десятков, сотен мелких и крупных решений. Я погрузилась в работу, как ныряльщик уходит на запредельную глубину. Там, в ледяном сумраке цифр, контрактов и стратегических планов, не было времени на рефлексию, на боль, на страх. Работа стала моим наркотиком, моей броней, моим убежищем от самой себя. Кабинет отца превратился в мою крепость, мою келью, мою золотую клетку. Я приходила сюда затемно и уходила затемно, видя солнечный свет лишь сквозь тонированные стекла панорамного окна.

«Железная Кира». Это прозвище, брошенное кем-то в курилке и подхваченное корпоративной молвой, приклеилось ко мне намертво. Я носила его, как вторую кожу. Днем я была ею — холодной, расчетливой, безжалостной к ошибкам и некомпетентности, не прощающей предательства. Но ночами, когда последний сотрудник покидал этаж и небоскреб затихал, погружаясь в собственную стеклянную дрему, Железная Кира уходила. Оставалась просто Кира. Уставшая, одинокая женщина в огромном, гулком кабинете, заваленная бумагами, как погребальным саваном. В эти часы на меня накатывала такая вселенская тоска, что хотелось волком выть на луну, если бы ее было видно за огнями мегаполиса.

Единственным живым огоньком в этом ледяном царстве был Дмитрий. Его вечерние визиты превратились в негласный, но жизненно важный ритуал. Он никогда не звонил заранее. Он просто появлялся на пороге, обычно часов в десять вечера, с неизменным бумажным пакетом в руках, из которого шел спасительный аромат горячей еды. Он никогда не спрашивал разрешения войти. Он просто входил, как входят в собственный дом, и его молчаливое, уверенное присутствие разгоняло призраков, роившихся в углах огромного кабинета.